Люди сорок девятого (СИ) - Минаева Мария Сергеевна. Страница 69

- Получи, янки! - крикнул он, а потом добавил уже спокойнее, но все же достаточно громко: - Береги горло, парень. Мой тебе совет.

Морган ответил шквалом огня с двух рук, разом опустошив оба барабана своих револьверов. Посмеиваясь над его яростью, Линдейл на четвереньках прополз в свою комнату. Там он надел брошенную на диван шубу, не без труда раскачал немного примерзшую раму окна и, подняв ее, протиснулся наружу. Спрыгнув в снег, Джон приземлился на ноги и, порывшись в кармане, опустил в ладонь стоящего рядом Билли четвертак.

- Начинается? - спросил он.

- Похоже, - сказал Билли. - Они здесь, те и другие, у всех оружие, и они не расходятся, держатся вместе.

- Ты молодец, - сказал Линдейл. - Возьми еще четвертак, беги домой и сиди там, что бы ни случилось. Носа на улицу не показывай, ты меня понял? Послушаешься, получишь еще.

Билли кивнул и побежал задами в сторону дома, петляя между подсобными постройками.

Джонатан Линдейл закрыл окно, застегнул шубу, поднял воротник и завернул за угол, направляясь на центральную улицу, откуда раньше доносились выстрелы.

Морган Джуннайт почувствовал, что что-то не так, когда ощутил холодный воздух на своем лице. Он осторожно позвал:

- Эй, Линдейл.

И когда не получил ответа, осторожно высунул из-за стола шляпу. Никакой реакции. Толкая стол ногами, Морган приблизился к стойке. Тишина.

- Эй, поганая южная собака! - крикнул он, сжимая в руке револьвер. - Ты трус! Не прячься от меня, давай встретимся честно, лицом к лицу.

Никакого ответа. Решившись, Морган вскочил и бросился на стойку, сжимая оружие в вытянутых руках.

Он лежал на животе на полированном дереве и, свесив голову, оглядывал пространство внизу. Никого. Морган поднял голову, и его глаза устремились к окну. Снег, наметенный ветром снаружи на стекло, был сметен.

- Мерзавец, - выразительно сказал Морган и, оттолкнувшись, спрыгнул на ноги. Выпрямившись и зайдя за стойку, он прошел в комнату Линдейла, чтобы осмотреть ее изнутри. Его палец пробежал по корешкам книг на полке, названия которых он не был в состоянии прочесть. Взгляд обшаривал пространство. Он взял с тумбы возле кровати почти пустую бутылку рома, зубами вытащил пробку и одним глотком прикончил спиртное. Пальцы его тряслись от начавшего спадать напряжения. Почувствовав, что выпивки явно недостаточно, Морган поставил пустую емкость на место и вышел к разгромленному бару. Приложив некоторое усилие, стрелок отыскал несколько уцелевших бутылок подкрашенного спирта. Джуннайт выбрал одну, поставил на стойку, потом проделал тоже с относительно чистым стаканом. Резкий звук заставил его замереть и, выдернув из-за пояса оба револьвера, взвести курки. Ничего не произошло, и он осторожно оглянулся.

Кочерга, которая не так давно упиралась в его горло, не замеченная, стоявшая раннее у стены, куда ее прислонил Линдейл, теперь валялась на полу. Вероятно, Джуннайт сам задел ее, когда искал стакан.

Морган убрал револьверы, трясущимися от уходящего напряжения руками налил себе индейского виски и, привалившись к стойке, чтобы удержаться на ногах, залпом проглотил спирт. Это вернуло стрелку часть сил, как ему показалось, а уверенности придало точно.

- Трус, - бросил он дверям и, осмелев, добавил, - пулю тратить на него не стоит.

Эта ложь оказалась никуда негодным объяснением его явного бессилия перед этим человеком и, чтобы прогнать неприятное ощущение и отвратительные мысли о собственной трусости, парень налил себе еще два стакана, опустошив бутылку. Он поставил их рядом, вглядываясь поочередно в золотисто-коричневую глубину каждого, потом выпил: сначала один, потом другой.

