Танковая атака - Воронин Андрей Николаевич. Страница 44

Из забранной легкой металлической сеткой шахты в углу послышалось низкое гудение, сопровождаемое ритмичным металлическим громыханием, и вскоре над бетонным полом, как вылезающий из-под земли гриб-дождевик, показалась чья-то голова. Сходство с дождевиком усиливалось тем, что волосы на этой голове имели незапятнанно-белый, без малейшего намека на рыжину, цвет. Сквозь них просвечивала розовая, как у молочного поросенка, кожа, и Кулешов вспомнил, что среди здешней обслуги, кажется, есть один альбинос – неплохой механик-водитель, а в остальном, если верить Мордвинову, ноль, пустое место, не таящее в себе ни угрозы, ни какой-то особенной пользы.

За головой последовали плечи, а потом и все остальное. Поравнявшись с полом, платформа лифта остановилась; беловолосый парень, держа в одной руке поднос, другой открыл затянутую проволочной сеткой дверь и, подойдя, опустил свою ношу на стол. «Альбинос принес поднос», – подумал Сергей Аркадьевич.

На подносе стояла серебряная фляга, с которой соседствовали две стопки того же металла и блюдце с нарезанным лимоном. Когда альбинос переставлял все это богатство с подноса на стол, Кулешов заметил, что ладонь у него исцарапана, как после драки с кошкой, а подняв взгляд, увидел синяки под обоими глазами и уже поджившую, но все еще опухшую нижнюю губу.

– Что у тебя с лицом? – снизошел он до разговора с обслугой.

– Канаву не заметил, – зачем-то посмотрев в сторону амбразуры, где, покуривая, стоял Мордвинов, ответил белобрысый механик-водитель. – Влетел на полном ходу и – мордой об рычаги… Думал, мозги через нос выскочат.

– С танком что? – недовольно, с тревогой спросил Кулешов.

– Да ничего, что ему сделается? – ответил вместо альбиноса Мордвинов. – Это ж ИС, а не «фиат»! Движок после ремонта обкатывали, вот и вышел карамболь. Но волноваться не о чем, как влетел, так и выбрался – своим ходом, без проблем. Одними красными соплями обошлось.

– Ну, красные сопли на рычагах – дело обыкновенное, – успокоившись, с видом знатока изрек Кулешов. – Осторожнее надо быть! Понял? – Белобрысый кивнул. – Тогда свободен. Кстати, о танках, – снова повернувшись к Мордвинову, спохватился Сергей Аркадьевич. – Все забываю спросить: что там с этим нападением на райцентр? Ты разобрался, что к чему?

Направлявшийся к лифту с пустым подносом под мышкой Белый замедлил шаг и испуганно обернулся. Мордвинов поверх головы хозяина послал ему нарочито равнодушный, ничего не выражающий взгляд и сказал:

– Частично. Наши «коробки» тут ни при чем, это факт. А кто при чем, пускай эти долдоны сами ищут, я к ним в помощники не нанимался. Конечно, на нас думать удобнее всего – вон их у нас сколько, этих танков! А только, если прикинуть да хорошенько поискать, по деревенским амбарам да лесным оврагам их не меньше забыто и попрятано. Даже, наверное, больше. А Левшей да Кулибиных у нас на Руси испокон веков хоть отбавляй. Подшаманили, заправили, и полный вперед. Пальнули два раза, навели шороха, танк в болоте утопили, чтоб концы в воду, а теперь сидят где-то за бутылкой самогонки и друг дружке хвастаются, какие они молодцы…

За спиной у Кулешова негромко лязгнула дверца лифта, загудел электромотор, загромыхали шестерни зубчатых передач, и, когда Сергей Аркадьевич повернул голову в ту сторону, белобрысого механика-водителя с разбитым лицом в бункере уже не было – осталась только обнесенная проволочной сеткой прямоугольная яма в бетонном полу.

Снаружи опять гулко, раскатисто загрохотал пулемет, и сквозь натужный рев танкового двигателя послышался лязг ударяющихся о броню пуль.

– Кто это там развлекается? – держа на весу открытую флягу, с оттенком недовольства спросил Кулешов. – Патроны девать некуда? Вон как чешет! Да еще и, насколько я понимаю, по танку…

– Так это наш добрый друг, – покосившись в амбразуру, с кривоватой усмешкой ответил Мордвинов, – заместитель областного прокурора. Денег, что я передал, ему, борову, мало, приспичило из пулемета пострелять! Ну и вы же понимаете: просто так, в туман или по фанерной мишени, стрелять неинтересно, подавай ему атакующий «тигр». «Тигра» мы ему, конечно, не дали, сказали, что не на ходу. Так оно и надежнее, и спокойнее… Не дай бог, движок потом забарахлит – где я к нему запчасти буду искать?

