Роковой оберег Марины Цветаевой - Спасская Мария. Страница 31

И в самом деле, Лучковой не из за чего было унывать. Агент Леди проявила себя как незаурядный сотрудник, разящий наповал любого неприятеля мужского пола. Красота, благородное воспитание, беспринципность и ум делали эту женщину незаменимой в решении деликатных вопросов. Слава о ее удивительных способностях докатилась до Ежова, и нарком внутренних дел выразил желание познакомиться с Лучковой лично. Поездке в Страну Советов Верочка обрадовалась так, точно едет в сказку. В Москве ее встретили прямо на вокзале и сразу же отвезли к Ежову. Прожив на даче у наркома больше недели и на деле доказав, что легенды о ней слагают не на пустом месте, Леди получила задание – встретиться со своим давнишним приятелем английским коммунистом Робертом Трейлом и выйти за него замуж.

– Станете, гражданка Лучкова, настоящей леди, – иронизировал куратор, передавая поручение наркома.

– Зачем вам Роберт? – допытывалась Верочка.

– А это, старший лейтенант Лучкова, не вашего ума дело, – осадил ее хамоватый военный.

С Робертом все прошло гладко, он давно хотел видеть Веру Александровну своей женой. Вышла только одна накладка – добропорядочный Трейл требовал, чтобы жена ночевала дома, а Верочка не могла нарушить приказ. Лучковой поручили с нуля создать специализированную диверсионную школу и обучить отданных на ее попечение девушек искусству обольщения. Помимо любовной науки, преподаваемой Лучковой, студентки закрытой школы изучали иностранные языки, учились стрелять, овладевали навыками рукопашной борьбы и развивали память. Помещение для учебного центра отвели в лесу у военного городка под Москвой, использовав бывший детский санаторий. Когда могла, Вера приезжала на ночь домой, но в основном ей приходилось оставаться в школе. Мужу она рассказывала, что по партийной линии их посылают на курсы профсоюзных работников и часто вывозят в другие города для обмена опытом. Как то раз во время урока зашла речь про тайники. Вера с курсантками обсуждала, где лучше всего сделать тайник женщине. Ведь дамскую сумку легко обыскать, и прятать в ней агентурные сведения довольно глупо. Верочка хотела рассказать про тайник в брегете, но вовремя спохватилась – мало ли что. Вот пройдет время, она отыщет сентиментального глупого Родзевича, вдруг так некстати опомнившегося и воспылавшего страстью к несуразной Цветаевой, заберет у него рекламную листовку с заветными цифрами, тогда и расскажет девочкам курсанткам про самое удачное место для тайника.

Когда мы спустились в гостиную, Вероника допивала вино, сидя напротив Андрея и слушая его рассуждения о политической обстановке в Украине, куда неплохо было бы съездить этим летом.

– Ничего сложного! Делаем визы, заказываем отель и летим в Одессу вместе с Юриком. Можем взять Женю, но это как ты захочешь. Она девочка сложная, с ней не всегда легко…

– Прошу прощения, – перебила я отчима, – у меня вопрос. Ольга Владимировна только что призналась, что вечером в тот день, когда убили Марьяну, она не уследила за Босей, и собака убежала. Бося отсутствовала дома всю ночь, и мне хотелось бы знать, кого вы, Вероника, выгуливали?

Я замолчала и вопросительно взглянула на Веронику. Мамина подруга смотрела на меня такими глазами, что мне сделалось стыдно. Кого я подозреваю? Женщину, которая возилась со мной с младенчества? Которая защищала меня от Марьяны, когда на ту находила мания величия? Мою любимую Веронику?

– Ты думаешь, Женя, что я вру? – после минутной паузы, во время которой я готова была провалиться сквозь землю, медленно и членораздельно, почти по слогам, выговорила она. – Ты веришь не мне, а прислуге?

– Ольга Владимировна служит у нас пять лет, зачем ей врать? – краснея, выдавила я из себя.

– А если я скажу, что у меня в вашем доме пропало портмоне с крупной суммой денег, что ты на это ответишь? Кого я должна подозревать? Не тебя же! И не Андрея. И даже Василий не стал бы воровать у своих гостей. Значит, деньги взяла Ольга Владимировна. И сейчас она пытается сделать так, чтобы я испугалась быть заподозренной в убийстве Марьяны и уехала, никому ничего не сказав про похищенные у меня деньги. Ведь так, Ольга Владимировна?

