У Пяти ручьев - Кораблев Евгений. Страница 16

– Серушка ты мой, голубчик! Ненаглядный, не уберегла я тебя, глупая! Не устерегла, скудоумная! Ахти, горе мое! Поилец ты мой, кормилец!

Долго причитала старуха, не обращая внимания на стоявших в стороне ребят и их лесную свиту. Потом, по просьбе деда, она рассказала, как все случилось. Муж-лесник уехал в город по делам. Она осталась на кордоне одна. Сегодня утром лошадь не вернулась, как обыкновенно, из лесу... Слезы мешали бабе договорить.

Охотничье сердце Андрея не выдержало. Он знал, что раз медведь оставил добычу, забросав ее хворостом и травой, это значило, что он непременно придет доедать. Представлялся случай стрелять с лабаза, чего ему давно хотелось. Он сказал о своем намерении Яну и деду. Ребята в один голос присоединились к нему, и дело было решено. Этим хоть отчасти они утешили несчастную женщину. Про себя Андрей решил, если охота будет удачна, отдать ей добычу, чтобы вознаградить старуху за утрату.

Баба не знала, как их благодарить, и предложила отдохнуть у нее на кордоне. Обещалась даже истопить сегодня баню для деда. Кстати, у экспедиции подходили к концу запасы хлеба, круп и соли. Надо было возобновить их, и старуха соглашалась продать. Разговаривая, она заметила, наконец, и их зверинец. Он было ввел в сомнение. Но Ян успокоил старуху, поручившись за скромность Мишки, Спирьки и Лаврушки. К тому же ей было обещано, что на ночлег эти «лесные ребята» останутся вне двора. Собака лесника, которой могли быть неприятны медвежата, ушла с хозяином.

Дело устроилось к обоюдному удовольствию. Избушка лесника находилась верстах в двух от поляны, и дед с Яном отправились туда вместе со старухой.

Ребята, по указаниям Андрея, принялись за устройство лабаза. На Урале охота эта применяется довольно часто, и Андрей знал, как устраивается лабаз. Дело было по существу нехитрое. Падаль вытащили на середину и снова набросали на нее хворосту. В известном отдалении от нее Андрей выбрал дерево, с которого было бы удобно стрелять. Это оказались две тесно сросшиеся ели. На них, на высоте примерно двух сажен, устроили из переплетенных между собой ветвей и сучьев горизонтальное, аршина на два, сиденье. Ниже сиденья все ветви на дереве обрубили, чтобы затруднить медведю доступ на дерево в случае неудачи.

Вечером на лабаз охотники заберутся при помощи веревочной лестницы или приставив лесину с не совсем обрубленными сучьями, и там будут ждать медведя.

Окончив всю работу и, по возможности, уничтожив следы своего пребывания на поляне, ребята пошли к избушке отдохнуть.

Дорогой Андрей рассказал ребятам, что знал про эту охоту.

Медведь очень хитер. Задрав лошадь, он не стал есть ее, так как боялся, что люди хватятся лошади, пойдут ее искать и помешают ему. Кроме того, он не любит парного мяса и ждет, когда оно немножко испортится. Зная, что падаль от него не уйдет, он спокойно, без помехи, доедает ее в последующие ночи.

– Почему он нападает на скот? – спросил Пимка. – Неужели ему мало пищи в лесу?

– Конечно, хватило бы, – ответил Тошка. – Видел, что едят наши Спирька с Лаврушкой? Кроме того, он ловит молодых козлят, птиц, ночующих на земле, стряхивает с дерева намокших от дождя молодых рябчиков, ловит мышей. Но теперь дело к осени. Этого корму не хватает. Да и перед тем, как ложиться в берлогу, он старается отъесться. Здесь, на Северном Урале, медведь рано ложится в берлогу. Верно, Андрюха?

– К половине сентября он уже приготовит берлогу, – ответил Андрей.

– Вот видишь. Поэтому зверь и нападает на скот. Случается даже, и на человека.

Ребятам всем хотелось пойти ночью на лабаз. Чтобы не вышло споров, кинули жребий. Он достался Яну. Ребята ему и Андрею страшно завидовали. Прав Андрея, зная его охотничью страсть, никто не оспаривал. Дед, узнав, что с Андреем идет Ян, тоже успокоился. Опасаясь свирепости зверя, он побоялся бы отпустить одних ребят.

...Ночь была тихая, темная, какие бывают в августе. Прижавшись к стволу ели, охотники замерли.

На лабазе ни разговаривать, ни шевелиться нельзя, иначе зверь учует и не придет.

