По воле Посейдона - Тертлдав Гарри Норман. Страница 80

Гребцы на борту римского судна завопили, когда рукояти весел, внезапно сдвинутых силой куда более могучей, чем сила человека, стали их избивать. Менедем услышал два всплеска подряд: это римские моряки попадали в море; тяжелое вооружение утянуло их в водяную могилу.

Менедем улыбнулся свирепой волчьей улыбкой и хотел помахать врагам на прощание, но вспомнил, что ему нельзя снимать ладони с рукоятей рулевых весел.

«Афродита» скользнула мимо искалеченной триеры.

— Весла правого борта на воду! — закричал Менедем.

И его судно, целехонькое, отошло от корабля римлян.

Он посмотрел на восток. Остальной римский флот двигался к устью Сарно. Менедем был один на один с этим судном, которое пыталось его потопить.

Он сделал поворот и помахал человеку, стоявшему на рулевых веслах триеры. Парень смотрел через плечо на торговую галеру такими огромными глазами, каких Менедем еще никогда ни у кого не видел.

— Теперь можно сбавить темп, Диоклей, — сказал он начальнику гребцов. — Подожди, пока мы немного отойдем от этого вонючего варвара, а потом…

— Слушаю, слушаю, шкипер! — отозвался Диоклей.

Менедем никогда еще не слышал, чтобы он говорил таким уважительным тоном.

«И я заслужил это уважение, клянусь богами», — гордо подумал капитан «Афродиты».

— Что будешь делать теперь? — спросил Соклей.

— Собираюсь протаранить этого широкозадого катамита, вот что, — свирепо заявил Менедем. — Как выяснилось, римляне паршиво плавают на судах! Давайте-ка посмотрим, насколько хорошо они плавают без судов.

— Может, лучше не стоит? — сказал Соклей.

— Что?! — изумленно уставился на него Менедем, усомнившись, правильно ли он расслышал. — Ты спятил? С чего это я должен их щадить! Да эти ублюдки наши враги, так что пусть получат по заслугам!

Менедем потянул за рукояти рулевых весел, и нос акатоса повернулся и нацелился на триеру.

Римляне начали перетаскивать весла с уцелевшего левого борта на правый. Это рано или поздно позволит им уковылять прочь, хотя и не даст спастись от мстительной «Афро-диты».

— Они наши враги, все верно, — кивнул Соклей. — Но подумай сам — нам вообще невероятно повезло, что удалось так их покалечить!

— Дело не в одной только удаче, но еще и в хорошем экипаже, — прорычал Менедем. Он все еще жаждал мести.

— Согласен. Еще как согласен, — заверил брата Соклей. — Но теперь, когда нам один раз повезло, разве не будет излишне самонадеянным снова устремляться на этот проклятый корабль? Предположим, наш таран нанесет удар первым. Все их воины — кроме тех, кого мы сбросим в море, я имею в виду, — и все их гребцы вскарабкаются к нам на борт, и это будет конец всему.

Менедем фыркнул. Ему очень хотелось сказать двоюродному брату, что этого никогда и ни за что не произойдет. Однако, увы, такие вещи случались слишком часто, таран мог оказаться так же опасен для атакующего корабля, как и для его жертвы. И если бы подобное произошло, для «Афродиты» это и вправду было бы смертельно опасно, Соклей все сказал верно.

Менедем глубоко вдохнул, потом выдохнул и пару раз почти удивленно моргнул, как человек, внезапно очнувшийся после приступа жестокой лихорадки.

— Ты прав, — сказал он. — Терпеть не могу признавать это — но ты прав. Давай уберемся отсюда, пока все идет хорошо.

— Спасибо, — негромко проговорил Соклей.

— Я делаю это не ради тебя, — заявил Менедем. — Поверь, и не ради себя тоже. Я делаю это ради судна.

— Мы далеко от дома, вот лучшая причина для благоразумия, — заметил Соклей.

Менедем только пожал плечами, но прислушивающийся к их разговору Диоклей кивнул.

Менедем уже принял решение, но это еще не значило, что оно должно ему нравиться.

Римляне на палубе триеры тупо таращились на «Афродиту», когда она — целая и невредимая — прошла мимо их судна на расстоянии полета стрелы. Менедему показалось, что некоторые гребцы буквально с разинутыми ртами глазели на него.

