Осака - Навлицкая Галина Брониславовна. Страница 30

Зеленоватые татами бегут и бегут от стены к стене, словно широко и свободно разлитые зеленые воды. И кажется, что геометрически точное зеленое пространство — это не узор татами, а легкое отражение деревянной разграфленности павильона, брошенное в спокойный зеленый разлив.

Главное, что поражает в этом торжественном зале для приемов, — это безошибочное художественное чутье, с которым введен декор в, казалось бы, совершенно законченный в духе традиционного решения интерьер.

Изобилие резьбы и насыщенность цвета нигде не «взрывает» этот настрой, гибко следуя, а порой и подчеркивая строгий рисунок конструкций. Дань традиционности отчетливо проявляется в том, как декорирование введено в интерьер. Это украшение резных, идущих от потолка вниз решеток рамма ажурными композициями, изображающими летящих или меланхолично застывших в камышах цапель, а также красочная роспись фусума (пышные цветы, деревья на золотом фоне, геометрическая живопись потолка).

Пожалуй, ворота Карамон в той же резиденции Хидэёси — самое яркое проявление новых эстетических принципов. Впоследствии по приказу первого сёгуна Токугава их тоже перенесли в Нисихонгандзи. Невысокие широкие ворота венчала массивная крыша с изогнутым в форме арбалета фронтоном. Внутренние стены проема, створки и балки украшены деревянной резьбой и росписью кисти знаменитых художников того времени. Резьба по дереву была выполнена талантливым скульптором Хидори Дзингоро (он также оформлял во дворце в Фусими зал приемов). На золотом фоне, что еще более подчеркивает рельефность, изображены фигуры животных, птиц и яркие цветы — сложное соединение резьбы, ажура, скульптурных изображений.

Подобные принципы новой эстетики нашли широкое отражение во всей светской архитектуре периода Токугава, и прежде всего в строительстве театров, ресторанов и гостиниц крупнейших городов Японии (в том числе и в Осака, заполнявшемся резиденциями представителей высших сёгунских властей).

Пышное, дорогостоящее убранство торжественных дворцов, с одной стороны, и… строгая, всеподчиняющая система контроля над духовным и материальным миром японца, обязывающая к скромности, сдержанности и, конечно, исключающая роскошь, — с другой. Разве не противоречит это нашему представлению о том, что суровый ранжир разнообразных регламентаций, затрагивающий все слои населения от самурая до последнего бедняка, и был главной чертой, характеризующей сущность полицейско-крепостнического государства Токугава? Однако противоречия здесь нет, хотя регламентированность каждого дня жизни японца, естественно, не могла оставить обойденной и сферу жилища.

Именно при Токугава в начале XVII в. в жилое строительство была введена система кивари, устанавливающая определенные размеры дома и детали конструкции. В то же время эта система вводила в действие принцип проектирования жилища в соответствии с социальным положением его владельца. Естественно, что при одних и тех же конструктивных принципах жилье феодала и крестьянина сильно отличались друг от друга по размерам, внешнему и внутреннему облику. Резиденции даймё соперничали в необычайном декоре, в драгоценных сортах дерева, использовавшихся для внешних и внутренних частей здания. Kaгa, один из известных даймё, потратил, например, свыше миллиона рё [27] только на строительство дворца для приема знатных гостей.

Существенно отличались друг от друга дома, принадлежащие людям в пределах даже одного сословия. Так, самый низший слой служилого самурайства — вассалы небогатых феодалов строили жилье с соломенной крышей, самураи более высоких рангов — просторные дома, крытые черепицей. Благодаря тому что и сёгунский дом, и феодалы часто вынуждены были прибегать к купеческому капиталу или пользовались искусным трудом ремесленника, среди горожан появились наиболее богатые представители низших сословий. Они могли нарушать регламентации — носили кимоно из белого китайского шелка, строили более просторные и богатые дома.

Словом, регламентации не стали препятствием на пути к сосредоточению роскоши и культивированию изысканного образа жизни привилегированными слоями населения. Они скорее подчеркивали поляризацию общества. Если для одних — жесткость установлений — ограниченное число татами, одежда из хлопка, скудная еда (муги, квашеная редька, рыба и водоросли) в будни и рис с мясом в редкие праздники, то для других — шелковые дорогие платья, изысканные блюда, эстетика, гармонично сливающая простоту национального дома с фантазией и изобилием драгоценного декора.