Понемногу начала оживать лесная тишь. Вот заревел, точно ухнул в пустую бочку, лесной козел... Раздался треск. Охотники насторожили уши. С шумом пролетело несколько птиц. И опять молчание. Так прошло с полчаса.

У охотников затекли ноги от усталости. Вдруг где-то поблизости снова стал слышаться легкий треск. Андрей тихонько толкнул Яна, тот кивнул головой. Зверь ходил, очевидно, кругом.

Эти томительные минуты тянулись бесконечно долго. Прошло, вероятно, более часа. Потом все стихло. Зверь учуял что-то подозрительное и ушел.

Охотники вернулись утром ни с чем.

К следующему вечеру у Яна разболелись зубы и, не будучи уверенным, что медведь придет и сегодня, он предпочел ночевать в тепле.

Федька привязался к Андрею.

– Возьми меня.

– Ты ведь струсишь, – пошутил Андрей.

– Я? С чего ты взял? – обиделся Федька. – А вижу я даже лучше твоего.

– А на кой шут ты мне? Аптека твоя там не понадобится. Выпалишь раньше времени, испортишь все дело. Только возиться с тобой там придется.

– Ну вот... Что я?..

В конце концов Андрюха все же согласился, хотя с большим сомнением. Федьку ребята любили, но у каждого человека есть свои слабости. Все знали, что «аптекарь» терялся в минуту опасности и мог наделать непоправимых глупостей. Но Андрей не устоял перед общими просьбами, хотя и ругал себя за это. Он знал, что в охотничьем деле, в особенности, когда идешь на такого опасного хищника, где приходится рисковать жизнью, подобные поблажки, бывает, кончаются трагически.

Погода к вечеру неожиданно испортилась. Стало холодно и ветрено. По мере приближения вечера портилось и Федькино настроение.

– Ну, нам пора идти, – сказал, наконец, Андрюха, осматривая ружье.

– Смотрите, чтобы лесной гастроном самими вами не поужинал, – пошутил Ян.

Федька без всякого воодушевления взял свое ружье и уныло последовал за Андреем.

Когда выходили со двора, в воротах встретилась старуха, Федька злобно плюнул ей вслед.

– Ты чего?

– Не к добру. Какая же охота, коли бабу в воротах встретили. Не пойдем, Андрюха, сегодня!

– Ну тебя! Это деду простительно, а не тебе.

– А вот посмотри.

– Ладно, не причитай.

– Охотничьи приметы самые правильные, – бурчал Федька, следуя за Андреем.

Он дорого бы дал, чтобы не идти теперь в надвигавшиеся сумерки к грозно шумевшему темному еловому лесу.

– Хорошо! – прошептал Андрей, забравшись на лабаз и устраиваясь поудобнее.

– Что, хорошо? – хмуро спросил Федька, с проклятиями усаживаясь на неудобном сиденье.

– А слышишь, ветер? Настоящая буря поднимается. А треск и шум какой в лесу, слышишь? Обязательно придет.

Федька испустил глухой звук, ясно показывающий, что ни начинающаяся буря в лесу, ни вероятный приход медведя в особенный восторг его отнюдь не приводят. Андрей улыбался про себя. Ох, напрасно он взял «аптекаря», любившего больше всего ночью покойный сон!

– Смотри ты, не закури! – строго предупредил он, заметив, что Федька вытащил трубку.

Федька с ругательством спрятал последнее утешение.

– И покурить нельзя, вот язва!.. Ну, знал бы...

– Не только покурить. Сиди и молчи, не шевелись и не шепчи.

– Может быть, и не дышать? – ядовито спросил Федька.

– Вот именно... На-ка вот... Дыши через мох, – сказал Андрей, подавая ему кусок мху.

– То есть, как это через мох? – спросил недоумевающий Федька. – Это зачем?

– Затем, что надо, – рассердился Андрей. И сам тотчас приложил мох ко рту. – Иначе зверь учует человечину и уйдет.

Федька только этого и желал. Хоть бы медведь околел где-нибудь сам за версту от них! Незаметно для Андрея хитрый «аптекарь» дышал нарочно мимо мха. Даже тихонько плюнул вниз несколько раз, чтобы зверь учуял и не пришел.

Буря усиливалась. В лесу стоял шум. Ели качались, терлись ветвями одна о другую, скрипели. Качался и лабаз с охотниками. Федька, которому казалось, что лабаз вот-вот провалится или расползется, то и дело в ужасе хватался за дерево.