Встав из-за стола, Сергей Аркадьевич подошел к амбразуре и даже без стереотрубы разглядел внизу, метрах в ста от НП, утюжащую сырое после вчерашнего дождя поле «тридцатьчетверку». Явно не желая погибнуть от залетевшей через смотровую щель шальной пули, механик-водитель вел машину параллельно валу, подставляя под обстрел правый борт. Из-под гусениц веером летели комья грязи, на башне отчетливо белели опознавательные знаки: бортовой номер 102 и похожий на частично ощипанного попугая белый орел – герб Речи Посполитой. Один из знакомых Сергея Аркадьевича, дожив до седых волос, ухитрился остаться горячим поклонником старого польского сериала «Четыре танкиста и собака». Человеком он был влиятельным и очень нужным, прямо-таки необходимым, ввиду чего Кулешов, не пикнув, пошел навстречу его странной прихоти – время от времени выезжать в поле на «тридцатьчетверке» с польским гербом, номером сто два и позаимствованной из того же сериала дурацкой кличкой «Рудый» – то бишь, говоря по-русски, рыжий. Ввиду сравнительно широкой распространенности остающихся на ходу «тридцатьчетверок» и, в основном, из-за этой глупой киношной атрибутики «Рыжего» Сергей Аркадьевич слегка недолюбливал, и Мордвинов, скорее всего, руководствовался этой неприязнью, когда решал, какую именно из машин отправить под пулеметный огонь.

На мгновение Сергею Аркадьевичу стало жаль старый танк и даже совестно перед ним. Танк не виноват, что на нем намалевали чужой номер и герб, не виноват, что хозяин его из-за этого невзлюбил, но расплачиваться за глупую людскую прихоть выпало именно ему. Один болван захотел почувствовать себя героем высосанной из пальца истории о том, как два поляка, грузин и овчарка по кличке Шарик сами, почти без посторонней помощи одержали победу над нацистской Германией, другому приспичило пострелять из настоящего немецкого пулемета по настоящему русскому танку… А танк-то при чем?!

«Тридцатьчетверка» лихо развернулась на одной гусенице и, резко изменив курс, пошла прямо на стоящий на забетонированном пятачке у входа в потерну полугусеничный «Вилли», из кузова которого заместитель областного прокурора вел по ней плотный прицельный огонь. Пулемет зашелся длинной, без пауз, сплошной очередью, из чего следовало, что господин советник юстиции порядком сдрейфил. По темной оливково-зеленой лобовой броне запрыгали крохотные, едва заметные с такого расстояния искорки попаданий. Три или четыре сверкнули в опасной близости от смотровой щели: кажется, стрелок испугался всерьез, по-настоящему и вознамерился остановить атакующий танк любой ценой. Механик-водитель тоже, видимо, это понял и, сделав новый крутой разворот, повел «Рыжего» прочь от бронетранспортера, на новый круг. Пулемет замолчал – наверное, кончилась лента, – а потом застрочил снова.

– Полные штаны, – с удовлетворением констатировал Сергей Аркадьевич и, отойдя от амбразуры, вернулся за стол. – Заставь дурака богу молиться… Опять весь танк целиком перекрашивать придется!

– Перекрасим, – пообещал Мордвинов. – Делов-то! Прямо сегодня и перекрасим.

Он щелчком выбросил окурок в амбразуру и, придвинув к столу свободный стул, уселся напротив Кулешова. Тот налил себе и ему коньяка, они чокнулись, выпили и закусили лимоном.

– Между прочим, заедать коньяк лимоном – чисто плебейская манера, – обсасывая лимонную корочку, невнятно сообщил Кулешов. – Зародилась в тяжелые послевоенные годы, когда хорошего коньяка было не достать ни за какие деньги, и пить приходилось обыкновенный коньячный спирт. Вот затем, чтобы заглушить его вкус, народ и придумал закусывать лимоном.

– Да, я тоже где-то об этом слышал, – жуя, согласился Мордвинов. – Но вкусно ведь!

– Это да, – в свою очередь, согласился Кулешов. Пулемет снаружи снова дал длинную очередь. – Ахтунг, ахтунг! Сегодня в лагере дискотека: пулеметчик Ганс достал новые диски, – процитировал он бородатый анекдот. – Даже в детстве не понимал, с какого бока тут какие-то диски. Сроду немцы дисковыми магазинами не пользовались…