Черное воскресенье (др. перевод) - Харрис Томас. Страница 61

— И дорого это вам обошлось?

— Йоффе получил пулю в мякоть бедра. Он просил передать вам, сэр… Он… — Капитан замялся.

— Выкладывайте.

— Он сказал, вы должны ему бутылку «Реми Мартен», а не… а не той козлиной мочи, какой поили их в Кунейтре, сэр.

— Понятно. — Кабаков невольно усмехнулся. Ну что ж. По крайней мере эта коробка с барахлом никому не стоила жизни.

— Йоффе зашел в полицейский участок, — продолжал Рейк. — У него при себе были какие-то липовые документы из одной адвокатской фирмы в Саудовской Аравии. Он решил попытаться сделать все одним махом, а не давать полицейскому, отвечающему за личные вещи, взятку заранее, чтобы у них не было времени распотрошить коробку и насовать в нее всякого барахла. Он дал ему три ливанских фунта и попросил разрешения взглянуть на коробку. Полицейский ее принес, но поставил за стойку и заявил, что нужно теперь получить разрешение у дежурного офицера. Обычно это просто означает, что нужна дополнительная взятка, но Йоффе не очень был уверен в убедительности своих документов. Он полицейского вырубил и схватил коробку. У него рядом с участком «мини-купер» стоял, и все шло как надо, пока две полицейские радиомашины на улице Юнеско ему дорогу не перегородили. Ну он, конечно, их объехал по тротуару, но они успели выпустить пару обойм по его «куперу». Он от них на пять кварталов оторвался, когда ехал к Рамлет-эль-Байда. А Якоби туда как раз подлетел на вертолете, чтобы его забрать. Йоффе вылез через окошко в крыше «купера», прямо на ходу, и мы его подцепили. Летели назад в полной темноте, на высоте примерно метров сорока. У вертолетов теперь есть автопилот новой системы, он рельеф местности отслеживает, так что самим ничего и делать не надо, только держаться.

— Так вы тоже там были?

— Да, сэр. Йоффе мне деньги должен.

Кабаков мог представить себе этот полет в кромешной тьме, скользящий над холмами черный вертолет, то ныряющий вниз, то снова взмывающий вверх…

— Меня удивляет, как вам туда и обратно без дозаправки удалось слетать.

— Пришлось сесть в Гешер-Хазиве.

— А что, ливанцы так никого вдогонку и не послали?

— А как же, в конце концов послали — вертолет. Им какое-то время понадобилось, чтобы сообщение передать. Нам двадцать четыре минуты до Израиля оставалось, когда контрразведка их вертолет засекла.

Кабаков не хотел показать, как он разочарован содержимым коробки: это было просто невозможно после того, как три человека рисковали из-за нее жизнью. В Тель-Авиве его теперь, должно быть, считают полным идиотом.

— Спасибо, капитан Рейк. Вы замечательно поработали. Передайте от меня то же самое Йоффе и Якоби. А теперь — спать. Это приказ.

Кабаков и Вейсман уселись за стол; перед ними лежали вещи Абу Али. Вейсман тактично молчал. Среди вещей не было никаких личных бумаг, никаких документов, не было даже экземпляра брошюры «Политическая и вооруженная борьба» — настольной книги любого члена «Аль-Фатаха». Они здорово выпотрошили вещички Абу Али. Кабаков просмотрел журналы. Два экземпляра египетского ежемесячника «Аль-Талиа». Тут что-то подчеркнуто — в каком-то интервью. «…Слухи о всемогуществе израильской разведывательной службы — это миф. Израиль вовсе не располагает передовыми методами разведки как таковой». Кабаков возмущенно фыркнул. Абу Али издевался над ним и после смерти.

Еще здесь были два старых номера бейрутской газеты «Аль-Хавадесс», «Пари-матч» и экземпляр журнала «Спортс иллюстрейтед», от 21 января 1974 года. Кабаков смотрел на него, нахмурив брови. Журнал был единственным в коробке изданием на английском языке. Он взял его в руки. На обложке красовалось темное пятно, вероятно — кофе. Он пролистал журнал раз, потом другой. Статьи были в основном о футболе. У арабов принят обычный футбол, но ведущая статья здесь была посвящена… Мысли Кабакова мчались, обгоняя одна другую. Фазиль. Мюнхен. Спорт. На магнитофонной пленке звучало: «…начинать каждый новый год с кровопролития».

