Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989) - Жаколио Луи. Страница 47

— Вы теперь находитесь в двух днях пути от Эмбозы, — сказал он им, — советую вам не идти дальше. Передайте мою признательность вашему королю и отвезите ему лодку, которую мы обещали оставить на память.

— Мы останемся с тобой, — ответил Нияди, начальник банкорских воинов. — Имбоко велел нам проводить вас до большой реки озер (так они называли Огове), и мы исполним приказание Имбоко.

— Вы не боитесь кумиров?

— Эмбозские жители храбры, они убьют кумиров.

— А горилл? — прибавил Лаеннек, который не мог удержаться от улыбки при воспоминании о приключении у озера Уффа.

Услышав имя страшного животного, Нияди немножко смутился, но ответил довольно самоуверенно:

— Мы не можем бороться со злыми духами, но ганги дали нам этот мокиссо, и нам нечего их бояться.

Произнося эти слова, мафук (военный начальник) показал Лаеннеку ожерелье из старых зубов каймана и две куклы из перьев, имевшие, по его словам, силу обращать в бегство страшного понго.

Каждый из воинов был снабжен большим количеством амулетов особого назначения: один предохранял от укусов змей, другой — от лихорадки и так далее.

Лаеннек больше не настаивал: его единственной целью было узнать, как будут держаться банкорцы перед опасностью, и теперь он был убежден, что может на них положиться.

Итак, маленький караван состоял из трех европейцев, их двух слуг и воинов Имбоко — всего из одиннадцати человек; с таким союзником, как Уале, они могли надеяться благополучно окончить свое опасное путешествие.

Спрятав лодку под тростником, чтобы по возвращении Нияди и его воины могли легко ее отыскать, решили переночевать на берегу Банкоры, чтобы войти в лес на восходе солнца.

По обыкновению, был разведен большой костер.

Вечер был исполнен прелести. Малейшие шумы повторялись могучим эхом на высоких берегах реки; со всех сторон раздавались удесятеренные крики попугаев и хищных птиц, любопытство которых привлекал свет костра; крики обезьян, осыпавших путешественников дождем плодов и листьев, неясное журчание Банкоры, плеск рыбы, выплывшей на поверхность, жужжание тысячи насекомых… К этому пронзительному треску, ко всей этой грозе звуков присоединялся рев зверей, шум тяжелых бегемотов, погружавшихся в воду, и стоны кайманов, прятавшихся в высокой прибрежной траве. Ночные птицы прилетали к огню и тотчас же улетали с зловещим криком.

В два часа утра Уале начал глухо ворчать, выказывая признаки гнева. Лаеннек, проснувшись, приметил одного из людей Нияди, ползком пробирающегося в лес.

— Что нового? — спросил он у Нияди, который ни на минуту^ не переставал караулить.

— Иомби и один из моих людей пошли разузнать.

— Ты опасаешься чего-нибудь?

— Один из караульных пошел напиться у ручейка, несколько ниже впадающего в Банкору, и вернулся сказать, что видал кумиров.

— Ты не думаешь, что от страха он принял какой-нибудь ствол дерева за разбойника?

— Иненга убил больше кумиров, чем в этом мокиссо каймановых зубов. Иненга начальствует, когда Нияди в отсутствии; ты можешь спокойно спать — нечего опасаться, когда Иненга на ногах.

Через час оба вернулись, они не видали ничего, что могло бы оправдать подозрение; однако Иненга принес сломанную стрелу, которая, по-видимому, очень недолго пролежала в траве, и этот признак, достаточный для того, чтобы обнаружить присутствие человеческих существ, побудил путешественников действовать чрезвычайно осторожно.

На рассвете, захватив провизию, оставшуюся в лодке, они мужественно вошли в лес. Кунье утверждал, что надо держаться солнца с правой стороны в продолжение четырнадцати дней; по крайней мере, так поступал караван, в котором он некогда участвовал. Через три-четыре дня они должны были прибыть в страну, населенную земледельческим племенем, которое Кунье называл ассары или ассиры и среди которых он провел три месяца, излечиваясь от раны в ноге.

