Поиск в темноте - Михеев Михаил Петрович. Страница 6

– Не забуду, – пообещала я.

Итак… Опять мне предстояло входить в чужой образ, выдавать себя за женщину, которой я не хотела бы в настоящей жизни быть.

Мне на самом деле было нелегко.

Когда-то я успешно играла на студенческой сцене, и там, если мне удавалась роль, были довольны и зрители, и я сама. Но то было искусство, а оно всегда несет радость. Сейчас от того, как я сыграю свою роль, у кого-то надолго сломается жизнь.

Все верно – совершивший зло должен быть наказан. Это закон – мера социальной защиты. Нарушитель с этим не согласен, он прячется. Почти всегда. Прежде чем наказать, его нужно найти. Его можно искать явочным порядком. Современный Шерлок Холмс находит нарушителя, применяя изощренные методы современной дедукции, и мы неизменно уважаем такого Шерлока Холмса. Иногда его уважает даже сам преступник.

В моем случае не так. Мне придется отыскать нарушителя, прячась и подглядывая. И частым приемом моего поиска будет обыкновенная ложь. Ложь – это всегда нехорошо, чего уж хорошего… Но Закон не допускает исключений, и нарушитель должен быть найден.

Любой ценой?..

На этот вопрос нет однозначного ответа. И в моем случае цену поиска определяю только я.

Это была элементарная схема моих рассуждений, которая объясняла, почему мне было нелегко. Преступнику повезло, ему удалось замести все следы, и обязательства, взятые полковником, вынуждали его применить, возможно, единственно надежный способ расследования…

Уже дома, готовясь к посещению кафе, я серьезно задумалась: а в чем я туда пойду. Я должна привлечь чье-то внимание, значит, должна выглядеть соответственно своей роли: молодая незамужняя женщина, не очень строгого поведения, само собой… торговый работник – значит, какие-то возможности одеться. Я могу пойти в кафе и в платье, и в брюках. Но брюки – это желательно джинсы «Ренглер». Я знала, конечно, что в последнее время в моду вошли комбинезоны и брюки «бананы». Ни «Ренглера», ни «бананов» в моем гардеробе не было.

Я решила поначалу обойтись тем, что есть. Но все-таки недооценила предусмотрительности начальника. Полковник Приходько, как обычно, продумал все мелочи и учел все возможности, которые были в поле его предвидения.

Я еще размышляла у открытой дверки шкафа, когда нам в дверь позвонили.

Посыльный – молодой человек в пуховой куртке и отечественных джинсах – принес большую картонную коробку. На мой вопрос: не ошибся ли он адресом, так как мы ничего не заказывали, он сказал, что принес точно, куда нужно. Я спросила – откуда у него такая уверенность, он взглянул на меня еще раз и сказал, что все верно, добавив «до свидания!», ушел, оставив меня стоять с коробкой в руках.

– Любопытное кино! – изрек возникший за моей спиной Петр Иванович. – Раньше в таких коробках кавалеры присылали бальные платья дамам своего сердца.

– Вы начитались Бальзака, – заявила я. – Но в данном случае, кажется, недалеки от истины. Если исключить даму сердца, пожалуй.

– А кавалер?

– Да и кавалер, догадываюсь, не тот. Не бальзаковский.

Я развязала ленточку на коробке. На самом деле – там было платье. Вернее, не платье, а тот самый комбинезон. Материал, из которого он был сшит, выглядел скромным на вид. Но я ведь была еще и товароведом и могла распознать качество изделия. На месте была и «фирма» – черная полоска с золотыми буквами на нагрудном кармане, конечно, это был тот самый комбинезон «Ренглер» и о таком комбинезоне женщина моего возраста и другого настроя могла только мечтать.

– Там еще что-то лежит, – заметил Петр Иванович. Я достала из коробки и развернула бумагу – это оказалась изящная сумочка под цвет комбинезона. Мало того – в сумочке лежала пачка сигарет «Мальборо» и зажигалка фирмы «Ронсон».

Полковник Приходько, как мог, использовал свои возможности.

Петру Ивановичу догадаться о «кавалере» было уже нетрудно, как и сделать вывод, что мне опять предстоит работа «на вражеской территории». Настроения это ему не прибавило, но он соблюдал правила игры и ни о чем меня не спросил.

