По воле Посейдона - Тертлдав Гарри Норман. Страница 81

— Затем, чтобы ты не возгордился, — ответил его двоюродный брат с озорной ухмылкой.

— Спасибо огромное за заботу, — сказал Соклей, что заставило Менедема ухмыльнуться еще шире.

Двое моряков опустили своего раненого товарища в лодку. Он и впрямь так погрузился в битву с невидимыми для других демонами, что едва ли заметил, как его туда положили. Моряки соорудили над беднягой навес из парусины, чтобы его не опаляло солнцем. Время от времени кто-нибудь спускался в лодку с черпаком, полным воды с вином. Однако раненый больше проливал, чем пил.

— Парус! — выкрикнул Аристид. — Парус впереди по правому борту!

Все так и подпрыгнули.

Сердце Соклея бешено заколотилось.

Когда впередсмотрящий в последний раз заметил парус, им чудом удалось спасти свои жизни, не говоря уж о своей свободе. Вместе со всей командой — поскольку «Афродита» двигалась под парусом, никто не сидел на веслах спиной к носу — Соклей тревожно вглядывался вперед.

Спустя несколько минут на него нахлынула волна облегчения.

— Это парус торгового корабля, — сказал он. — У военных галер паруса куда меньше.

Один за другим моряки закивали.

— Если на нас нападут торговцы — мы пропали, — ввернул Диоклей. И сам засмеялся гораздо громче, чем того заслуживала плоская шутка.

«Он смеется от радостного облегчения, только и всего», — подумал Соклей. Он и сам испытывал точно такие же чувства.

— Этот корабль от нас не убегает, — заметил Соклей некоторое время спустя.

— Да, — согласился Менедем. — Он меняет курс на северный. Если парусник развернется и пойдет по ветру, а затем проделает такой маневр еще три или четыре раза, он довольно быстро приблизится к цели. И, так как мы вообще-то не пираты, он побеждает в этой игре.

Соклей задумался — стал бы он сам рисковать жизнью и свободой ради выгоды? Вряд ли. Однако, пристально всмотревшись в торговое судно, он проговорил:

— Не думаю, что он ведет игру. Думаю, он нас узнал, и, кажется, я тоже его узнал. Разве это не корабль Лептиния?

Его двоюродный брат прищурился, вглядываясь в морскую даль.

— Ради всех богов, так и есть! — сказал Менедем. — Несмотря на то что ты много читаешь, твое зрение не стало хуже. Может, поставим тебя впередсмотрящим вместо Аристида?

— Не надо! — покачал головой Соклей. — Он чистая рысь — его глаза наверняка острее моих. И твои тоже, ты просто не такой внимательный, как я. — Он не собирался спускать двоюродному брату насмешку, замаскированную под комплимент.

Капитан потянул за рукояти рулевых весел, поворачивая «Афродиту» вправо, к крутобокому кораблю Лептиния.

— Я хочу подойти к нему на расстояние окрика и предупредить, — сказал Менедем. — Не хочу, чтобы он поплыл к Сарно, в Помпеи, и попал прямо в зубы к этим римским волкам.

Если это был не Лептиний или если он не узнал «Афродиту», тогда капитан торгового судна был полный дурак, раз позволил акатосу подойти к своему кораблю так близко. Но очень скоро Соклей увидел, что он не ошибся.

Лептиний снял одну руку с рукояти рулевых весел, чтобы помахать им. Он прокричал что-то, но Соклей не разобрал слов.

Приложив руку к уху, чтобы показать, что не слышит, он краешком глаза увидел, как то же самое сделал Менедем.

Лептиний закричал снова, и на сей раз Соклей понял его:

— Как вам понравилось в Помпеях?

— В Помпеях было здорово! — завопил в ответ Менедем. — Мы славно там поторговали! Но тебе лучше туда не идти!

— Что? Что ты говоришь? — спросил Лептиний. — Почему нет?

— Потому что сейчас там римский флот и римляне атакуют город и округу, вот почему, — ответил Менедем. — Если ты поплывешь туда, то сунешь голову прямо в пасть волку!

— Геракл! — изумленно воскликнул Лептиний. — Варварский флот! Не пиратский? Ты уверен? Как же вам удалось спастись?

Он задал столько вопросов, что ни один человек не смог бы враз ответить на все.