С начала XVII в. эти новые эстетические принципы постепенно начинают проникать и в храмовое зодчество. Комплексы культовых сооружений обрастают украшениями из точеной ажурной резьбы, драгоценных деревянных панелей, скульптуры и утвари.

В 1623 г. дом Токугава закончил в Осака реставрацию старейшего буддийского храма Ситэннодзи (в просторечии его чаще всего называют Тэннодзи). К токугавскому периоду от прежнего Ситэннодзи осталось мало зданий. В ходе работ в полном соответствии с первоначальным конструктивным замыслом и эстетическим обликом были воссозданы Золотой павильон — Кондо (главное здание), храм проповедей — Кодо, пятиэтажная пагода и длинная галерея, окаймляющая только с одной стороны небольшую в то время территорию храма.

Однако общие тенденции широкого светского и культового строительства первых десятилетий правления Токугава сказались на реставрационных работах старейшего храма — в 1623 г. к комплексу были пристроены дополнительные здания, в наивысшей мере обнаружившие стремление буддийского монашества воспользоваться возможностями новой эстетики, узаконившей торжественность внешнего облика и пышное убранство интерьера.

Строгая красота Ситэннодзи, всего комплекса в целом, четкая линейность длинных крыльев закрытых галерей смягчались изощренным и в то же время умеренным декорированием, цветовой насыщенностью. Воздушная пятиэтажная пагода с золотым шпилем, с резными красными балконами, деревянные «кружева» которых казались еще легче на фоне светлых стен, возвышалась над всем комплексом, широко распластав узорные крылья плоских крыш в синеве неба. И соединилось, казалось бы, несоединимое — простые деревянные конструкции, строгие, неброские традиционные сочетания (светлые стены и темные решетки) и интенсивный цвет (красный лак, голубая черепица крыш, позолоченная скульптура, сверкающая утварь и яркие украшения интерьера).

Уже после реставрации (начало XVII в.) Ситэннодзи много раз подвергался новым разрушениям. Наиболее серьезный ущерб комплексу был нанесен в период событий буржуазной революции, когда антисёгунская коалиция брала штурмом замок Осака — убежище последнего сёгуна токугавской династии. Ситэннодзи тогда понес непоправимый урон. Пожаром была уничтожена значительная часть построек. Сильно пострадал Ситэннодзи и в годы второй мировой войны на Тихом океане.

Нынешний Ситэннодзи — результат длительных реставрационных работ, закончившихся в 1963 г. Основные сооружения (Кондо, Кодо, Тайсидэн, пагода, галереи и некоторые более мелкие сооружения), строго соответствуя в конструктивном решении первоначальным проектам, сохраняют стиль сооружений эпохи Асука.

В своем первозданном виде восстановлены и здания, созданные в токугавский период. Кроме того, осуществлено дополнение к комплексу — перед главным входом поставлены каменные тории 1294 г., старейшие из торий подобного типа во всей Японии. Сейчас они являются «важнейшей культурной ценностью» страны. Так же оцениваются и реликвии, которых храм насчитывает около двухсот. Важнейшие из них — буддийская сутра Хокэкё в копии позднего хэйанского периода, сабля принца Сётоку, предметы утвари древних интерьеров комплекса и многое другое. Современный Ситэннодзи — богатый храм, возглавляющий буддийскую секту Васю, — занимает обширную территорию в девять с половиной гектаров, покрытую густым зеленым парком.

Осака — мир косё

Осака, стяжавший пышную славу дайдокоро — «кухни страны», в XVII в. не только главный экономический центр, но и свидетель знаменательного явления: выхода на политическую арену новой исторической силы — третьего сословия — купцов и ремесленников. Как известно, в богатом торговом городе Осака проживало огромное число ремесленников и предприимчивых представителей купеческого сословия. С утра до поздней ночи кипела жизнь в десятках кварталов ремесленников. Здесь тачали, ковали, ткали, шили, вышивали, инкрустировали и гравировали. Монотонный стук ткацких станков сливался с громом множества кузниц.