Такой я видел Индию - Алаев Леонид Борисович. Страница 35

Колонизаторы принесли в Индию христианство — преимущественно в форме католицизма, но также и протестантизма, разного рода баптистских и евангелических течений и т.п. Одно время англичане подумывали даже о сплошной христианизации порабощенной страны, видя в том верный путь к «цивилизации» и к прочному идеологическому подчинению ее народов. Однако от этой мысли пришлось быстро отказаться — после первых успехов обращение в христианство прекратилось. Сейчас христиан довольно много на Юге, особенно в Керале (четвертая часть), число их значительно среди племен Центральной и Северо-Восточной Индии. Впрочем, в масштабах страны все это ничтожно мало.

Итак, индийцы в большинстве своем — индусы. Но их объединяет главным образом то, что они не исповедуют другой религии, что они не буддисты, не мусульмане, не христиане. Когда стараешься уяснить основные догматы индуизма, часто встаешь в тупик.

Из книг исследователей узнаешь, что индуистом можно считать того, кто руководствуется принципом ненасилия (ахимса), старается достичь трех целей в жизни — духовного самосовершенствования (дхарма), материальной выгоды (артха) и удовольствия (кама) — с тем, чтобы добиться полного духовного освобождения (мокша), верит в переселение душ, регулируемое принципом воздаяния за содеянное в прошлых существованиях (карма).

Так как даже этих широких принципов недостаточно, чтобы вместить в лоно одной религии всех тех, кого называют индуистом, иногда добавляют еще три: приятие священности вед (древних сборников гимнов), священности брахманов и обожествление коровы.

Индуизм на практике, в реальной жизни народа — это прежде всего множество верований, богов и обрядов. Есть два главных индуистских бога — Шива и Вишну. Есть еще третий — Брахма — самый главный. Но ему не строят храмов, ему не поклоняются: он слишком всеобщ и слишком высок.

Шива — бог-разрушитель. Но разрушение — одновременно и форма созидания. Поэтому одни поклоняются тем изображениям Шивы, где он преисполнен гнева и жестокой энергии, а другие — иному Шиве, например, Натарадже («Король танца»), который исполняет космический танец, символизирующий сотворение всего сущего. Распространен и специальный культ не самого Шивы, а его созидательной, оплодотворяющей функции (силы) — лингама.

Вишну еще более многолик. У него 12 воплощений (аватар), и каждое из них служит объектом почитания.

И жены главных богов носят по нескольку имен и принимают разные обличья. Так, скромная и нежная Парвати, сильная и решительная Дурга и кровавая Кали — все они, оказывается, одна жена Шивы.

Поклоняются индусы и сыновьям главных богов и прочим божествам, не связанным с ними родственными узами. Обожествляется бык Найди, на котором обычно ездит Шива, и мифическая птица Гаруда, на которой летает Вишну.

Кроме того, любая деревня имеет своего бога-покровителя — грубо обтесанный или совсем не обтесанный камень, дерево или ручей. Именно им приносят жертвы, когда просят у небес дождя или излечения от болезней.

В домах индийской интеллигенции, которые мне довелось посетить, всегда присутствовали изображения нескольких богов, ибо у всех обитателей дома был среди них свой избранник.

Этот политеизм индуистской религии сложился исторически. Большинство исследователей сходятся во мнении, что индуизм вбирал в себя местные культы разноязыкого и разноплеменного населения, вбирал, почти не перерабатывая, просто причисляя различные божества то к семье Шивы, то к перевоплощениям Вишну. Так получилось, что и вепрь, и страшное существо с головой льва, и черепаха, и легендарный герой древности Рама, и чернокожий бог Кришна, который сам выступает в двух совершенно несхожих образах — воина-колесничего и веселого пастушка, — все это Вишну.

Каждому богу часто посвящен свой храм, но не обязательно. В Анклешваре я наблюдал службу, шедшую одновременна в разных приделах: одни поклонялись Шиве, Дурге, Найди, другие тут же, через дворик, осыпали цветами изображения Вишну, Рамы, Кришны, Ханумана.

