Крестный отец Катманду - Бердетт Джон. Страница 27
— Ищущий да обрящет.
— Загорали в Калифорнии?
Он усмехнулся:
— Вижу, дела не так уж плохи, если вы способны на сарказм.
— Это не сарказм, а раздражение. В данный момент мне не требуются душеспасительные беседы. Спасибо.
Снова смешок.
— Отлично, вы стали сильнее. Так скажите, что вы делаете в данный момент. Такое впечатление, что вы обряжаетесь в доспехи, чтобы насадить на шпагу дракона.
— Ненавижу вашу телепатию. Если бы не она, я бы мигом порвал с вами как с шарлатаном.
— Воля ваша. Пожалуйста, порвите со мной как с шарлатаном. Сделайте этот решительный шаг. Придется отложить ваше просветление в этой жизни, но ничего страшного. Просто обеспечьте себе возрождение в пристойном теле в хорошем культурном окружении. Это тоже, разумеется, нелегко. В лучшем случае придется потерпеть несколько сотен неудач в катастрофических социоэкономических обстоятельствах, прежде чем представится новый шанс. Это только считая возрождения в человеческом обличье. Для других возрождений я бы предпочел формы млекопитающих с более коротким сроком жизни — экономит время.
— Вы говорите как торговец, — проворчал я.
— Я же вам рассказывал: было время, когда я всеми силами старался стать частью торгашеской Америки.
Я вздохнул.
— Так зачем вы звоните?
— На самом деле это вы мне позвонили. Я тоже пытался связаться с вами, но не давал ваш страх. Если хотите знать, то ясновидцу вы представляетесь зародышем с зашитыми глазами.
— Я собирался взглянуть в лицо своему самому сокровенному страху.
Он кашлянул.
— Вот по этому поводу я и звоню. Ваша отвага похвальна, но сейчас не время.
— Почему?
— Вы еще слишком слабы. В вашем тонком теле слишком много дыр, и демон сокрушит вас, если вы атакуете его в лоб. Расслабьтесь и ни о чем не думайте.
Я медленно выдохнул.
— Послушайте, пока вы не отключились, мы должны кое-что обсудить. Небольшую деловую проблему экспорта-импорта.
Внезапно его голос стал гладким словно шелк, будто многоопытная мать успокаивала встревоженного ребенка.
— Это не деловой звонок. Вы все еще в постели? Если да, повернитесь на живот и положите подушку на плечи. Сделали?
— Да.
— Хорошо. А теперь я повторю вам мантру определенным тоном. Сосредоточьтесь именно на тоне моего голоса, а не на словах. Расслабьтесь. Вы можете пока не понимать, но сегодня ночью вы вели себя хорошо. Набрались мужества пред ликом дракона. Это прекрасно. Теперь все, что вам требуется, — это тренировка, чтобы у вас появился шанс победить. Ну как, засыпаете?
Когда я открыл глаза, было уже позднее утро. А когда наконец добрался до управления, обнаружил новое электронное сообщение от агента ФБР.
«Связалась с нашими умниками из Квонтико, хотела еще раз поинтересоваться твоей жертвой — Фрэнком Чарлзом. Оказывается, я была не права, когда утверждала, что он вышел невредимым после своих разводов. Первые два нанесли ему значительный урон. Но он был тогда молод и сохранил способность высасывать деньги из голливудской системы. Третий развод отнял большую часть того, что у него было. Феминизм тогда набрал полные обороты, а виноватой стороной оказался он (загулял с горничной-филиппинкой, пока жена навещала мать). И пришлось ему оглядываться по сторонам в поисках источников денег. Кто-то его убедил, что Непал совершенно неизвестен американцам и поснимать там игровые или документальные фильмы, возможно, удачная мысль.
Он отправился туда, как считал, на разведку. Затем второй раз. А потом случилось нечто такое, что никто не в состоянии до конца объяснить.
Внимание: он нашел деньги для своего фильма. В пресс-релизах утверждалось, что фильм о том, как тибетцы бегут через горные перевалы в Непал, о страданиях в „третьем мире“, умирающих детях, брошенных в тюрьмы на пытки мужчинах, о женщинах с новорожденными малышами, которым приходится самим бороться за жизнь, об обморожениях и так далее. Но фильм так и не был показан. Не вышел на экраны и, следовательно, не принес денег. Но самое странное, что Фрэнк Чарлз, по природе хвастун, никому не показал его даже в кулуарах. Во всяком случае, об этом никто не знает, а я разговаривала со многими знатоками кино из тех, которые помнят, кто был вторым осветителем во время съемок „Унесенных ветром“.
