Гостеприимная Арктика - Стефанссон Вильялмур. Страница 47

Годом позже Уле признался Стуркерсону, что, хотя эта история в общем соответствовала действительности, она была несколько преувеличена в деталях, чтобы оправдать большую трату патронов, произведенную в мое отсутствие.

В начале июля мы составили опись нашего охотничьего снаряжения; у нас оказалось 109 патронов для ружья Манлихера и 157 для Винчестера. Это было немного, даже при самой экономной стрельбе, так как не было уверенности, что какое-либо из наших судов подойдет в течение лета; поэтому имеющееся у нас количество патронов должно было обеспечить нам еду на всю предстоящую зиму. В периоды «оседлости» достаточно, в среднем, одного патрона, чтобы получить 50 кг мяса, но при быстрых передвижениях невозможно соблюдать такую экономию: когда убито большое животное, можно захватить с собою только часть мяса, а остальное приходится выбрасывать, так что уже не получается такого выгодного соотношения между количеством израсходованных патронов и добытого мяса, Уле знал, как бережно я отношусь к патронам, и не хуже меня понимал их ценность для нас, поскольку от них зависели наша безопасность и благополучие.

Летнее жильё эскимосов в тундре.

Выше я упоминал, что в тот день, когда мы достигли суши и я был занят своей первой охотой на карибу, Стуркерсон и Уле, съев последний кусок мяса, который у нас еще был с собой, толковали о том, как вкусны должны быть местные гуси, и находили, что мое требование никогда не тратить ни одного патрона на птиц слишком сурово. По-видимому, с того времени Уле запало в душу желание покушать гусятины, которой он еще не пробовал. Отчасти поэтому он так охотно согласился остаться в одиночестве, когда мы уходили внутрь острова. Он уже предвкушал жирную гусятину, которой он, наконец, полакомится, когда нас не будет. И действительно, как только мы скрылись из виду, он схватил свое ружье, подполз к соседнему пруду и застрелил гуся. Но гусь представляет собой очень небольшую мишень, и попасть в него нелегко, если не подойти вплотную; Уле потратил бесполезно с полдюжины пуль раньше, чем убил одного. Поэтому пришлось, на случай, если я вздумаю проверить количество патронов, рассказать, будто их было много истрачено на волков, когда они увлекали за собой наших собак. Но больше всего огорчило Уле то, что гусь оказался гораздо менее вкусным, чем оленина, которой он питался до тех пор. Несмотря на его «твердое убеждение», что «оленина хороша только тогда, когда нечего есть», и что другие виды мяса, как, например, гусиное, гораздо вкуснее и во всяком случае приятнее как «разнообразие», в действительности он за месяц так привык к оленине, что гусь пришелся ему гораздо меньше по вкусу. Если бы Уле руководился своим вкусом, он съел бы только часть гуся, скормив остальное собакам, которые были бы этим очень довольны; но он решил сам себя наказать за лишнюю трату патронов и воздерживался от оленины, пока не был съеден весь гусь. Часть патронов Уле потом действительно израсходовал во время нашего отсутствия, стреляя в волков.

Проведя один день в лагере, мы отправились назад, к тому месту, где Стуркерсон остался охотиться; весь наш запас сушеного мяса и шкур мы оставили на вышке, достаточно высокой для того, чтобы предохранить его от песцов и чаек, но не спасавшей от белых медведей. Когда мы подошли к месту, где я за 2 дня до того убил жирного карибу, оказалось, что песцы и чайки съели приблизительно треть всего мяса и половину жира. Чайки одни не нашли бы жира, так как я припрятал его под мясом, но песцы утащили это мясо. Впрочем, в этот же вечер и почти на том же месте мне удалось убить другого жирного карибу, возместившего нам нашу потерю.

Множество песцов проводило лето на Земле Бэнкса, но они редко воровали у нас мясо, большей частью они с презрительным видом проходили мимо него. Это объясняется, вероятно, тем, что они прекрасно питались яйцами, птенцами и леммингами.

Когда мы вернулись к Стуркерсону, оказалось, что и ему не было покоя от волков. Часть нашего мяса хранилась у него в лагере, а остальное оставалось в открытом поле; там было убито несколько карибу, и их мясо разложено для сушки, чтобы уменьшить его вес и тем облегчить доставку, тогда как жир был сразу унесен в лагерь. Наш опыт с песцами и чайками показал, что они почти не трогали мяса; но волки похитили большую часть его.

