Георг — Синяя Птица (с иллюстрац.) - Юрген Анна. Страница 11

Мальчик начал дремать. Как ему было хорошо на этой широкой спине, медленно раскачивающейся в такт шагов. Прежде чем окончательно погрузиться в сон, он заметил, что они шли обратно по той же тропе, по которой шел он: они возвращались к Луговому Берегу.

Сознание вернулось к Георгу только тогда, когда индеец опустил его на землю перед дверью Длинного Дома Черепах.

Малия вскрикнула от радости. Тетка Круглое Облако чуть не задушила его в своих объятиях. Ну, а Хмурый День?

Испуганно взглянул Георг на дядю. Хмурый День стоял выпрямившись на пороге каморки, а рядом с ним была собака с двумя белыми пятнышками на лбу.

Когда беглец подошел ближе, дядя Хмурый День поднял собаку и положил ему на руки.

— Это твоя новая собака. Она принадлежит тебе.

Мальчик стоял пораженный. Что-то произошло в его душе. Он переводил глаза с одного лица на другое, и ему стало стыдно. Сколько раз он в душе проклинал дядю, а у того нашлись лишь добрые слова. Ведь через весь поселок прошел Хмурый День, ища собаку, похожую на Шнаппа, и только в последнем доме он нашел, наконец, то, что искал. Он выменял пса на шкуру бобра.

— Мы видели, как тяжело твоему сердцу, и хотели осушить твои слезы Мы покрыли могилку Шнаппа свежей землей, засыпали листьями и посадили цветы.

Хмурый День говорил так, как вожди на собрании Совета. И оба потрепанных вороньих пера в его волосах покачивались, точно подтверждая значение сказанного. Кто бы мог ожидать этого от Хмурого Дня? О побеге не было сказано ни слова. А об индейце, который принес его домой, Георг почти совсем позабыл. Сон все унес: невидимые барабаны, незнакомого индейца и даже нового Шнаппа.

Солнце нового утра светило над обновленными миром. Но о том, что произошло за это время, Георг узнал не сразу. Тетка Круглое Облако дала ему подольше поспать, а после завтрака послала с Малией к сторожевому домику на поле.

— Вороны и кассики выклюют весь маис. Шумите побольше, а то нам ничего не останется.

Перед дверью Георг замер. Среди мужчин, куривших под навесом дома, сидел вчерашний индеец. Мальчик взглянул еще раз. Весь облик этого приземистого, широкоплечего незнакомца и мужественное лицо с сильной челюстью исключали всякие сомнения. Этот индеец вчера принес его на своей спине.

Задумчиво и молчаливо шел Георг — Синяя Птица полем рядом со своей спутницей. Вскоре они были уже на помосте из свежих веток и начали бить палками по разложенным доскам, как только стаи кассиков садились на маисовое поле. И далеко кругом разносился стук. Весь день в полуденной тишине гремели теперь удары, разгоняя пернатых воров. Легкое дыхание ветра всколыхнуло волны маисового моря. Из-за края поля в небо поднялись освещенные солнцем облачка, будто кораблики, плывущие по синеве неба. Комары носились огромными роями над медленно текущей рекой. И теперь мальчик был совсем не против теткиных цветных мазей, потому что только натирание спасало от укусов этих насекомых.

Мысленно Георг снова перенесся в дом Черепах.

— Малия, ты не знаешь, кто этот мужчина, который вчера принес меня домой?

— Это мой отец.

— Что ты сказала? Твой отец?

— Да. Когда я принесла дрова, в сливовом саду паслись две лошади. Так я узнала, что отец вернулся за мной из своей поездки на юг, а когда к вечеру в тот день ты не пришел домой, он на следующее же утро рано отправился в путь, чтобы разыскать тебя.

Георг позабыл и про поле, и про птиц-грабителей. Колотушка выпала у него из рук. Так появлялись люди, о существовании которых он ничего не знал, но которые постоянно занимали мысли его приемной семьи.

— Да, но ты же мне сама говорила, что Хмурый День и Круглое Облако — твои дядя и тетя. И я думал, что твои родители давно умерли.

— Нет, мои отец и мать живут у Бобровой реки.

— Но тогда почему же ты здесь?

— Я только в гостях. Дядя — брат моей матери — пригласил меня к себе на время, пока отец должен был совершать поход на юг с вампумом Длинного Дома.

— Скажи мне, теперь ты уедешь с Лугового берега?

— Да, меня ждет мать. Ты знаешь, она тоже из Дома Черепах; ее зовут Лучистое Полуденное Солнце.

