Серебряный леопард - Мейсон Ф. Ван Вик. Страница 18

Эдмунд, стоявший вместе с сестрой на башне, отметил, что никогда еще не видел лица столь живого, красивого и жестокого, как у Дрого. Впечатления Розамунды де Монтгомери были во многом схожи с впечатлениями брата. Физиономия лорда из Четраро отливала бронзой, аккуратные усики и раздвоенная короткая борода были иссиня-черными.

Знаменитый борец мог в определенной степени даже понравиться: волевое лицо с крупным, чуть горбатым носом, хорошо очерченные яркие губы. В левом углу рта – небольшой шрам. Широко расставленные ярко-голубые глаза барона из Четраро смотрели испытующе. Все говорило о его происхождении от тех тевтонских варваров, которых прозвали длиннобородыми и которые много веков назад окончательно завершили разрушение имперского Рима.

– Почему я не вижу графа Тюржи? – услышала Розамунда недовольный вопрос Дрого, когда обутые железом копыта его коня застучали по камням двора. – Разве Тюржи умер, что для встречи дружественного соседа вышли только его сыновья?

Молодой сэр Хью покраснел до корней волос.

– Состояние раны моего благородного сира недавно ухудшилось, – поспешно объяснил он. – Поэтому нам с братом выпала честь препроводить нашего доблестного соседа в Сан-Северино.

От взгляда барона Дрого ничто не могло укрыться. Он мгновенно оценил военную силу замка Сан-Северино. И даже довольно нагло потребовал, чтобы ему разрешили осмотреть оружейный склад. Однако такой привилегии граф Тюржи отказался его удостоить.

По каким-то, очевидно одному ему известным причинам, граф Тюржи медлил с представлением своего могущественного гостя дамам. Поэтому несколько часов после прибытия ломбардца ушли на обмен любезностями и осмотр замка, а всю ночь высокого гостя развлекали две доставленные к нему четырнадцатилетние крестьянские девочки. И только утром сэр Хью провел гостя на вершину южной башни.

Розамунда сразу почувствовала странное возбуждение и одновременно отвращение к этой широкоплечей фигуре в плаще из зеленого венецианского шелка, обшитого золотым галуном. Так вот он какой, этот легендарный любимец фортуны, безжалостный искатель власти и прославленный соблазнитель женщин, вне зависимости от их возраста и положения Розамунда сразу поняла, почему, если верить слухам, этому суровому дворянину не составляло труда завоевывать сердца милых и добропорядочных невест.

Без сомнения, этот человек вызывал непреодолимое физическое влечение. Розамунда бросила взгляд на Аликс: заметила ли она обращенное на нее внимание гостя? Но этого она так и не могла понять. Глаза Аликс ничего не выражали, а мелкие, но правильные черты ее лица оставались застывшими, как у мраморного бюста какой-нибудь знатной римлянки.

– Леди Аликс де Берне, – произнес Хью. – Сестра, это наш сосед из Четраро. Конечно, ты слышала о его… доблести?

– Конечно, – тихо ответила Аликс. – Кто же не слышал об удали нашего соседа… в самых разных положениях?

Одетая в простое голубое камлотовое платье, отороченное полосками малинового с серебряной ниткой шелка, дочь графа Тюржи с застывшей на губах искусственной улыбкой неподвижно сидела на скамье.

– Добро пожаловать в Сан-Северино, милорд из Четраро, – проговорила она и опустила глаза. – Я надеюсь, что вам у нас понравится.

Широко расставив ноги и положив левую руку на золоченую рукоятку длинного кинжала, Дикий Вепрь из Четраро стоял и смотрел сверху вниз на хрупкую фигурку девушки.

– Миледи, поскольку я намерен получить полное удовольствие от этого визита, то чем больше времени я проведу в вашем обществе, тем большей будет моя радость, – заявил он громким, но не лишенным приятности голосом.

– А это леди Бланш, – продолжал Хью, – дочь сэра Джеффри из Мальфи… Леди Элинор из Агре-генцы. К сожалению, она лишилась роди…

Старший сын графа Тюржи замолк на полуслове. Дрого из Четраро пристально и смело разглядывал Розамунду де Монтгомери, в то время как она задумчиво блуждала взглядом по долине и порывы ветра шевелили ее прекрасные золотистые волосы.