Индуизм — это отказ от всех земных радостей, умерщвление плоти, и он же — возведение радостей жизни в культ, обожествление живой, отнюдь не платонической любви. Ведь наслаждение — кама всеми священными книгами признается одним из путей к спасению.

Барельефы, изображающие любовные сцены, особенно часто встречаются в Южной Индии, где вообще сохранилось гораздо больше средневековых храмов, чем на Севере.

Но наиболее полно тема любви воплощена в храмах Кхаджурахо, небольшого городка, даже деревни, расположенной там, где равнина Северной Индии переходит в плоскогорье Декан. В XI-XIII вв. здесь правила династия Чанделлов, правители которой ничем не отличались от других индийских государей. Так же воевали они с соседями, так же выбивали надписи на каменных стенах, так же прославляли себя, свои походы и клялись в преданности брахманам и индуистским богам — Вишну и Шиве. В честь этих богов они возводили храмы — десятки храмов, и богато украшали их скульптурами. Однако сюжеты их, по неиндийским представлениям, весьма далеки от благочестия.

Превосходная техника резчиков по камню позволяла им точно передать плавные линии человеческого тела. Сцены любовных утех, многие из которых сейчас мы называем извращениями, выполнены не просто реалистично, а, я бы сказал, упоенно.

Современный индус вполне может заявить, что бог — это любовь. Ведь кама — наслаждение, но Кама с большой буквы — бог любви в индуистском пантеоне. Так что возникновение храмов Кхаджурахо вполне логично. И все-таки взрыв культа любви в Центральной Индии в средние века пока не объяснен историей.

Кхаджурахо — подлинная жемчужина. Сюда со всех концов света приезжают туристы полюбоваться удивительными скульптурами. Образованные индийцы тоже знают о его славе. Но помимо гордости за своих предков, создавших произведения искусства, которые получили мировую известность, они подчас испытывают и чувство стыда за их «распущенность». Мужчины старательно делают вид, что они не смущены и не очень заинтересованы, женщины у наиболее откровенных изображений закрывают лицо концом сари.

Аморфность индуизма, способность индусов охотно признавать, что Вишну и Шива — не единственные боги, что Христос и Аллах ничуть не хуже или что бог — это человек, приводили к тому, что мои дискуссии по вопросам мировоззрения, если их нельзя было избежать, не всегда кончались резким расхождением. Собеседник бывал удовлетворен, убедившись, что мой атеизм не означает проповеди идеи «все дозволено», что я верю в конечную победу правды, добра и социальной справедливости.

— Вот видите, — говорили мне индийцы, понаторевшие в метафизике, — вы, коммунисты, тоже верите в силы, стоящие над человеком. Вы называете их объективными законами истории, а не богом, но это не меняет дела. Раз они объективны, не зависят от воли и желания человека, значит, они в вашей системе взглядов занимают то место, которое у нас занимает бо г.

Попытка перейти от человека к людям, творящим историю, успеха при этом не имела. Понятие «люди» или «народ» не значится в арсенале идей верующего, занятого проблемой индивидуальных отношений «человека» и бога.

Впрочем, такое согласие достигалось редко. Обычно мой собеседник не мог уразуметь, как соединить неверие в бога и мораль, как жить, не умея объяснить случайное несчастье вроде падения кирпича на голову.

Религия — основа мировоззрения многих индийцев. Более того, через систему обрядов и бытовых предписаний она пронизывает всю их жизнь. Это относится в равной мере к индусам, мусульманам, джайнам, христианам в Индии. Религия властно заявляет о себе в области политики и идеологической борьбы. При этом она служит не просто средством, оружием, религиозное морализирование в политике — неотъемлемая черта выступлений индийских общественных деятелей независимо от степени их личной честности и искренности.

Описать атмосферу глубокого религиозного тумана, окутывающего эту страну, — трудная задача для человека, не имеющего навыков религиозного мышления. Поражает не то, что почти все жители, включая многих образованных и творческих людей, — верующие. Индуизм настолько широк и многогранен, что легко уживается с самыми новейшими достижениями естественных наук. Поражает, что эти люди часто так же привязаны к обрядам, символам и обетам, как и самый темный крестьянин, не ушедший дальше поклонения дереву, камню или корове.