Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989) - Жаколио Луи. Страница 49

В двадцати шагах от них журчал ручеек в тинистом ложе.

— Сначала вы, — сказал Гиллуа своему товарищу, — вы стреляете лучше меня.

Только что он произнес эти слова, как леопард одним скачком очутился на берегу ручья.

Очутившись лицом к лицу с молодыми людьми, зверь на мгновение пришел в замешательство, но это продолжалось недолго; он прыгнул вперед. Барте выстрелил.

Леопард страшно заревел, сделал попытку броситься на своих врагов, но, по-видимому, силы стали оставлять его, и он вернулся в лес, побуждаемый инстинктом самосохранения.

— Он смертельно ранен, — сказал Гиллуа своему другу.

Забыв всякое благоразумие, они побежали осмотреть место, на котором стоял зверь. Берега речки были освещены луной, и большая лужа крови показала молодым людям, что зверь был ранен тяжело.

— Его не надо упускать, — сказал Барте, — я уверен, что он испустит последний вздох в нескольких шагах отсюда.

Оба друга с карабинами в руках вошли в лес, соблюдая все предосторожности: они знали, как ужасна ярость раненого хищника. Сначала они шли довольно легко по следам зверя, но дальше тень от больших деревьев не позволила им ничего видеть. Они колебались идти по лесу, но самолюбие Барте было задето.

— Леопард не может быть далеко, — сказал он своему товарищу, — мы не можем бросить наш трофей… Лаеннек увидит, что рука и голова у нас крепче, чем он думает.

Гиллуа сделал несколько замечаний, но, видя, что его товарищ не обращает на них внимания, решился следовать за ним.

После пяти минут бесполезных поисков чаща сделалась до того густа, что почти невозможно было идти; молодой флотский офицер объявил прямо своему товарищу, что он не пустит его дальше, что преследовать хищного зверя в глубокой темноте — безумие и что благоразумнее будет немедленно вернуться назад.

Барте с сожалением уступил, и оба друга повернули обратно к речке, думая, что они удалились от нее не более как шагов на двести.

Каково же было их удивление, когда через несколько минут они заметили, что лес все сгущается. Густая завеса лиан и ползучих растений, которые переплетались с одного дерева к другому, составляла непреодолимую преграду.

— Мы заблудились… — сказал Гиллуа, вздрогнув.

— Это невозможно, — ответил Барте, — мы едва отошли от берега.

— Вы видите сами, куда мы зашли.

— Прислушаемся, может быть, журчание ручейка позволит нам ориентироваться.

Но они напрасно прислушивались: ничто не нарушало тишины, среди которой было бы слышно даже падение листа.

После двух или трех бесполезных попыток отыскать дорогу они остановились, чтобы посоветоваться, на что решиться.

Рассудив, что они не могли далеко отойти от берега за короткое время, они решили остаться до рассвета на этом месте, будучи уверены, что при первых лучах солнца легко отыщут дорогу.

В нескольких шагах от них находилось старое гигантское дерево; легко взобравшись на него, они удобно расположились на ветвях, чтобы провести ночь.

Было два часа ночи, луна скоро исчезла, унеся с собою скудный свет, пробивавшийся сквозь листву, и оба друга скоро не могли различить ветви, на которой сидели.

Среди этой тишины и темноты в ушах у них жужжало, кровь приливала к мозгу; они уже стали было терять сознание, когда вдали послышался шум раздвигаемых кустов и радостный собачий лай, раздавшийся в их ушах приятной музыкой.

— Уале! — воскликнул Барте.

— Мы спасены, — ответил Гиллуа.

Они начали кричать, чтобы указать направление. Им ответил мужественный голос Лаеннека.

— Где вы? — гаркнул он. — Вот уже полчаса, как мы ищем вас!

Молодые люди соскочили наземь и бросились на шею своему спасителю.

В нескольких словах сообщили они ему, что случилось.