– Клянусь Вакхом [11]! – достаточно громко произнес барон из Четраро. – Поразительная красота! – Он резко развернулся к сэру Хью: – Почему же вы так долго не представляли меня такой очаровательной леди?

Все находившиеся на вершине башни замерли в ожидании. Было видно, как вздернулся подбородок леди Розамунды, а ее немигающий взгляд встретился с глазами ломбардца. Яркий румянец выступил на шее и лице девушки.

– Леди Розамунда де Монтгомери, – поспешил сказать сэр Хью. – Она и ее брат, сэр Эдмунд, гости моего отца.

Не обращая внимания на сына хозяина замка, Дрого подошел к Розамунде так близко, что его покрытое шрамами, грубое лицо закрыло ей все поле зрения.

– Где же находится владение вашей семьи? В Бургундии? В Лотарингии? В Нормандии? – наклоняясь все ближе, спрашивал он.

– В настоящее время нигде, – ответила она бесстрастно. – Мы с братом беженцы… из Англии.

– Ваш брат – тот высокий парень, который объявляет себя графом Аренделским? – уточнил барон из Четраро.

– До недавнего времени он и был графом, – подчеркнула Розамунда, не в силах оторвать взора от его гипнотизирующих темно-голубых глаз, буквально впившихся в ее глаза. – Мы лишились владений и зависим сейчас от щедрости графа Тюржи.

Высокая темноволосая фигура в зеленом с золотом недовольно хмыкнула:

– Жаль. Столь выдающаяся красота, как ваша, заслуживает большого богатства. Боюсь, что вам будет трудно подыскать в этих местах подходящего мужа.

– Милорд, – гордо возразила Розамунда, – я не помню, чтобы спрашивала ваше мнение по этому вопросу. – Затем она медленно повернулась и отошла в сторону, остановившись возле неоконченного гобелена.

Под изумленные взгляды всех присутствующих Дикий Вепрь последовал за ней через всю верхнюю площадку башни.

– Сегодня вечером, миледи, – сказал он, положив руку на ее работу, – я устраиваю праздник в своем шатре. Для вас я оставлю почетное место. – Он повернулся к остальным присутствующим и обнажил крупные и очень белые зубы в удивительно покоряющей улыбке: – Я ожидаю и всех других леди.

Сан-Северино был нанесен такой грубый удар, что с лица Аликс мгновенно исчезла улыбка, а Хью в гневе ухватился за рукоятку своего кинжала. В конце концов, разве не ясно, что ломбардец приехал сюда с явным намерением подыскать себе третью жену и заключить союз с Сан-Северино? Вместе с Четраро эти владения были бы равны герцогству, такому же, как унаследованное Боэмундом.

Хорошо еще, подумал Хью, что Эдмунд де Монтгомери со своим взрывчатым нравом не присутствовал при этой сцене. И он предложил гостю перейти на арену для турниров.

– Нет. Я хочу заняться соколиной охотой, – заявил Дрого, – и желал бы, чтобы леди Розамунда сопровождала нас.

Голос сэра Хью прозвучал словно удар меча по точильному камню:

– В этих местах наилучшее время для подпуска соколов – вечер. Вам, милорд, это должно быть известно.

– В самом деле? – вспыхнул ломбардец. – Клянусь Вакхом, я занимаюсь соколиной охотой, когда к тому расположен.

Аликс не ожидала от своего вспыльчивого брата такого самообладания. Быть может, он боится этого наглеца? Едва ли. Нет. Он просто добивается одобрения Розамунды.

– Милорд, никто не может запретить вам выезжать с вашими соколами и собаками, когда вы того пожелаете. – Он заглянул Дрого в глаза. – Но во всем Сан-Северино не найдется такой никудышной птицы, чтобы ее запускали во время дневной жары…

– Вот как? – удивился гость. – Ну, мои птицы, наверное, покрепче и могут летать в любое время…

Хью перевел дыхание и украдкой глянул на Розамунду.

– Милорд, сир ожидает вас на арене для турниров.

Дрого заколебался. Затем согласно кивнул и последовал за сэром Хью вниз по винтовой каменной лестнице.

Когда шум их шагов замолк, Аликс в весьма красочных выражениях стала поносить поведение Дрого из Четраро. Вначале это поразило Розамунду де Монтгомери, а потом начало ее забавлять. Умолкнув на некоторое время, Аликс посмотрела в сторону лестницы.