По описанию страны и ее жителей Иомби догадался, что проходил уже там вместе со своими во время похода, который привел их в Конго, и что оттуда понадобится не более пяти-шести дней, чтобы добраться до Огове. С большой радостью Гиллуа и Барте узнали новые подробности и стали ожидать конца своего продолжительного и опасного путешествия.

Пять первых дней прошли для путешественников довольно спокойно. Путники должны были только держаться постоянно правой стороны солнца и хорошенько караулить по ночам, чтобы не быть застигнутыми разбойниками; каждый вечер они выбирали прогалину для ночлега и закутывались в свои одеяла недалеко от костра, который поддерживался стоявшим на карауле.

Но ничто не могло выбить из головы Нияди уверенности, что издали за ними следят кумиры, и наместник Имбоко приписывал то, что разбойники оставляют их в покое, сначала мокиссо, которыми он снабдил себя, потом присутствию белых, которые всегда внушают суеверный страх жителям Африки.

Уале, по-видимому, разделял его мнение, потому что часть ночи ворочался и ворчал, и даже хозяин не всегда мог заставить его молчать. Но поведение Уале объяснялось соседством крупных зверей, едкие испарения которых собака воспринимала нюхом, несмотря на дальность расстояния.

Как бы то ни было, Нияди зорко караулил по ночам, отдыхая лишь часа два на закате солнца, а днем распоряжался путем, выбор направления которого Лаеннек вполне предоставил ему.

Таким образом Нияди спас тех, которые были ему поручены, от верной смерти.

Утром на шестой день они шли уже несколько часов, когда увидали огромное болото, казавшееся озером зелени среди леса.

Если в лесу дорога караванов обозначалась время от времени деревьями, срубленными на восемь или десять футов от земли, то на берегу болота все следы исчезли. Путешественники решили обогнуть болото с левой стороны. Едва сделали они несколько шагов, как Нияди, шедший впереди, попятился и закричал громким голосом:

— Остановитесь, мы попадем в засаду!

Все немедленно повиновались.

— Посмотрите! — продолжал Нияди. — Я вижу, там, где тропинка суживается между лесом и речкой, трава не совсем густа и не совсем зелена! Эта трава, уже начинающая высыхать, брошена тут не далее как час тому назад и прикрывает слоновью ловушку, вырытую кумирами, чтобы мы попали туда!

— Почему ты предполагаешь,— перебил Лаеннек,— что эта ловушка приготовлена для нас? Мы не караван купцов, у нас нет ничего, чем прельстить лесных разбойников!

— У вас хорошее оружие, — ответил Нияди, — и если кумиры видели это, то они употребят все на свете, чтобы захватить его! А ловушка, если только она не вырыта разбойниками, обозначает присутствие охотников за слонами, и тогда мы недалеко от их стана!

Произнося эти слова, Нияди, чтобы доказать свою проницательность, схватил обеими руками ствол сухого дерева и бросил вперед; ствол, падая, увлек за собой бамбук, листья и траву, прикрывавшие ловушку, и путешественники увидали перед собой большую яму.

Это была ловушка для слонов.

— Я думаю, что твое последнее предположение справедливо,— сказал Лаеннек,— в этих местах есть охотники за слонами. Кумиры не так глупы, чтобы расставлять нам подобные ловушки; они знают очень хорошо, что одиннадцать человек не могут идти рядом по этой тропинке и что если бы один из нас упал в яму, то другие немедленно вытащили бы его.

В эту минуту, как бы подтверждая его мнение, послышался глухой и болезненный, как жалоба, крик.

— Во вторую ловушку попался слон, — сказал Иомби, которому была известна охота за этими животными.

Прежде чем путешественники могли опомниться, человек сто негров, совершенно голых и вооруженных копьями и стрелами, вышли из чащи и побежали навстречу, крича и размахивая руками.

Путешественники прицелились, но, вовремя приметив, что жесты негров выражают скорее удивление, чем угрозу, стрелять не стали.

Нияди немедленно узнал в неграх жителей Уади, охотников за слонами и бегемотами, и закричал, чтобы они приблизились без опасения.

Они прибежали с пением и плясками; они думали, что имеют дело с купцами, а так как около двух лет тут не проходил никто, то у них накопилось громадное количество слоновой кости, которую они не знали, куда девать.