Домработница стояла ни жива ни мертва, с дергающимися губами и трясущимся подбородком.

– Кто нибудь видел, как вы гонялись за собакой? – допытывалась Вероника.

– Нет, никто не видел, – прошептала Ольга Владимировна. – Было темно, да и не встретился нам никто. Живу я одна, и некому подтвердить, что я принесла Босечку к себе и всю ночь отогревала ее грелками.

– Да черт с ней, с собакой! – повысил голос Андрей. – Вероника, то, что ты сказала про портмоне, это правда? – поднялся он с кресла. – У тебя что то пропало? Что конкретно? Когда?

Вероника сидела, закинув ногу на ногу, и полы ее халата разошлись в стороны, обнажив загорелые бедра. Меньше всего я хотела смотреть на голые ноги крестной Юрика, но непроизвольно разглядывала тонкие щиколотки, точеные икры, изящные колени и то, что находится выше них. И вдруг на внутренней стороне бедра я увидела зеленый след, который остается на влажном теле, если прикасаться к нему измазанной зеленкой вспотевшей рукой. Я кинула быстрый взгляд на Андрея и подтвердила свою догадку – отчим снял бинт, и теперь ладонь его хранила следы зеленки, а рана от ножа была заклеена пластырем. Пристально вглядевшись в лицо отчима, я поразилась произошедшей с ним перемене. Глаза полковника утратили воспаленный трагизм и сияли детским восторгом, с которым он, не скрывая, смотрел на Веронику. Вот оно что! Отчим спит с крестной Юрика! Марьяны нет всего ничего, ее половина кровати еще не остыла, а вдовец уже утешился с Марьяниной подругой!

– Насчет портмоне и денег чистая правда, – отчеканила Вероника, меняя ноги и невозмутимо потягивая вино из вновь наполненного бокала, который не удосужилась поставить даже во время этого неприятного разговора. Она же врала! Врала! И ни один мускул не дрогнул на ее красивом лице. – Да, Андрей, ты не ослышался. Ваша прислуга украла мои деньги, – жестко повторила Вероника, точно заклеймила Ольгу Владимировну каленым железом.

– Кто? Я? Вы обвиняете меня в краже? – медленно опуская собаку на пол, прошептала Ольга Владимировна, покрываясь пятнами. – Да как вам не совестно! Я сроду чужой копейки не взяла!

– А если говорить начистоту, – продолжала Вероника, демонстративно игнорируя лепет домработницы, – то у вас, Ольга Владимировна, есть ключи от этого дома, и вы имели полную возможность прийти сюда ночью и застрелить Марьяну.

– Ноги моей здесь больше не будет! – всхлипнула женщина, семеня к двери.

– Мне кажется, – чужим голосом проговорила я, – что кое кто у нас загостился. Вероника Николаевна, вам домой не пора? Муж в Париже не забыл, как вы выглядите?

– Евгения! Прекрати! – прикрикнул отчим. – Это мой дом, и я здесь решаю, кто загостился, а кто нет.

– Намек понят, – усмехнулась я, с иронией поглядывая то на отчима, то на Веронику. – Ольга Владимировна, – окликнула я домработницу, – подождите. Мы с вами. Только Юрика одену.

– Сама можешь уходить, а ребенка оставь, – приказным тоном распорядилась Вероника. – Андрей его отец по закону. Хочешь забрать Юру – обращайся в суд.

– Женя, Женечка, ну перестань, – пошел на попятную Андрей. – Всем сейчас трудно, не нужно так.

– А с Ольгой Владимировной так нужно? – бережно опуская заснувшего братишку на диван и накрывая его пледом, огрызнулась я.

– А зачем Ольга Владимировна врет? – парировала Вероника. – Меня не только в магазине видели, есть свидетели, как мы с Боськой по дороге прогуливались! Мы, между прочим, целый час гуляли у леса, прежде чем пошли за сигаретами! Нет, ну какое хамство! Я их собаку выгуливаю, и я же виновата!

– Ника, ты не должна ничего доказывать и ни перед кем оправдываться! – повысил голос Андрей. – Достаточно того, что я тебе верю! Ты любила Марьяну, зачем тебе ее убивать?

– А мне зачем? – всхлипнула из прихожей Ольга Владимировна.