На этом завершаю. В следующий раз свяжись со мной по скайпу. Трудно долго оставаться в Виргинии без того, чтобы не посмотреть на настоящего иностранца.
Сукум отказался встречаться со мной на сой Ковбой, поэтому я велел ему дожидаться меня у станции надземки «Асок». А сам, чтобы сэкономить время, отправился на поезде. Такая поездка — наглядный урок врачующей власти денег. Восемь лет назад из окна поезда надземки открывался вид на десятки недостроенных зданий, обреченных на существование в виде мертвых скелетов, где никто не обитал, кроме бездомных и собак. Так было после финансового кризиса девяностых годов двадцатого века. Затем настроение у бога рынка изменилось, и благодаря спекуляции башни из стекла и бетона принялись расти как грибы после дождя.
Сукум ждал меня у входа на станцию, одетый в свои обычные черные брюки, белую рубашку и черные ботинки — наряд, по которому все его узнавали. А вот пиджак он на этот раз решил оставить в управлении.
Мы воспользовались подземным пешеходным переходом под «Асок» и вышли на поверхность в нескольких шагах от сой Ковбой. Здесь начинается один из старейших в городе районов красных фонарей, который был очень популярен среди американцев, приезжавших в Таиланд на побывку во время войны во Вьетнаме. Названия баров и клубов говорят сами за себя: «У Сьюзи Вонг», «Сыромятный кнут», «Сельская дорога», «У Фанни», «Игрушечный бар», «Лисички», «Пожарное депо». Мы начали с английского по виду паба на углу Двадцать третьей сой, перед которым стояло извергающееся из кондиционера роскошное облако конденсата. Сидели за столиком на улице, а туман расщеплял свет и создавал над нашими головами радугу.
Шло время, и мы отработали на сой Ковбой дюжину баров, включая «Пожарное депо», «Лисички», «Сыромятный кнут» и «У Сьюзи Вонг». Другими словами, я старательно обходил «Клуб пожилых мужчин» — заведение, принадлежащее моей матери. Было около шести вечера — неплохое время для того, чтобы задавать вопросы. Официально открылись лишь немногие бары, и девушки, только-только воспряв от сна, высыпали на улицу в шортах и майках поесть с выстроившихся вдоль мостовой прилавков, которыми заправляли семьи из Исаана, зачастую из тех же деревень, что и работницы баров, поэтому здесь, в сердце столицы, царила атмосфера сельской ярмарки.
В связи с делом Толстого Фаранга нам удалось собрать кое-какие сведения. Фрэнк Чарлз в свое время посещал все эти бары, некоторые совсем недавно, но не уводил с собой девушек, хотя щедро платил за ласки. В «Киске» он насладился минетом, который ему по очереди делали в углу три профессионалки.
— Хороший был клиент, — покачала головой мамасан из «Киски». — Вежливый, щедро платил, покупал выпивку. И девушки о нем отзывались как о джентльмене. Лучший тип фаранга, работать с ним было одно удовольствие. Платил за отсос столько же, как если бы уводил девушек наверх.
На улице я заметил, что Сукум проголодался. Он не стопроцентный исаанец — выходец с великой равнины к северу от Бангкока, но его деревня находится достаточно далеко на севере, чтобы он развил в себе вкус к сомтаму и клейкому рису. Должен признать, что китайская лапша с тунцом и имбирный салат выглядели довольно привлекательно, поэтому я сдался и мы заказали сомтам, том ям гун, зеленый карри со свининой и пять маленьких плетеных коробочек клейкого риса, чтобы взять все это с собой в «Клуб пожилых мужчин», где верховодила Нонг.
До недавнего времени мать, казалось, стала отдавать предпочтение свободным юбкам и пиджакам, скроенным для занимающих ответственные посты дам среднего возраста, но, познакомившись с биографией Тины Тернер, вернулась к облегающим леггинсам и майкам фасона своих трудовых дней. Честно говоря, выглядела она вполне сексуально, хотя, когда глубоко затянулась сигаретой «Мальборо» из красной пачки и достала очки для чтения, чтобы взглянуть на предложенную ей Сукумом фотографию Фрэнка Чарлза, стали видны морщины, которых больше не скрыть.