— Получили сегодня небольшой урок, а? — крикнул он им, хотя римляне, наверное, все равно не понимали эллинского языка.

Гребцы Менедема вели себя далеко не так сдержанно: они осыпали врагов проклятиями, собранными по всему Внутреннему морю.

— Полагаю, теперь мы уже вряд ли двинемся в Неаполь, — заметил Соклей.

— Что? Почему нет? — удивленно спросил Менедем.

Его двоюродный брат ответил так, будто говорил с глупым ребенком:

— Потому что откуда нам знать, что это был единственный римский флот в округе? Предположим, в следующий раз за нами погонятся четыре триеры. Что мы тогда будем делать?

— О! — Менедем заморгал, задумчиво потер подбородок и наконец сказал: — Что ж, о почтеннейший, ты снова прав. Дважды за один день — не ожидал, что ты на такое способен.

Он ухмыльнулся возмущенному Соклею.

— Да, я об этом как-то не подумал. Был слишком занят этими ублюдками.

— И ты великолепно с ними справился, — заметил Соклей. — Я уж решил — нам всем конец.

«Я тоже так решил», — подумал Менедем. Вслух же он сказал:

— Если у тебя есть только два варианта — один плохой, другой еще хуже, — поневоле делаешь все, чтобы выжать максимум из плохого.

Менедем окликнул моряков:

— Опустите парус с реи! Мы снова двинемся на юг, и ветер по большей части должен быть попутным.

Люди ринулись выполнять приказ.

Они выполняли все его приказы в мгновение ока с тех пор, как Аристид заметил римские триеры. Еще недавно они поступали так из страха. А теперь…

«Теперь они беспрекословно слушаются потому, что восхищаются мной, — подумал Менедем. — И после того, что я сделал, это неудивительно».

— Жаль, что мы не можем высадиться и воздвигнуть здесь памятный трофей, — заметил один из моряков.

Эти слова заставили Менедема возгордиться еще больше.

— Варвары все равно не поймут, что это значит, — небрежно сказал он, — и просто разграбят наш трофей. У нас есть трофей получше — мы всегда будем помнить о своем триумфе.

— Верно, клянусь богами, — ответил Диоклей. — И еще у нас теперь есть история, за которую мы сможем получить выпивку в каждом винном погребке от Карии до Карфагена.

— Это правда, — согласился Менедем.

Но Соклей покачал головой.

— Я так не думаю.

— Что?! Почему?! — вопросил Менедем.

— История о том, как акатос искалечил триеру? — сказал Соклей. — Ну подумай сам, братец. Да кто поверит в такую байку?

Менедем на мгновение задумался, а потом серьезно покачал головой. Он сам ни за что бы не поверил в подобные нелепые россказни.

Соклей был рад, что они плывут на север, мимо острова Капрея. Он сомневался, что какой-либо римский флот, каким бы воинственным он ни был, осмелится подойти так близко к Великой Элладе. А после стычки с триерой возможность встречи с пиратским пентеконтором уже не пугала Соклея так, как раньше.

Двое моряков, легко раненных римскими стрелами, быстро пошли на поправку. Третий получил рану в живот. Хотя с виду все было не так уж страшно, у моряка начался сильный жар, и скоро стало ясно, что он не выживет.

Люди начали роптать: труп считался ритуально нечистым. Уж лучше иметь на борту нескольких раненых, чем труп.

— Что нам делать? — потихоньку пробормотал Менедем Соклею, не желая, чтобы его услышал кто-нибудь еще. — Они как будто забыли, что мы победили ту триеру.

— Давай положим его в лодку, — предложил Соклей. — Бедняга уже без сознания, ему все равно, а если мы так поступим, «Афродита» не будет считаться оскверненной, когда он умрет. А еще можно будет позвать жреца, когда мы зайдем в какой-нибудь порт, — пусть жрец совершит над лодкой обряд очищения. Ну, в крайнем случае купим новую.

Менедем уставился на брата во все глаза, потом встал на цыпочки и поцеловал его в щеку.

— Твоя голова, в конце концов, на что-то да годится… Тебя посещают умные мысли. Во всяком случае, изредка.

— Зачем тебе понадобилось добавлять последнюю фразу? — обиженно спросил Соклей.