Георг — Синяя Птица больше не слушал того, что ему рассказывала девочка. Словно тучи покрыли блестящее синее небо. Мальчик не мог себе представить жизни без Малии. Темный дом станет еще темнее без ее быстрых шагов и ее звонкого голоса. Он вспомнил о первой ночи, когда она его накормила, о совместных походах за дровами, о дежурстве на полях, о сборе ягод. Неужели теперь он должен будет играть с Косым Лисом и другими мальчишками, которые кричат ему каждый раз вдогонку обидные слова: «глупая голова!»?

Отдав Малии колотушку и оставив ее разгонять птиц, подавленный и печальный, он поплелся домой. Он нашел тетку Круглое Облако в сливовом саду и открыл ей свое сердце. Круглое Облако его отлично поняла и, казалось, сама была опечалена предстоящей переменой. На невероятной смеси английского и ирокезского языков она начала ему что-то говорить. Георг — Синяя Птица из ее рассказа улавливал только отдельные фразы. Он понял, что отец Малии — вождь и что его зовут Малый Медведь. Но весь смысл речи был непонятен. Тетка говорила очень осторожно, так как боялась насмешек своего деверя. Малый Медведь мог быть, когда это нужно, достаточно язвителен. Дядю Хмурый День, с его «бедными вороньими перьями». Малый Медведь называл не иначе, как «носителем роскошного украшения из перьев», однако этого Синяя Птица не должен был знать.

Во время обеда Георг увидел, какое внимание оказывалось гостю в Длинном Доме Черепах. Каморка была убрана выбеленными и дублеными кожами, и семья в полном молчании разместилась на тростниковых циновках вокруг очага. Даже Малия молчала. Среди сидевших гость выделялся своим огромным ростом. Кожаную шапочку с орлиными перьями он снял. Хмурый День тщательно набил трубку, раскурил и, выпустив несколько клубов дыма, услужливо передал ее вождю.

Когда Георг — Синяя Птица вошел, тетка Круглое Облако тихим и почтительным голосом прервала молчание.

— Это наш новый сын — Синяя Птица.

Гость что-то проворчал, а Круглое Облако даже покраснела от смущения.

— Я знаю это еще со вчерашнего дня. Моя золовка могла видеть доказательство того, что Малый Медведь достаточно сообразителен, — сказал гость; и тетка только понадеялась, что мальчик не поймет этого язвительного замечания.

После еды мужчины вышли покурить к южным дверям дома.

Когда Георг — Синяя Птица снова хотел уйти на поле, вождь кивком головы подозвал его к себе.

— Мой сын, тебе следует знать, по какой тропе ты пойдешь. Ты знаешь, что большинство ирокезов не друзья французов, но они и не друзья англичан — они свободны. И поэтому остались дома, когда вспыхнула война. Но я просил моего родственника, — при этом он указал на дядю Хмурый День, — взять одного из пленных вместо моего сына, который ушел от нас в далекое странствие. Мой зов услышан. Не зарастет травой порог моего дома. И теперь мне будет кому передать жезл отцов. Это то, что я хотел тебе сказать.

Хмурый День перевел. Мальчик сразу понял значение сказанного. В его памяти воскрес один из дней в лазарете на форту Дюкен, когда его во второй раз посетил Хмурый День: «Ты пойдешь с индейцами и сам будешь краснокожим — ты будешь принят на место умершего сына», — сказал в тот день дядя. Итак, он — Георг — с самого начала был предназначен для семьи вождя Малого Медведя. Значит, новый отец возьмет с собой не только Малию, но и его. Вот почему вождь поспешил найти беглеца! Вот почему он не остановился бы ни перед чем, лишь бы вернуть своего будущего сына.

У Георга мелькнула мысль, что с нового места его жительства у Бобровой реки, может быть, даже легче совершить побег, чем отсюда, с реки Оленьи Глаза. Но тут же он понял, что остается с Малией, что никто ему не будет кричать «глупая голова», что навсегда он избавится и от издевок Косого Лиса.

И все-таки расставание было тяжелым. Когда Георг, едва сдерживая слезы, прощался с теткой и она обняла его в последний раз, как далеко остался настоящий отцовский бревенчатый дом с бесконечным страхом перед «кровавыми грязными собаками»! Круглое Облако даже забыла свои опасения перед возможными насмешками вождя. На лице дяди никак не отразилось волнение, но почему-то подозрительно задрожали вороньи перья в его волосах. И еще долго отъезжающие слышали крики оставшихся в доме родичей. Дети поселка, провожавшие Синюю Птицу и Малию, повернули назад только с опушки леса.