Опасные пути - Хилтль Георг. Страница 18

— Как это хорошо! — неожиданно воскликнула Атенаиса. — Но она, может быть, действительно любила короля?

— Весьма вероятно, — ответил маркиз, — во всяком случае со стороны дамы это — огромная победа, одержанная над самой собой. Оттолкнуть Людовика Четырнадцатого! Да, для этого надо больше мужества, чем для того, чтобы отличиться в самом жарком бою; ведь страсть к прекрасному королю всегда вернется — в этом я твердо убежден — и вернувшись обратится в болезнь, которая приведет жертву к могиле. Говорят, есть такие духи, которые в блестящей оболочке время от времени появляются на земле и смущают чувства смертных. Если они когда-либо прикоснутся губительным поцелуем к устам своей жертвы, чтобы после того исчезнуть навеки, она остается околдованной, погруженной в страстную, неутолимую печаль. Я почти готов считать короля таким неземным существом.

— Так, значит, король очень, очень красив? — простодушно спросила Атенаиса.

— Разве Вы не видели ни одного его портрета? — возразил Пегилан.

— Нет. То, что я видела, были скорее наброски.

— В таком случае я могу показать Вам один из лучших его портретов. — Маркиз вытащил из-за ворота своего камзола тонкую золотую цепочку, на которой висел дорогой, отделанный золотом медальон из слоновой кости, нажал пружину и, открыв его, произнес: — Взгляните, пожалуйста, это — портрет короля, сделанный Лебрен [5].

Атенаиса схватила медальон и стала рассматривать портрет. Король был изображен в простом костюме. Ослепительно прекрасное лицо юного монарха обрамляла масса золотистых локонов; полузакрытые глаза смотрели томно и в то же время властно; они словно требовали любви. Казалось, каждая, взглянувшая в эти глаза женщина должна была радостно повиноваться этому повелительному взгляду. Атенаиса не могла оторвать свой взор от портрета. Ей казалось, что лицо в тесной рамке портрета движется, оживает. Она отодвинула руку с портретом дальше от своего лица, но ей начало казаться, что лицо приближается к ней, и, хотя она крепко сжимала в руке медальон, лицо короля смотрело прямо в ее лицо, а его губы словно шевелились, шепча соблазнительные слова. Наконец она закрыла медальон и возвратила маркизу, просто сказав:

— Да, это прелестно.

— Ну, что же? Ведь, правда, король кажется очень опасным? — со смехом сказала маркиза.

— А я так боюсь за его собственное сердце, — любезно сказал Пегилан. — Когда прекрасная герцогиня Атенаиса появится при дворе, наш властелин, может быть, окажется ее пленником. Меня это нисколько не удивило бы.

Маркиза взглянула на Анри. Он был бледен и все время молчал. Его руки дрожали; он нервно кусал губы. Атенаиса бросила на него встревоженный взгляд.

Несколько мгновений прошли в глубоком молчании. Тишину внезапно прервал сам герцог, поднявшийся с места с полным бокалом в руке.

— “Благословение снизошло на дом мой”, — могу я воскликнуть словами Священного Писания, — начал он. — Я должен, хочу и могу повиноваться призыву моего короля и повелителя. Все мы слышали и много говорили о той оживленной, полной волнений жизни, которая в новое царствование начинает царить при дворе. И в это бурное море жизни мне придется теперь направить путь. Но на обязанности каждого хорошего командира лежит беречь свои корабли, поручая то, что есть у него лучшего и самого дорогого, верным заботливым рукам, охране и защите мужественных людей. Для меня этим дорогим сокровищем является моя дочь Атенаиса; но я знаю, что она не одинока; так как, если бы около меня даже не было помощи и раскрытых объятий любящих родителей, верной любовью к ней; есть честная рука, готовая помочь ей, поддержать ее, если ей понадобится помощь. Этому верному человеку я и хочу доверить мое дитя и потому я спрашиваю: маркиз Анри де Монтеспан, хотите Вы быть моим зятем?

От изумления и восторга ни Анри, ни Атенаиса не могли ответить ни слова. Наконец Монтеспан опомнился от своего оцепенения. Он бросился к герцогу и, схватив его руку, прижал ее к своему сердцу. Атенаиса с громким, радостным криком обняла своего доброго отца, предупредившего тайное желание ее сердца и создававшего теперь для нее новое счастье.