Вейсман резко поднял голову, услышав вопрос Кабакова:

— Полковник Вейсман, что вам известно об этом матче на Суперкубок?

Директор ФБР Джон Бейкер снял очки и потер переносицу.

— Это весьма далеко идущая гипотеза, джентльмены.

Корли заерзал в кресле.

Кабаков устал. Ему надоело говорить, глядя в непроницаемое лицо Бейкера, надоела осторожность, с какой Корли формулировал свои ответы начальству.

— Это больше чем гипотеза, — сказал он. — Взгляните на факты…

— Знаю, знаю, майор. Вы очень ясно все изложили. Вы полагаете, что их цель — матч на Суперкубок, потому что этот человек… Фазиль — я верно запомнил? — был организатором теракта «Черного сентября» в Олимпийской деревне; потому что на пленке, которую вы захватили в Бейруте, упоминается о нанесении удара в начале нового года и потому что президент намерен посетить этот матч. — Бейкер словно отвечал заданный урок по грамматике, перечисляя части речи.

— И еще потому, что все это будет передаваться по телевидению в прямом эфире и обеспечит им максимальный коэффициент шока, — сказал Корли.

— Но вся линия аргументации целиком построена на том, что у этого Али был экземпляр журнала «Спорт иллюстрейтед», а вы ведь даже не уверены, что Али участвовал в планировании теракта. — Бейкер смотрел в окно на серый вашингтонский день, словно мог на улице найти ответ на свое возражение.

На столе у Бейкера лежало досье номер 302, принесенное ему Корли — самая свежая информация по делу о бейрутском заговоре. Кабакова удивляло, зачем его вообще сюда вызвали. Однако он очень скоро понял, что Бейкер, параноидально подозрительный по самой своей должности, хотел увидеть его лично. Оценить источник информации с помощью интуиции разведчика. Кабаков не мог не заметить выражение упрямой решительности, появившееся на физиономии Бейкера. Он понимает, что ему придется что-то сделать, думал Кабаков. Но ему необходимо, чтобы я с ним поспорил. Он не любит, чтобы ему указывали, как надо делать его собственную работу, но хочет посмотреть, как я стану его убеждать. А сейчас он просто обязан что-то сделать. Что ж, пусть сам выпутывается. Его ход.

— Спасибо, что уделили мне время, мистер Бейкер, — сказал Кабаков, поднимаясь с кресла.

— Еще минуточку, майор, если не возражаете. Поскольку вы знакомы с такими вещами, как, по вашему мнению, они будут действовать? Спрячут взрывчатку на стадионе, а затем, когда соберется толпа, пригрозят взорвать ее, если не будут выполнены их требования? Вроде — освободить Сирхана Сирхана, [47] прекратить помощь Израилю и тому подобное?

— Они ничего не станут требовать. Они ее взорвут, а потом станут на весь мир каркать об этом.

— Почему вы так думаете?

— А что вы можете им дать? Большинство террористов, сидевших за угон самолетов, уже на свободе. Тех, кто участвовал в мюнхенском теракте, освободили, чтобы спасти заложников при следующем угоне. Лейлу Халед [48] тоже выпустили, по той же причине. Партизан, расстрелявших ваших дипломатов в Хартуме, суданское правительство передало палестинцам. Они все уже на свободе, мистер Бейкер. Прекратить помощь Израилю? Даже если дать им такое обещание, они не получат никаких гарантий. Во-первых, такое обещание никогда не будет дано, а во-вторых, данное под давлением, оно никогда не будет выполнено. Кроме того, чтобы использовать заложников, их надо где-то удерживать. На стадионе сделать это невозможно. Начнется паника, толпы людей бросятся к выходам и по дороге задавят несколько тысяч человек. Нет, они просто взорвут стадион, и все тут.

— Каким образом?

— Не знаю. Имея на руках полтонны взрывчатки, они могли бы взорвать все трибуны с обеих сторон стадиона, но чтобы быть уверенными в результате, им пришлось бы разместить взрывчатку в нескольких точках и взорвать все одновременно. Это не так легко сделать. Фазиль не дурак. При таких мероприятиях обычно бывает задействовано очень много радио- и телеаппаратуры, использовать дистанционное электронное управление практически невозможно, да к тому же размещенную в нескольких точках взрывчатку легче обнаружить.