* * *

Напевая старую колыбельную, миссис Черрингтон вышла из церкви, покачивая ребенка. Шел редкий и влажный снег, он быстро проносился от низких темных туч к земле, танцуя в потоках ветра, окутывая деревья кружевными перинами, оседая на волосах женщины. На мгновение подняв голову, миссис Черрингтон увидела Мертона, идущего посреди улицы; что-то в его походке и взгляде насторожило ее, и она замерла, прижавшись спиной к стене, прижав к себе ребенка и провожая одинокую фигуру взглядом. Этот спившейся человек выглядел лучше, чем обычно и, скорее всего, был более - менее трезв: по крайней мере его не шатало от встречного ветра. Неудачливый скотовод остановился в нескольких шагах от миссис Черрингтон, оглядев улицу, достал из кобуры револьвер и, выстрелив вверх три раза подряд, громко крикнул:

- Эй, Уилберн! Я еще раз вызываю тебя! Выходи на улицу, если не боишься встретиться со мной лицом к лицу, как мужчина!

Он подождал немного и, не дождавшись ответа, снова выстрелил в воздух, потом перезарядил револьвер, сунул его в кобуру и прошел мимо женщины, даже не заметив ее. Ярдов через сто Мертон остановился и, резко развернувшись на каблуках, пошел обратно. Взгляд его, как заметила миссис Черрингтон, был устремлен в одну точку и, проследив его, женщина увидела Уилберна, быстро пересекавшего улицу, за спиной которого от стены отделились два силуэта и начали карабкаться на стену; Мертон, всецело поглощенный созерцанием противника, их не заметил. Снова взглянув на бывшего ранчеро, она вдруг поняла, что именно насторожило ее в его глазах и, похолодев, вжалась в стену, жалея, что не в силах стать невидимой. Ей хотелось бежать как можно скорее с этого места, но ноги будто приросли к земле, она не могла даже пошевелиться. Двое мужчин, однако, не обращали на нее никакого внимания, скорее всего просто не замечая.

- Эй, Уилберн! - хриплый пропитой голос Мертона сотряс улицу. Что-то сверкнуло на крыше за его спиной, миссис Черрингтон показалось, что это две подзорные трубы отразили солнце, на миг прорвавшееся сквозь завесу туч. Мертон стоял, выпрямившись, словно став выше ростом, слегка качаясь на широко расставленных ногах, передвинув вперед вытертый от времени пояс с древним кольтом, - одной из первых моделей - и жалел о том, что так и не попал в Калифорнию. Снежинки легко касались его лица, исчезая бесследно или вмерзая в усы. Резко обернувшись, Уилберн как будто расслабился. Он приехал в город, потому что вот-вот могла начаться решающая схватка, а у нападающих всегда больше шансов на успех. Второй причиной было то, что он не хотел находиться в Сван-вэлли, когда туда нагрянут наемники с "Ленивой М". Уилберн сказал поселенцем правду: за эту землю он, не скупясь, отдаст все их жизни, если понадобиться, кроме своей собственной. Он был уверен, что обманутые им люди, твердо верящие в каждое его слово и готовые повиноваться, каким бы ни был приказ, выступят наравне с наемниками, они пошли бы в бой, даже не имея оружия, потому что поверили ему и его сказке об общине равных людей. Они были неграмотными и не читали утопистов, в отличие от своего вождя, а вот Уилберн в свое время получил неплохое образование. В его сумке лежал "Капитал" Маркса, когда он, вовремя сбежав из какого-то городка, где продавал горожанам снадобье, лечащее корь, бронхит, малярию и еще десятка два разных болезней, включая облысение, случайно встретил в пустыне караван, движущийся в Калифорнию. Уметь сбежать вовремя и не попасться линчевателям - было искусством, которым Уилберн чрезвычайно гордился, но в этот раз он немного не рассчитал нужное время и пришлось улепетывать, оставив в номере отеля не только деньги, спрятанные под половицей и гардероб из шести костюмов, но и всю батарею склянок со снадобьями, кормивших его на протяжении трех лет. Неудачливый шарлатан обладал отличной памятью, несколько лет назад, проезжая через Денвер, он услышал о горных пастбищах "Ленивой М" и, движимый любопытством, крутился в окрестностях ранчо, пока не узнал все, как следует, и не решил, что это место надо взять на заметку, вдруг в будущем пригодиться. В тот день, когда он встретил караван, в карманах Уилберна было пусто, как и в желудке, но изворотливый ум - неотъемлемая часть его профессии, был все еще при нем, и он сразу начал работать, припоминая виденную когда-то землю и на ходу изобретая новую аферу, которая теперь была на грани осуществления. А дальше... У Рика и других, кого он прикормил по пути сюда, не дрогнет рука покончить со всеми, кто по недоразумению останется в живых, похоронив в одной из бездонных трещин в скалах. И все будет тихо, спокойно, потому что никто не знает, что караван повернул со своего пути, и все спишут на индейцев. Такое часто случается. Какое счастье, что исчез этот зануда - издатель, который вечно совал нос, куда не следует...