1356 (ЛП) - Корнуэлл Бернард. Страница 52
- Мы направляемся в Пуатье? – осведомился у Томаса Роланд де Веррек на шестой день.
- Там принц. – сказал лучник с уверенностью, которой не испытывал на самом деле.
- А, может, потому, что там рядом Нуайе?
- Нуайе?
- Где похоронены бренные останки святого Жюньена.
- Ты там бывал?
- Нет. Так мы едем туда?
- Если это по пути – заглянем.
- Потому что ты ищешь «Ла Малис», ведь так?
Прозвучало, как обвинение.
- А «Ла Малис» существует?
- Я слышал, что существует.
- Кардинал Бессьер тоже верит в е ё существование. И доминиканцы. А мой сеньор, может, и не верит, но приказал мне её найти.
- Чтобы использовать против Франции? – взъярился Роланд.
Он примкнул к эллекинам; он согласился драться за них против армии короля Иоанна, но и первое и второе было ради Бертильи. В душе же Роланд оставался пламенным патриотом Франции. Так вот странно они и уживались в его сердце: Франция и Бертилья. Рыцарь обернулся и посмотрел на предмет своих воздыханий. Бертилья ехала рядом с Женевьевой. Томас изо всех сил противился участию в путешествии обеих женщин, но после того, как он разрешал своим бойцам взять в поездку подруг, Женевьева с Бертильей настояли на своём.
На севере рокотнул гром.
- Боишься, что я найду «Ла Малис»? – спросил Томас.
- Боюсь, что «Ла Малис» попадёт в лапы врагов Франции.
- А в чьи, по-твоему, руки мечу надлежит попасть? – полюбопытствовал Томас, - Церкви?
- Он был завещан церкви. – изрёк Роланд напыщенно, однако вспомнил отца Маршана и осёкся.
- Позволь, я кое-что тебе расскажу. Ты слышал о семи Тёмных паладинах?
- Воины, хранившие сокровища еретиков-катаров? – неодобрительно уточнил Роланд.
- Они.
Томас не стал просвещать рыцаря-девственника, что является потомком одного из этих самых Тёмных паладинов.
- Говорили, что они обладали святым Граалем, - сказал Томас, - Будто бы они унесли его из последней твердыни катаров - осаждённого Монсегюра и скрыли. Прошли годы, другие люди разнюхали об этом и начали поиски реликвии.
- Да, я слыхал.
- Но вот чего ты не слыхал, так это того, что один из них нашёл святой Грааль.
Роланд перекрестился:
- Не может быть. Очередной слух.
- Клянусь тебе кровью и муками Христовыми, - внушительно произнёс Томас, - что Грааль был найден, хотя тот, кто его нашёл, порой и сам в этом сомневается.
Роланд вперился в Томаса и несколько секунд сверлил его взглядом. Уверившись, что тот не шутит, он с дрожью в голосе выдохнул:
- Будь Грааль найден, разве его не оправили бы в золото и драгоценные камни? Разве к нему не стояли бы длинные очереди паломников?
- Наверно, стояли бы. Только парень, который нашёл Грааль, скрыл его от людей вновь. Скрыл там, где реликвию никто и никогда не отыщет. Он бросил Грааль в пучину морскую. Вернул чашу Господу, потому что никого из смертных достойным святыни не счёл.
- Это… это правда?
- Клянусь тебе.
Томас смежил веки. Бултых! – и глиняная чаша с коротким всплеском исчезла в воде. Мир словно замер на мгновенье, поражённый непоправимостью потери. Волны остановили свой бег, крик застрял в глотках чаек, само небо будто затаило дыхание. Лучник открыл глаза:
- Клянусь.
Роланд, не мигая, смотрел на Томаса:
- То есть, если ты найдёшь «Ла Малис»…
- Да. Верну Господу. Человек слаб, обладание такой реликвией не для смертных. Я хочу отыскать «Ла Малис» хотя бы ради того, чтобы она не досталась кардиналу Бессьеру.
С севера вновь донесся удар грома. Дождь так и не пошёл, тучи так и не рассеялись, а эллекины всё так же спешили туда, где готовилась грянуть буря.
Ветер гнал грозовые облака к югу, очищая небо. Сентябрьское солнце пекло почище июльского. Армия принца Уэльского шла на юг, следом за тучами, продираясь по лесистому гребню. Обоз двигался западнее, по идущим через долину дорогам.
