Люди сорок девятого (СИ) - Минаева Мария Сергеевна. Страница 48

Наконец, все приготовления были закончены, издатель принялся давить на педаль и огромная масса печатного пресса со скрежетом пришла в движение. Выдергивая из машины отпечатанные листы, Морган не мог не думать о сложившейся ситуации. Город возле железной дороги, которая пройдет через Иглз-Нест, если удастся замять убийство мирного человека и власти посчитают случившееся обычной случайной перестрелкой, какие сплошь и рядом случаются в западных городах, будет иметь преимущества в торговле, и горожане повысят свои прибыли, особенно будет процветать бизнес Линдейла. "Ленивая М" или Уилберн с выгодой продадут землю - смотря кто будет владеть ею в нужный момент. Главное, чтобы боссы железной дороги не догадались о ползучий войне за эти территории - это слишком большой риск для них, они лучше выберут более дорогой маршрут в обход; заинтересованные стороны сделают все, чтобы в городе все на первый взгляд было тихо. Джонатан Линдейл. Этот человек тревожил Моргана, так как не укладывался в его уже сложившееся представление о наемном револьвере и уж никак не подходил под определение добропорядочного горожанина...

Когда они закончили работу, тучи, нависшие над городом, смешались с вечерними сумерками, и Морган снова почувствовал смутную тревогу и вспомнил румяное довольное лицо Роя из Иллинойса, не ощущавшего беспокойства по ночам. Он постарел и стал более грузным, у него было все... Джуннайт хотел бы так же спокойно и весело рассуждать о растущем бизнесе. Может, если у него будет много денег...

Морган тряхнул головой и запалил фитиль керосиновой лампы, аккуратно установив стекло. Сейчас он был на мели, но, закончив дела в этом городке, подастся куда-нибудь в Неваду, и ему еще повезет. Когда-нибудь повезет. Или попробовать сыграть в покер на одном из пароходов, ходящих по Миссисипи...

- ...Я ведь отлично понимаю, что ждет Марию в дальнейшем, с какими сложностями предстоит ей столкнуться, - ворвался в мысли стрелка голос Оуэна. - Мой отец умер, когда мне было два года, а все наши родственники жили слишком далеко, да и у них проблем хватало, так что мать одна заботилась о нас, прежде, чем мы подросли и смогли хоть как-то помогать ей. Нас было трое сорванцов, и ей пришлось нелегко...

Он остановился на мгновение, замолчал, будто собирался с мыслями, и снова поглядел на стрелка так. Только вот Морган знал, что они нигде не встречались, никак не могли встречаться. Разве что... Одно из лиц в той толпе, годы назад, в Канзасе. Где-то на заднем плане всегда в тени, лишь на секунду выхваченное из небытия случайным фонарем, как сейчас керосинкой из мрака...

Но Оуэн отвел свой взгляд, снова занявшись бумагами, и в следующее мгновение Морган уже ругал себя за излишнюю подозрительность, все его страхи казались теперь нелепой фантазией, секундное воспоминание - смутной галлюцинацией.

Сложив все отпечатанные листки, издатель начал рыться на полке, которую не тронули налетчики, но на которой беспорядок казался таким же древним, как сама земля. Довольно крупный стеклянный пузырек сорвался из-под его руки и, гремя, покатился под ноги Моргану, вернув его к реальности.

- Нашел! - наконец воскликнул Оуэн, вытаскивая из-под "Здравого смысла" Пейна конверт и, сложив два свежеотпечатанных экстренных номера втрое, запихнул их туда. Морган нагнулся и, подняв пустой пузырек, рассмотрел надпись "лауданум" на этикетке.

- Что это? - спросил он, а в следующее мгновение Оуэн вырвал из его рук бутылочку и швырнул в ящик для испорченной бумаги.

- Какое тебе дело? - грубо рявкнул он на Моргана, но потом немного остыл. - Это неважно. Я сорвался. Извини.

Он снова прижал руку ко лбу, в его глазах светилась какая-то странная боль, граничащая с безумием. Помедлив минуту, будто собираясь с мыслями, Оуэн резким движением запечатал конверт и, согнувшись над столом, написал адрес, поспешно выдернутым из чернильницы пером.

- Мой друг работает в одной из крупных газет, - пояснил издатель, посыпая конверт песком и стряхивая песчинки на пол. Он вытащил из-под кресла старый армейский револьвер, зарядил его и сунул за пояс, а потом открыл бумажник, проверяя наличность.

- Ты посторожишь все тут? - спросил Оуэн, натягивая шубу, - Я пойду на почту. Если сегодня не будет бурана, завтра приедет парень из "Пони экспресс", он заберет почту в Денвер, а оттуда ее дилижансом доставят на Восток. Старик Бенингтон, наверняка, не спит - у него часто бывает бессонница, и он, как это свойственно многим одиноким старикам, все ночи проводит на работе. Может, поболтаю с ним часок - другой, ты не волнуйся, если я задержусь. Дедушка Бенингтон любит поговорить и, если начнет, его не остановить.