Маркиза де Бренвилье была почти так же взволнована, как и обрученные. Выслушав речь герцога, она тихо покачала головой. От нее не укрылось странное настроение, овладевшее юной герцогиней, пока она рассматривала портрет короля. Ей показалось, что восторженная девочка уже попала в таинственные оковы, налагаемые духами тщеславия и высокомерия на свои жертвы, — и вдруг маленькая Атенаиса отворачивается от этого опасного света и бросается в объятия любимого человека. Ее любовь защитит ее от пагубной близости сильных и властных людей, блеск и могущество которых отуманивают чувства и толкают неразумных на опасные пути, которые ведут их к погибели.

Бокалы весело звенели в руках чокавшихся хозяев и гостей.

Среди общей радости и пожелания счастья герцог не забыл произнести краткую молитву за упокой души духовника, который сегодня в первый раз не принимал участия в радостном событии, посетившем дом его любимых и любивших его друзей. Атенаиса и маркиза молча переглянулись, и молодая невеста судорожно сжала руку своего возлюбленного, который, в свою очередь, сжимая ее тонкие пальчики и склоняясь к ее уху, прошептал:

— Атенаиса! Обожаемая! Как я счастлив!

Обрученные расстались поздно.

Герцог проводил Пегилана в приготовленные для него покои; Анри также ушел к себе. Атенаиса взяла мать под руку и в сопровождении маркизы обе пошли наверх.

Когда молодые женщины остались одни в своей комнате, маркиза громко зевнула и бросилась в кресло. Атенаиса боялась какого бы то ни было разговора с ней, но Мария по-видимому не имела ни малейшей охоты разговаривать. Однако молчание тяготило юную герцогиню, и она сама начала разговор:

— Неужели ты так устала сегодня, Мария? Как ты страшно зеваешь!

— Устала? — переспросила маркиза, — нет, я не устала. Я зеваю от предвкушения той скуки, которая предстоит мне.

— От скуки? Но ведь ты едешь в Париж! Не ты ли говорила мне всегда, что Париж — настоящий лабиринт всевозможных удовольствий и развлечений?

— Это — правда, — сказала Мария, — но для меня ужасно то, что в Париже живет существо, с которым я должна буду встретиться и одно присутствие которого заставит меня умирать от скуки. И это существо — мой муж.

Атенаиса вскочила.

— Твой муж? Его присутствие тебе неприятно?

— Как нельзя быть неприятнее, дорогая моя! Так всегда бывает — с течением времени. Но не обращай на это внимания. Ты — счастливая невеста Анри де Монтеспана, оставайся при своем счастье. Какое тебе дело до несчастного брака маркизы де Бренвилье!

* * *

Прошло две недели. На высокий горный кряж поднимался поезд, состоявший из четырех тяжелых дорожных экипажей, окруженных вооруженными людьми. В первой карете сидели герцог, герцогиня и Атенаиса, в других размещались остальные члены герцогской семьи и прислуга. В последнем экипаже ехала маркиза со своим отцом, заехавшим за ней на обратном пути своей поездки.

Когда экипажи достигли самой высокой нагорной точки, герцог приказал остановиться и путешественники вышли.

Под ними в голубоватом тумане спускающегося вечера виднелся вдали замок Мортемар, кровли и башни которого еще горели в лучах заката; далекие темные леса окружали его подобно зеленому морю; черные линии, прорезывавшие зеленые массы, указывали на направление дорог.

Герцог со всей семьей подошел к обрыву и, протягивая руку, сказал:

— Смотрите, вот наш милый, старый Мортемар. Мы расстались с ним надолго, может быть, навсегда. Простимся с ним еще раз! Прощай, замок моих предков! Дай мне Бог снова увидать тебя таким же счастливым человеком, каким я теперь покидаю тебя! Прощай!

Дети нарвали цветов и бросили их вниз с горы, как прощальный привет родному замку.

— А теперь вперед! — воскликнул герцог, и путешественники отправились дальше.

вернуться

5

Елизавета Лебрен — знаменитая французская портретистка, побывавшая и в России. Здесь в течение шестилетнего ее пребывания ею написаны портреты многих высокопоставленных лиц, сохранившиеся до сих пор в сокровищницах нашей живописи.