Бесшумный фронт - Воляновский Люциан. Страница 10

Глава седьмая Ландсбергская выучка

В настоящее время в Западной Германии большинство военных преступников выпущено на свободу. Немногочисленные индивиды, еще оставшиеся в заключении, живут по-королевски. В тюремной библиотеке значительно больше книг, чем у всей ландсбергской школьной молодежи. Тюрьму, где Гитлер строчил свое «глубочайшее произведение», американцы превратили в тихую — , обитель для своих гитлеровских подопечных.

Когда в этой обители происходило — как и каждый день — «обращение в истинную веру» последних жильцов, по крутым уличкам старого баварского городка, мимо красивых домиков, мчался «фольксваген». Скоро он остановился перед отелем «Глокке». Тут поселился Махура, которому Кайзер сказал, что в Диссен ему возвращаться нельзя, так как он скомпрометирован арестом. Однако верный Бауер не покинул в нужде ученика; он заботливо подготовил своему подопечному новую биографию и новые документы. По поручению Бауера Махуре пришлось сделать себе два новых фото — у двух разных фотографов и в разных костюмах.

Прежний речник с Одера, прохаживаясь теперь по берегу реки Лех, зубрил: на территории Германской Демократической Республики его зовут Альберт Мор, родился он в 1931 году в Гливицах… После переброски в Польшу он будет выступать как Антон Моравец, родившийся 12 февраля 1927 года во Вроцлаве…

Бауер не давал покоя своему воспитаннику:

— Альберт Мор, что вы делали в тысяча девятьсот сорок шестом году.

— В тысяча девятьсот сорок шестом году… э-э-э… я тогда…

— Быстрее, дурень! Народная полиция не любит таких олухов, которые задумываются над своей собственной биографией… Антон Моравец! Что вы делали в тысяча девятьсот сорок шестом году?

— Вернулся из советского плена и, как многие другие, поступил на работу, чтобы восстанавливать нашу народную Польшу.

— Отлично! Вот так смело и говори, и никакая милиция в Польше не будет тебе страшна…

Польша… Польша… Эта страна со дня на день становилась все более близкой территорией, где «ОДТ-738» скоро предстоит «работать». По ур кам шпионской профессии там было много немецких названий городов и сел, но они исчезали из памяти Махуры и на их месте появлялись настоящие названия польских населенных пунктов, где люди жили и работали спокойно, совершенно не зная, что в далекой Баварии последователи гитлеризма, угнездившись среди сельских пейзажей, готовят совсем не мирные планы третьей мировой войны…

Лето уже шло к концу, пролетали последние солнечные дни августа 1953 года, когда в отеле «Глокке» появился огромный Редер. Он дружелюбно сказал Махуре:

— Ну, парень, скоро нам пора в путь! Пожалуй, теперь ты умеешь все, что должны уметь мы, солдаты фронта борьбы с большевизмом… Все, чему мы тут научили тебя, является последним словом разведывательной техники. Полякам и большевикам даже не снится, что существует нечто подобное! Умеешь писать «мокрым способом»? Ну вот, то-то же! Они этого никогда не прочтут. Умеешь устраивать «мертвые почтовые ящики»? Умеешь! Они их не обнаружат… Да, парень, ты получил хорошую подготовку! Теперь все зависит лишь от тебя, от твоей ловкости и оперативности. Перед тобой открыта вся Польша!

Редер помолчал, проверил, какое впечатление произвели его слова на Махуру, и продолжал:

— Ты пойдешь абсолютно верным путем переброски. Подробности узнаешь в Берлине. Пусть об этом у тебя голова не болит: собственно, ты уже почти в Польше… Теперь дальше. Поедешь в Устку, где сейчас в полном разгаре курортный сезон. Познакомишься там с девушкой. Не мне тебя учить, как это делается, — ты пригожий парень, и тут у тебя не должно быть никаких хлопот… Итак, ты ходишь с этой девушкой на разные там забавы, преподносишь ей подарки, которые мы приготовим тебе в дорогу, мы все предусмотрели, в нашей организации всякая мелочь играет свою роль. Эта девушка должна быть без ума от тебя, света божьего, кроме тебя, не видеть, понимаешь? Лучше всего, если это будет местная, у которой есть домик или квартира, где ты можешь поселиться без регистрации в милиции. Что касается явки в сельский совет, пожалуйста, не возбраняется… С этой девушкой ты должен ходить на длительные прогулки, даже совершать поездки, причем лучше всего выбирай трассу Устка — Леба. Только не зевай, а смотри зорко, что делается вокруг: где имеются пограничные заставы, посты милиции и прочее… Умеешь рисовать планы? Ну вот! Теперь все это тебе очень пригодится. Ты должен неустанно делать съемку тех участков побережья, где удобнее всего высадить десант. Ты еще увидишь наши резиновые понтоны и лодки — маленькие, портативные; когда из них выпустишь воздух, то они умещаются в портфеле… Как практически подготавливается десант? Разумеется, дело это не простое. В баварских горах ему не научишься. Поэтому завтра поедешь скорым поездом в Литцверден под Гамбургом. Не слышал о такой дыре? Неважно — зато мы хорошо знаем ее… А почему? Потому, что там побережье точно такое же, как в Устке. В Литцвердене я покажу тебе, какие места больше всего подходят для высадки разведывательного десанта и как их следует описать. Только смотри! В поезд мы садимся порознь, едем каждый в отдельном купе и в присутствии других пассажиров мы совсем незнакомы…