В течение первого месяца нашего пребывания на Земле Бэнкса нам попадалось много волков, и их появление, очевидно, было в связи с приближением оленьих самок. До тех пор мы видели преимущественно больших самцов и очень мало самок и оленят. Теперь молодые самцы и самки, приходившие, по-видимому, с севера и северо-востока, стали многочисленны. Впрочем, это не значит, что карибу стало так же много, как на материке; мы ни разу не видели их больше 20–30 в день.

Я видел на Земле Бэнкса стадо в 200 голов, но на основании многолетнего опыта могу сказать, что стада в 200 голов на Земле Бэнкса так же редки, как двухтысячные стада на материке, к северу от Большого Медвежьего озера. Летом на всем острове имеется, вероятно, не больше 2 или 3 тыс. карибу, зимой, быть может, несколько больше, так как они приходят с о. Виктории.

Целью моей экскурсии с Уле было, главным образом, развлечение, а также и случайные наблюдения. Мы шли налегке; три собаки тащили все наше снаряжение, а мы переходили от холма к холму, любуясь видами и убивая, по мере надобности, жирных карибу. Мы шли свободно и беззаботно, как на пикник, радуясь в то же время возможности исследовать то новое, что открывалось перед нами. За исключением экскурсии Стуркерсона и моей, предпринятой несколькими неделями раньше, мы были первыми белыми людьми, зашедшими вглубь Земли Бэнкса. Американские китобои, как известно, дважды побывали на юго-западной ее стороне, но только на побережье, а эскимосы, которых они посылали охотиться, уходили вглубь острова не больше чем на 4–5 миль. Из отчетов Мак-Клюра также не видно, чтобы в течение 2 лет, проведенных им в заливе Милосердия, на северо-восточной стороне острова, кто-либо из его спутников совершал экскурсии вглубь его.

С тех пор как я впервые познакомился с Севером, его красота, простор, гостеприимство все больше пленяли меня. Во время такой очаровательной прогулки, как та, которую мы с Уле совершали, было особенно трудно представить себе, что не только люди, никогда не видавшие этой страны, считают ее бесплодной, но что такой она могла показаться даже тем, кто побывал в ней. Надо обладать действительно большой прозорливостью, чтобы между строк повествования Мак-Клюра о лишениях и героизме прочесть о мягкой красоте и уюте Земли Бэнкса.

Мы бродили до тех пор, пока не решили, что Стуркерсон, вероятно, соскучился один; тогда направились обратно и нашли все в полном порядке, только Стуркерсон чувствовал некоторую скованность от постоянного лежания и безделья. Такой образ жизни он вел потому, что не мог отлучаться из лагеря из-за волков. Пока в лагере находятся люди, волки не опасны, но если там находятся одни собаки, лагерь переходит в полное их распоряжение. Прежде всего, у собак никогда не хватает разума оставаться в лагере, чтобы охранять его, — они кидаются в погоню за волками, и ясно, на чьей стороне оказывается перевес. Наши собаки были не меньше волков и весили до 50 кг каждая, но они не обладали ни их быстротой, ни их хитростью. Они могли одержать победу над волками только в случае значительного численного превосходства.

Во время нашей экскурсии мы с Уле внимательно наблюдали погоду, готовые немедленно направиться к побережью, как только, судя по ветру, нам покажется, что лед уже может быть взломан. Лагерь Стуркерсона, хотя и находился в 15 милях от берега, был расположен на таком высоком холме, что в бинокль можно было рассмотреть лед вдоль берега, вокруг о. Бернарда и Норвежского острова.

Мы проводили теперь большую часть дня, внимательно исследуя побережье и наблюдая, как расширялась прибрежная полоса воды между сушей и морским льдом, таявшим под напором теплой воды с суши. Одним из достоинств «Полярной Звезды» была ее малая осадка, благодаря которой она могла пройти по этой полосе оттаявшей воды даже раньше, чем береговой припай был бы взломан и унесен ветром в море. В середине месяца несколько раз начиналась небольшая подвижка льда, но каждый раз вода спадала, и лед снова плотно ложился на дно. Однако к концу месяца стало очевидно, что полоса льда находилась только около суши, тогда как открытое море было чисто ото льда. День за днем дул сильный восточный ветер, из чего следовало, что вблизи не было плавучего льда; но туман, всегда висящий над морем, когда ветер дует с земли, мешал нам видеть дальше ледовой полосы.