— То были и вправду римляне, — заверил Лептиния Соклей. — У них на парусах изображены волки.

А Менедем одновременно с двоюродным братом ответил на последний вопрос:

— Одна из триер погналась за нами, и мы покалечили ее, вот так и спаслись.

— Что ты сказал?! — переспросил Лептиний. И вовсе не потому, что не смог разобраться в двух голосах, звучащих одновременно. — Как вы сумели одолеть триеру на таком захудалом маленьком акатосе? Я не верю ни единому вашему слову!

— Я же тебе говорил, — пробормотал Соклей Менедему.

Тот скорчил в ответ ужасную рожу.

Но моряки «Афродиты» не позволили Лептинию так запросто назвать Менедема лжецом. Поскольку гребцы все так же считали себя героями, они начали наперебой выкрикивать подробности своего деяния. Будь они пиратами, а не командой торговой галеры, это могло бы кончиться плохо для шкипера крутобокого судна и его экипажа. Соклей подумал, что лучше бы Лептинию не спорить: моряки с «Афродиты» были не в том настроении, чтобы спустить с рук неуважительное к себе отношение.

Но Лептиний и сам это мигом сообразил.

— Хорошо! Хорошо! — закричал он. — Я вам верю!

К тому времени два судна разделяло уже расстояние всего в десять локтей. Если бы Менедем и его команда решили стать пиратами, Лептиний никоим образом не смог бы им помешать.

— Куда пойдешь теперь? — спросил шкипер крутобокого судна Менедема.

— Я вообще-то собирался двинуться в Неаполь, — ответил Менедем. — Да ты и сам знаешь — я говорил тебе об этом, когда мы встретились в порту. Но кто знает, сколько римских кораблей бороздят теперь Тирренское море в тех краях? Лучше двинуться на юг, решил я, вот туда и направляюсь.

— Значит, это тытак решил? — пробормотал себе под нос Соклей.

Но на этот раз брат его не услышал, что, может, было только к лучшему.

«А ведь Менедем и правда считает, что двинуться на юг было его собственным решением, и ничьим больше, — изумленно подумал Соклей. — Неужели забыл наш спор? Или у меня просто по-другому работает память?»

Спустя мгновение Соклей покачал головой. Удивительное дело: он сам точно знает, кто отговорил Менедема протаранить римскую триеру. Но вот его двоюродный брат сейчас поет совсем другую песню.

«Ну ладно, наши с Менедемом отношения — это, в конце концов, мелочь. Но вот когда я сяду наконец писать свою историю, как я смогу определять, которая из двух противоречащих друг другу историй истинная? — размышлял Соклей. — Оба рассказчика будут уверены, что каждый из них прав, и каждый назовет другого лжецом. Интересно, как Геродот, Фукидид и Ксенофонт решали, кто же прав?»

А Лептиний тем временем говорил:

— Это очень умно — убраться отсюда. Грязные варвары в наши дни повсюду. Они расплодились как тараканы. Мы, эллины, должны раздавить их, прежде чем они станут слишком сильными.

А ведь всего несколько дней назад этот человек превозносил город Помпеи. Вспомнит ли он об этом, если ему напомнить? Вряд ли, и Соклей отлично это знал.

— Жаль, что ты столько трудился только для того, чтобы повернуть назад, — сказал Менедем.

— Может, и так, но спасибо тебе за предупреждение, — ответил Лептиний. — Если бы я пошел вперед, я пожалел бы еще больше.

— Безопасного тебе пути на юг, — пожелал Соклей.

Лептиний помахал ему рукой, то же самое сделали двое моряков с крутобокого корабля.

Соклей помахал в ответ, а Менедем повернул «Афродиту», чтобы снова поймать ветер. Судно Лептиния не было таким послушным. Соклей оглянулся и некоторое время смотрел мимо ахтерштевня, пока не убедился, что корабль Лептиния также двинулся прочь, удаляясь от опасного места, вместо того чтобы приближаться к нему.

Хотя парус крутобокого судна, надутый бризом, был куда больше паруса акатоса, «Афродита» легко оторвалась от корабля Лептиния.

Когда Соклей оповестил об этом двоюродного брата, тот ответил:

— Я и надеялся, что так будет, клянусь богами. Если бы этот боров нас обогнал, я, наверное, отправился бы домой и хлебнул цикуты.

— Все-таки это кажется странным, — сказал Соклей.