"Тебя тоже", - с раздражением подумал Морган. Однако когда за Оуэном захлопнулась дверь, он снова почувствовал непреодолимое желание перечитать статью и, опустившись в кресло, протянул руку к стопке пахнущих свежей типографской краской листов, но внезапно остановился. На краю стола, возле стопки экстренных номеров "Индепендент газетт", лежал конверт с Вашингтонским адресом приятеля журналиста. "Как же он мог его забыть?" - спросил себя Морган и, не найдя подходящего ответа, приписал такую рассеянность странному возбуждению, владевшему Оуэном все это время. Не долго думая, Джуннайт накинул на себя куртку и, зажав в кулаке письмо, выбежал на улицу, полагая, что еще успеет окликнуть журналиста и отдать ему конверт.

Узкая полоска освещенных солнцем туч еще сверкала алым заревом вдоль горизонта, но Иглз-Нест уже окутывал полумрак. Оуэн быстро шагал по противоположной стороне улицы, не очень людной в этот час.

- Эй! - крикнул Морган, но грохот повозки, груженной мешками с едой, прыгавшей по ухабам дороги на Сван-вэлли, перекрыл его голос. Журналист продолжал свой путь, не обернувшись. Морган плохо знал город, но до него внезапно дошло, что Оуэн направляется в противоположную от почты сторону. Ощущение, что что-то не так усилилось, когда журналист остановился перед маленьким зданием китайской прачечной, втиснутой между кузницей и магазинчиком, где продавали одежду. "Что за черт..." - подумал Морган, последовав за Оуэном, но не переходя улицу. - "Зачем ему китайцы, он даже белья своего не взял, разве только..." Дверь открылась, и журналист, обменявшийся парой фраз с услужливо кланяющимся хозяином, вошел. Морган вздрогнул: перед его глазами отчетливо возник пустой пузырек из-под лауданума, подкатившийся к его ноге. "Неужели... - мелькнуло у него в голове, - Нет, нет... Этого быть не может..." Пригнувшись, он быстро пересек улицу и осторожно заглянул в горящее окошко.

- Нет, нет, мистел... - возражал старый китаец Оуэну, полулежащему на кушетке. - Вы ко мне утлом плиходить, веселом плиходить... Вы умилать, а у китайса из-за это больсой неплиятность быть.

Адский огонь полыхнул в бездонных, неестественно расширенных зрачках Оуэна, когда он схватил китайца за длинную косичку левой рукой, а правой ткнул ему в живот армейский кольт.

- Тащи сюда свою дрянь, - велел он негромко, но таким тоном, что у Моргана волосы встали дыбом на голове, а кровь похолодела; очень давно он не испытывал подобного ужаса. Кланяясь и бормоча извинения под нос, китаец попятился, как только пальцы, сжимавшие его косичку, разжались, и исчез. Через несколько минут он снова возник в поле зрения Моргана и, все еще кланяясь, протянул журналисту длинную трубку. Взяв ее, Оуэн вытащил из кармана бумажник, выудил оттуда несколько банкнот и небрежно бросил их на пол.

- Пусть не говорят, что я не плачу за то, что мне нужно, - сказал журналист и, отвернувшись от китайца, который, ползая на коленях собирал доллары, принялся курить трубку. Он затянулся и выдохнул синеватое прозрачное кольцо в потолок и не сводил с него глаз, любуясь его идеальной формой, пока оно не растаяло.

- Не твое дело, почему я себя убиваю... - прошептал издатель чуть слышно.

Потом Оуэн снова втянул в себя дым, и беспокойство в его глазах, граничившее с безумием, сменилось безразличием к окружающему, а губы тронула все ширящаяся, бессмысленная, счастливая улыбка. Морган отвернулся и зашагал прочь. К чему травить себе душу дальше, глядя как этот человек увязает в трясине. Значит вот он - тот путь, который нашел для себя Оуэн, чтобы забыть... Судя по всему, дело зашло слишком далеко, и обратного пути уже нет. Что ж, это выбор Оуэна, пусть убивает себя, если хочет. Мелкая дрожь пробежала вдоль позвоночника; однажды Морган сам забрел в подобную "прачечную", в тот вечер обострившаяся депрессия чуть не привела его к самоубийству. Сначала ему тоже показалось, что он нашел выход, но потом стрелок почувствовал, что теряет контроль. Это испугало Моргана, пожалуй, больше, чем воспоминания: он был стрелок, ганфайтер с фронтира, и часто видел, как кончают жизнь знаменитые и не очень люди, живущие с оружием в руках, не важно по какую сторону закона. Большинство из них сначала теряли Цель, потом контроль и лишь затем попадали на Бут-Хилл. Цель он потерял уже давно... Пересилив себя, Морган поднялся тогда с кушетки и ушел, а потом где-то бродил до рассвета - где, он не помнил. Лежал в каком-то грязном переулке, когда к нему вернулось ощущение реальности, а затем пришла и память: все воспоминания разом, будто бурный поток ворвались в его сознание, чуть не сведя с ума, но жажда жизни, разбуженная битвой с наркотиком, помогла ему выстоять, и с тех пор он старался обходить китайцев стороной. И сейчас, пока стрелок, стоя в морозном мраке, глядел в светящееся желтым окно прачечной, его начинало колотить при одной мысли о том, что тот единственный раз мог навсегда превратить его в такое же жалкое существо, каким Оуэн предстал перед ним сейчас. В раба, вся жизнь которого подчинена трубке с опиумом.