Глава восьмая Последнее перевоплощение Альберта Махуры

В приморской местности под Гамбургом ученик и его наставник были два дня. Перед глазами Махуры уже стояла курортная Устка. «О, вон в том направлении плывут суда прибрежного пароходства, идущие в Щецин… А в том месте, где в Литцвердене находится кабачок, в Устке стоит пограничная застава…»

В Ландсберг Махура не вернулся. Вместе с Ре-дером он направился прямо во Франкфурт-на-Майне, где их уже ждал Янсен с чемоданом, доставленным из отеля «Глокке», а также Нентвих. Четверо шпионов поехали сразу же на аэродром американских ВВС. Когда Нентвих с Махурой пошли в ларек за сигаретами, Редер отвел Янсена.

— Следи теперь за ним в оба, чтобы он в самый последний момент не выкинул какого-нибудь номера. Помнишь того мерзавца, с которым нам пришлось помучиться несколько месяцев, а потом он перед самой переброской сбежал в Берлине?.. Да, да, у страха глаза велики! Правда, этот молокосос еще не такой умный, он не отдает себе отчета в том, чем все это пахнет, но кто ж его знает? Помни, если он от нас смоется, весь заработок за него вылетит из нашего кармана, а «Генеральная дирекция» таких провалов долго не забывает… Осторожно, в перчаточках, но держи его за морду, пока не сплавим парня на переброску! Ему кажется, такое у меня впечатление, что он только на минутку выскочит в этой Польше и сейчас же вернется к берлинским девчонкам…

Вскоре после этого разговора самолет вылетел на восток — в Берлин. В тот же день в отеле на Инсбруккерплац в Берлине прописался некий Альберт Мор, родившийся (помните?) в 1931 году в Гливицах.

И снова мы с вами в Берлине. Теперь мы уже знаем некоторых «спецов» из разведки Гелена, подготавливающих очередной этап «Aktion Pfiffikus» (Акция «Ловкач»). Знаем также Гейнца Ландвойгта, который специализируется на перебросках геленовских агентов через территорию ГДР и через Одер в Польшу. Хорошо известен нам и этот пассажир с четырьмя фамилиями, который вот-вот должен отправиться в путь. Самое время испытать их!

Такого же мнения, видимо, были и господа, остающиеся на службе у генерала Гелена. В отель, где поселился Махура и карауливший его Янсен, прибыл Гейнц Ландвойгт и еще какой-то мужчина, которому последняя война оставила памятку в виде бездействующей руки и деформированной ладони. Присмотримся к нему поближе. Ба, да это наш знакомый, герр Торглер! Оказывается, герр Торглер выполняет очень ответственную обязанность: заместителя Кайзера по организации переброски в Польшу по сухопутью.

Принятые повсеместно формы товарищества в разведке Гелена не применяются. Поэтому Махуре представляют Торглера как Бвйнца, а настоящего Гейнца (Ландвойгта)… как Ганса.

Все трое — Торглер, Ландвойгт и Махура — отправляются на один из берлинских прудов, чтобы там испробовать плавучесть резиновой лодки, которую привез с собой Ландвойгт. Было много смеха, когда из неустойчивой резиновой лодки вывалились в воду шпион и его перевозчик. Торглер предусмотрительно остался на берегу. Вернувшись в отель, оба шпика быстро переоделись. Потом втроем поехали в ресторанчик, где обильно запили обед коньяком. Разумеется, по счету платил Торглер. Однако (порядок прежде всего!) он потребовал от Махуры расписку.