— Вы сделали большую неосторожность,— сказал Лаеннек,— вас мог растерзать леопард, который был тем опаснее, что вы его ранили; без Уале, нашедшего ваш след, вы непременно погибли бы. Только туземцы умеют безошибочно находить дорогу в этих густых лесах; мы непременно пошли бы вас отыскивать, но без этой славной собаки только случайность могла направить нас в вашу сторону.

— А Буана? — воскликнули молодые люди.

— Спасена! Уале прямо привел нас к кумирам, и мы поспели вовремя, чтобы избавить Буану от ужасной участи, ожидавшей ее… Нияди и его солдаты делали чудеса, а собака загрызла двух разбойников. Костер был уже разведен, и бедную девушку собирались зарезать, когда мы пришли. Она была привязана к дереву, полумертвая от страха. Увидев огонь, я взял Уале на привязь, и мы подходили без шума, когда Кунье испустил крик тано. Услышав знакомый сигнал, Буана мужественно подняла голову; это была помощь, это было освобождение. Не прошло и двух минут, как мы накинулись на похитителей. Половина — всех их было человек двадцать — были убиты, остальные убежали. Но пора вернуться в наш лагерь. Со мной пошли только Кунье и Йомби; мы возвращались, когда услыхали ваш выстрел, и предположили, что вы должны быть недалеко… Пойдемте, я расскажу вам дорогой подробности нашей экскурсии.

Добрые негры, услышав свои имена, поспешно подошли и, чтобы выразить свою радость, схватили руки молодых людей и приложили их к сердцу.

Через несколько минут маленький караван был опять в полном составе.

3. Король Рембоко.— Прибытие к ассирам

Едва солнце позлатило вершину высоких деревьев, путешественники выступили в дальнейший путь. Они серьезно опасались, чтобы кумиры не явились отомстить за смерть своих товарищей, а опасность была для них тем больше, что они не могли скрыть свой путь в лесу, будучи принуждены постоянно следовать по дороге караванов.

Первые пять дней они останавливались только для того, чтобы принять пищу да отдохнуть несколько часов, и с восходом луны снова продолжали свой путь.

В конце седьмого дня пути путешественники поняли по различным признакам, что заросли кончаются: тропинка сделалась шире, лес не так густ; на каждом шагу попадались деревья, срубленные рукою человека и, вероятно, предназначенные для туземных построек. Все показывало, что скоро путники дойдут до обитаемых мест.

Действительно, на другой день в десять часов утра они увидали обширную равнину, засаженную маниоком, инья-мом и бананами и орошаемую широкой, глубокой рекой, которая текла по направлению к западу.

На расстоянии двух ружейных выстрелов группа туземцев нагружала в пироги, прикрепленные к берегу, корни маниока и плоды.

— Это люди моего племени, — сказал Йомби.

В ту же минуту негры приметили путешественников и побежали к ним навстречу с громкими криками. Когда они увидали трех белых, удивление их не знало границ, и, приняв их за духов, они бросились к их ногам. Очевидно, они никогда еще не видали людей этой расы.

Йомби тотчас рассказал им,что вел посланных великим белым духом Майякомбо, которые захотели посетить страну фанов, и что их прибытие принесет счастье людям этого племени.

Бедняги, вне себя от восторга, предложили белым духам немедленно свезти их к своему королю, живущему в большой деревне Эноге немножко повыше по течению реки.

Предложение было принято; Лаеннека и его спутников усадили в большую пирогу, в которой без труда могло поместиться человек пятьдесят. Все фаны разместились в других пирогах, и флотилия отправилась в путь. В десять часов вечера остановились напротив маленькой деревни, но, вместо того чтобы приблизиться к берегу и выйти на сушу, держались поодаль от берега, потому что эта страна повиновалась многим королям, и фаны боялись, чтобы чужие не заставили белых остановиться, прежде чем те приедут к королю Рембоко.

Течение реки, насколько путешественники могли судить, шло теперь к северо-западу почти по прямой линии, а берега были так низки, что трава точно смешивалась с водой.

На восходе солнца путешественники не могли не восхититься редким плодородием этих мест. На обоих берегах реки жирели сочные бананы, сорго, иньям, сахарный тростник.