Это была гонка, хотя никто не мог сказать, где она закончится. Советники Эдуарда, опытные военачальники, присланные ему в помощь отцом, считали, что надо выбрать подходящее место расположиться там и дать французам сражение. Позицию следовало подыскивать такую, чтобы атакующим французам пришлось наступать по склону холма вверх под смертоносными стрелами английских луков, что гарантировало быструю и славную победу. Советники боялись, что король Иоанн опередит их и вынудить принять бой на своих условиях.
- Атаковать самим – верная смерть. – толковал принцу герцог Саффолк.
- Жарко, чёрт. – отозвался тот рассеянно.
- Оборона – залог победы. – продолжал герцог, едущий справа от Эдуарда.
- Где мы, вообще, находимся? – спросил принц.
- Пуатье где-то в той стороне. – отозвался слева герцог Оксфорд, указывая на восток.
- Дед ваш, уж простите, под Баннокбёрном сглупил. – бубнил Саффолк.
- Сглупил? – наконец, обратил на него внимание принц.
- Он атаковал, сир. И проиграл.
- Он был дураком. – скривился Эдуард, - Я – дурак?
- Нет, сир. – смутился Саффолк, - Вы же помните Креси? Великая победа вашего батюшки. И ваша, конечно же. Под Креси мы оборонялись.
- Естественно. Мой отец не дурак.
- И слава Богу, сир.
- А дед, увы, был им. У белки ума больше, чем имелось у деда. Так говорит мой отец, - принц уклонился от низко висящей ветки вяза, - А вдруг мы столкнёмся с французами прямо сейчас? Будем атаковать?
- Если условия будут нам благоприятствовать. – осторожно заметил Саффолк.
- А если мы так и не найдём подходящего бугра?
- Будем двигаться на юг, сир, пока не найдём холм или не достигнем одной из наших крепостей.
Принц брезгливо приподнял верхнюю губу:
- Терпеть не могу драпать.
- Лучше свободным драпать, чем пленным разгуливать по Парижу, сир. – встрял слева Оксфорд.
- В Париже, как я слышал, проходу нет от хорошеньких девиц.
- Вам, сир, везде от них проходу нет. – развеселился Саффолк.
- Господь добр ко мне. – самодовольно осклабился принц.
- Аминь. – подытожил Оксфорд.
Саффолк же пробормотал под нос:
- Был бы добр, замедлил бы продвижение французов.
По последним сведениям, которыми располагал Саффолк, король Иоанн с войском находился в пятнадцати-двадцати километрах от них, и разрыв этот сокращался с каждым днём. Всё лето французский властитель сидел сложа руки и вдруг преисполнился энергии. Он искал битвы, хотя, как и принц, желал дать её на собственных условиях. Французы надеялись заманить принца в капкан, вынудить драться там, где они захотят, и Саффолк страшился того, что противник добьётся своего. Взятый капталем де Бюш пленный утверждал, что король Иоанн отослал пехоту, но даже без пехоты французы превосходили англичан числом, а насколько превосходили, никто не мог сказать. К тому же, король Иоанн передвигался не по лесам, а по хорошим дорогам, и имел все шансы выиграть гонку, захлопнув ловушку.
Лесистый гребень был единственной надеждой принца обставить французов. Дорога по кряжу экономила день, а день пути нынче стоил дороже золота. Может, на краю гребня отыщется позиция, удобная для того, чтобы подстеречь французов. Ещё Саффолк беспокоился об обозе. Очень уж уязвим он был, двигаясь отдельно от основного войска. К тому же, половину сэкономленного дня придётся потерять, дожидаясь возов с имуществом. Саффолка беспокоили лошади. Кони хотели пить так же сильно, как их всадники – есть. И тем, и другим не светило удовлетворить свои нужды до тех пор, пока армия не доберётся до конца кряжа, где в долинах их ждёт прохладная вода и обильная пища.
В пяти километрах впереди принца и его свиты капталь де Бюш уже достиг края гребня, пологий язык которого сбегал к дороге и реке. Справа, за чередой низких холмов, курились дымы очагов селения, именуемого, как разузнал капталь, Пуатье. Дальний склон долины был разлинован виноградниками.
День выдался отличным. С чистого неба, отмеченного парой крохотных облачков, пригревало солнце. По кронам деревьев щедро разбрызгала яркие краски осень. Отличный день, думал де Гральи, завалиться с красивой девчонкой на речку, купаться голяком, любить друг друга на траве, пить вино и снова любить.