История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль. Страница 37

Банкс, Соландер и еще несколько человек занимались охотой, оказавшейся удачной; им удалось убить кенгуру, опоссумов [102], динго, множество видов змей, в том числе несколько ядовитых. Они видели также стаи птиц: коршунов, соколов, иволг, хохлатых и обыкновенных попугаев, голубей и других — совершенно им неизвестных.

Покинув стоянку у реки Индевер, Кук смог убедиться, какие трудности представляет плавание в этих краях. Со всех сторон виднелись подводные скалы и отмели. В первый же вечер пришлось бросить якорь, так как плавание ночью среди лабиринта рифов было сопряжено с риском сесть на мель. На краю горизонта море разбивалось о гряду подводных скал, как будто с большей силой, чем о другие; по-видимому, то была последняя гряда.

Когда после пяти дней борьбы с противным ветром Кук добрался туда, он увидел три острова, расположенных в четырех-пяти лье к северу. Но его злоключения еще не кончились. Корабль очутился опять среди рифов и цепей низких островков, находившихся так близко друг от друга, что пройти между ними представлялось немыслимым. Кук задавал себе вопрос, не благоразумнее ли повернуть назад и поискать другой путь. Однако задержка, вызванная подобным обходом, безусловно не дала бы ему возможности вовремя достичь Ост-Индии. Наконец, против этого плана имелось чрезвычайно веское возражение: запасов провизии на корабле оставалось всего на три месяца.

В тот момент, когда положение стало казаться безнадежным, Кук решил уйти как можно дальше от берега и попытаться проскочить через внешнюю гряду рифов. Вскоре он обнаружил проход, который спустя немного времени привел его в открытое море.

«Столь счастливый поворот судьбы не мог не вызвать живейшей радости, — пишет Киппис. — Сердца англичан преисполнились ею, и весь их вид говорил об удовлетворении. В течение почти трех месяцев им постоянно угрожала гибель. По ночам, когда корабль стоял на якоре, они слышали, как яростное море вокруг них разбивалось о скалы, и знали, что, стоит якорному канату по какой-нибудь несчастной случайности лопнуть, катастрофа будет неизбежной. Они прошли триста шестьдесят миль и все время были вынуждены ежеминутно забрасывать лот и измерять глубину воды над рифами, среди которых двигались; это был единственный, вероятно, пример столь длительного плавания в подобных условиях».

Хотя англичане избежали почти неминуемой катастрофы, у них оставалось еще немало поводов для беспокойства при мысли о предстоящем длинном пути по малоизученным морям: корабль набирал девять дюймов воды в час, помпы плохо работали, запасы провизии подходили к концу.

К тому же, спасшись от ужасной опасности, мореплаватели 16 августа снова оказались почти на краю гибели. Подхваченный приливом корабль очутился у линии бурунов, над которыми морская пена взлетала на огромную высоту; так как бросить якорь было невозможно и стоял полный штиль, не оставалось другого выхода, как спустить на море шлюпки, чтобы взять корабль на буксир. Несмотря на все усилия матросов, «Индевер» находился не больше чем в ста шагах от рифа, как вдруг поднялся легкий ветер — такой слабый, что при других обстоятельствах на него не обратили бы и внимания — и отнес корабль от опасного места. Однако через десять минут ветер утих, течение снова подхватило «Индевер», и он опять очутился в двухстах футах от бурунов. Еще несколько раз положение то улучшалось, то ухудшалось; наконец удалось обнаружить узкий проход.

«Попытка пройти через него была сопряжена с меньшей опасностью, чем та, которой мы подвергались, оставаясь в этом отчаянном положении, — говорится в отчете. — Поднявшийся, к счастью, легкий ветерок, усилия находившихся в шлюпках матросов и прилив дали возможность приблизиться к проходу, через который корабль затем пронесся с ужасающей быстротой. Сила течения не дала „Индеверу" отклониться к тому или иному краю прохода, хотя тот имел в ширину не больше одной мили; что касается глубины его, то она, при очень скалистом дне, была чрезвычайно неравномерной, составляя то тридцать саженей, то семь».