– Ваша новая спецодежда, – только заметил он.

– Вы намекаете на рабочий покрой? – попробовала отшутиться я.

– Намекаю. Для строителя-штукатура одежда вполне подходящая.

– А в сумочке удобно носить мастерок, – поддержала я.

Полковник Приходько профессионально точно определил мой размер – комбинезон пришелся как нельзя по фигуре. Мне хотелось, естественно, поглядеть, как я в нем выгляжу – мое комнатное зеркало позволяло это сделать только по частям. Большое зеркало имелось в комнате Петра Иваныча – осталось от его жены, он собирался выставить его в переднюю, для меня, но в передней не находилось места. Я направилась к Петру Иванычу. Чтобы меня не стеснять, он вышел на кухню. Я было хотела сказать, что он мне не мешает, но сообразила, что таких слов в данной ситуации говорить мужчине – какого бы возраста он ни был – мне не следовало.

Наглядевшись, я направилась на кухню, показаться Петру Иванычу.

Он кивнул одобрительно.

– Нормально. Как говорят наши высокоученые дети, которым школьный курс русской литературы, к сожалению, не помог обогатить словарный запас.

– Но вы как-никак дополнительно упражнялись в русском языке, – напрашивалась я.

– Упражнялся, – сказал Петр Иваныч, – что ж, «моей Людмиле любая шапка хороша…» – уклонился он. – Но, как я понимаю, такое одеяние требует и соответствующей обуви – что-то лаковое и, желательно, на высоком каблуке. Я ни разу не видел вас на высоком каблуке. Видимо, это идет от привычки твердо стоять на земле, а высокий каблук создает ощущение зыбкости, неустойчивости. Кстати – не примите как комплимент, – классические формы тоже обходят высокий каблук. Могли бы вы, скажем, представить Венеру Милосскую в туфлях на высоком каблуке?

– Не могу, – согласилась я. – Но и, вообще, во что-либо одетой ее не представляю.

– Что ж, вы правы – любая тряпка на ней будет выглядеть пошлостью. Но вернемся к нашим… каблукам. А туристские ботинки на «вибраме» в моду еще не вошли?

– Ну что вы?

– Ничего невероятного. Например, я никогда бы не подумал, что покрой комбинезона станет когда-либо бальным платьем. Тем более что туристские ботинки у вас есть, и почти новые.

– Пожалуй, танцевать в них будет неудобно.

– Ах, вы собираетесь еще и танцевать?

– А что же мне еще остается делать в комбинезоне престижной фирмы «Ренглер»? Хотя… я бы с большим удовольствием отправилась в нем затирать потолки на соседней девятиэтажке.

Поплакаться в жилетку Петру Иванычу не удалось, в дверь позвонил Максим – я уже знала манеру его звонка.

На Максиме был новый костюм и полосатый яркий галстук, который своей нагловатой вычурностью как нельзя более подходил к моему модному комбинезону.

В руках Максим держал коробку.

– Так-так! – подытожил Петр Иваныч. – Максим при галстуке и тоже с коробкой. А мы как раз только что говорили о твоей коробке.

– О коробке?

– Ну, не о ней, а о том, что внутри. Ты не ошибся номером?

– Кажется, нет, – сразу встревожился Максим. – Тридцать восьмой.

– Не ошиблись, не ошиблись, – сказала я, забирая у него коробку. – Вы никогда не ошибаетесь, Максим. Тем более что сейчас у вас такой эрудированный консультант.

Я уже не стала ни удивляться, ни переспрашивать. Я просто вынула из коробки туфли, надела их и прошлась по передней, прищелкивая высокими каблучками.

Кафе «Капельки»

Нам не было особой необходимости появляться в «Капельках» слишком рано. Вечерняя программа начиналась в семь часов. Не доезжая до кафе две остановки, мы выбрались из троллейбуса и пошли пешком.

Вечер был ясный и тихий. Подмораживало. На улице уже горели светильники. Я шла рядом с Максимом, положив руку на его локоть. Мои новые каблучки задорно постукивали по мерзлому асфальту, однако самочувствие у меня было несколько меланхоличное, не было того настроя, который появляется, когда идешь на интересное «дело».