Мы остановились несколько подробнее на описании событий этой части путешествия по той причине, что оно протекало по неисследованным морям, среди рифов и течений, опасных для моряков даже в том случае, если они отмечены на картах, и еще более опасных, когда идут — как пришлось Куку с самого начала его плавания вдоль берега Австралии — среди неизвестных препятствий, избежать которые не всегда могут помочь зоркость глаз и инстинкт моряка.

Оставалось выяснить последнюю проблему: не являются ли Австралия и Новая Гвинея одним материком? Отделены ли они друг от друга каким-нибудь морским рукавом или проливом?

Несмотря на опасности пути, Кук приблизился к земле и шел вдоль берега к северу. 21 августа он обогнул самую северную оконечность Австралии, названную им мысом Йорк, и вошел в пролив, усеянный вблизи от материка островами; это вселило в Кука надежду, что ему удалось наконец обнаружить проход в Индийский океан. Затем он еще раз высадился на берег, водрузил английский флаг, торжественно вступил от имени короля Георга III во владение всем восточным берегом от тридцать восьмой параллели до этого места, расположенного на 10°30' южной широты; он, как мы уже упоминали, назвал эту область Новый Южный Уэльс и, чтобы достойным образом завершить церемонию, приказал дать три пушечных залпа.

Затем Кук вошел в Торресов пролив, названный им проливом Индевер, открыл острова, расположенные посредине юга восточного входа, и дал им название Уоллис, затем открыл острова Принца Уэльского и направился к южному берегу Новой Гвинеи, вдоль которого шел до 3 сентября, не имея возможности высадиться.

В этот день в сопровождении одиннадцати хорошо вооруженных людей, среди которых были Соландер, Банкс и его слуги, Кук сошел на берег. Не успели моряки удалиться от шлюпки на четверть мили, как из леса показались три туземца; с громкими криками они бросились на англичан.

«Тот, кто бежал первым, — говорится в отчете, — стал размахивать чем-то, что прежде висело у него на боку; мы увидели вспышки как бы пушечного пороха, но никакого шума взрыва не слышали».

Куку и его спутникам пришлось выстрелить в туземцев, чтобы добраться до шлюпки, откуда они могли их рассмотреть без помех. Жители Новой Гвинеи сильно походили на австралийцев, — как и те, коротко стригли волосы, не носили никакой одежды, лишь их кожа не казалась такой темной, поскольку она была менее грязной.

«Между тем туземцы продолжали время от времени метать огонь, производя по четыре-пять вспышек за раз. Мы не могли понять, что это был за огонь и с какой целью его метали; туземцы держали в руках короткую палку, — возможно, выдолбленный ствол тростника, — которой они размахивали из стороны в сторону, и при этом из нее вылетал огонь и дым, совсем как при выстреле из ружья, и так же быстро исчезавший. С корабля видели это странное явление, и у остававшихся на борту моряков создалась полная иллюзия ружейной стрельбы. Да и мы сами не сомневались бы в наличии у туземцев огнестрельного оружия, если бы шлюпка не находилась так близко, что мы должны были бы слышать грохот выстрелов».

Это явление так и осталось необъясненным, несмотря на множество высказанных догадок, и лишь всегдашняя правдивость великого мореплавателя заставляет нас поверить в истинность его рассказа.

Несколько офицеров сразу же попросили разрешения съехать на берег, чтобы набрать кокосовых орехов и других плодов; но командир не захотел рисковать жизнью своих матросов из-за таких пустяков. К тому же он торопился в Батавию, чтобы там заняться починкой корабля. Наконец, он считал бесполезным терять время в этих местах, с давних пор посещавшихся испанцами и голландцами, где нельзя было рассчитывать сделать новые открытия.

Тем не менее по пути он уточнил местоположение нескольких мелких островов, затем миновал Тимор и сделал остановку на острове Саву, на котором голландцы лишь недавно обосновались. Там Кук пополнил запасы и в результате тщательных наблюдений определил координаты острова — 10°35' южной широты и 122°30' восточной долготы.