У Пяти ручьев - Кораблев Евгений. Страница 17

При мысли очутиться сейчас внизу, у Федьки началась дрожь.

– Что-то знобит от холода, – сказал он Андрею. – Как ты думаешь, придет?

– Обязательно.

У Андрея отекли ноги от неподвижного ожидания. Но он знал, что внизу, где-то поблизости в лесу зверь. Надо было терпеливо ждать.

Вскоре около слабо светлевшего на поляне трупа лошади вдруг показалась темная масса. Она появилась совершенно беззвучно. Остановилась и, подняв кверху огромную морду, нюхала воздух. Андрея охватила охотничья страсть.

Он забыл про ненадежного соседа. Руки его судорожно впились в ружье. Сердце колотилось, точно хотело выскочить.

Прошла томительная минута. Андрей ждал.

Как досадная помеха, донесся до него едва слышный дробный стук по соседству. Это у Федьки колотились зубы.

Медведь осторожно приблизился к падали. Минуты томительного ожидания... Послышалось хрустенье и чавканье. На белеющем фоне туши коня ясно очертилась огромная морда.

Пора! Андрей нацелился и нажал спуск. В одно страшное, незабываемое мгновение слились гром выстрела, блеснувшая полоса огня, страшный рев зверя и внезапное сотрясение под ногами, точно обрушился лабаз. Андрей скорей инстинктом почувствовал, чем увидел: Федьки с ним нет! Все это случилось в одно мгновение. Когда зверь бешено кинулся по направлению к охотникам, Федька в диком испуге упал с лабаза.

«Растерзает!» – пронеслось в сознании Андрея.

Не думая больше ни о чем, он скатился вниз по стволу.

И от того, что увидел, он онемел.

Федька, видимо, ничего не сознавал от испуга и падения, сидел под деревом, даже не стараясь отодвинуться от находившегося рядом и царапавшего страшными когтями землю косматого лесного чудовища. Пуля попала, очевидно, зверюге в голову, и только это спасло Федьку. Зверь издыхал и скоро перестал скрести землю.

Когда прошел первый испуг, Федька очувствовался. Он был цел и невредим, только отшиб мягкие части. По его словам, он упал потому, что под ним развалился лабаз. Андрюха не стал оспаривать, очень довольный тем, что «аптекарь» жив и не сломал себе шеи. Доволен он был и удачной охотой.

Чиркнув спичку, Андрей осветил зверя. Медведь был огромный, вероятно, не меньше пудов восемнадцати, – такие на Урале встречаются уже редко, – с великолепной, вновь отросшей после линьки, темно-бурой шерстью. Если шкура первого, убитого им в начале лета, медведя ничего не стоила, то эта осенняя представляла большую ценность. Когда-то зверь, видимо, побывал в капкане, потому что кисти правой лапы у него не было.

– Медведь – кульпа, – улыбнулся Федька.

– Да, – засмеялся и Андрей.

Он надеялся, что за задранную лошадь такой зверь старуху хоть отчасти вознаградит.

III. Загадочные знаки на деревьях

Путешественники прожили на кордоне три дня. Дед пытался расспросить старуху о пути к Страшному логу, но она о нем и не слыхивала. Очевидно, этот лес был еще очень далеко. Старуха предложила подождать ее мужа, который хорошо знал не только свой район, но и местность далеко на север. Лесник должен был вернуться через неделю.

Но дед не захотел терять столько времени и, рассчитывая на какие-то свои заметы и память, взялся сам быть проводником. Экспедиция отправилась в дальнейший путь.

При отправке с кордона, когда решили было заехать сначала на прииск, где работал Пимкин отец, Пимка неожиданно сознался, что провел всех. Отец его, приисковый рабочий, давно умер, а ему просто страшно хотелось ехать в экспедицию... Ребята давно подозревали это. Потому дело кончилось тем, что пожурили Пимку и взяли слово, что он не будет больше обманывать.

Через несколько дней пути старик понял, что сделал ошибку, взявшись найти дорогу. Лет пять тому назад в этих краях, очевидно, прошла полоса сильнейших лесных пожаров и уничтожила все его приметы. Идти «тарниками» было невыносимо трудно. Это значило – перелезать с дерева на дерево, наваленные по всему пути и заросшие малинником и молодой порослью. Для лошадей эта дорога оказалась невозможной. Пришлось делать обходы в десятки верст. И тогда дед окончательно лишился надежды найти верный путь к Страшному логу.

Он сам предложил Яну нанять проводника-вогула.

– Возьмем вогула, – согласился Ян. – Это лучше, чем тратить время.

Пришлось вернуться на кордон к старухе. Но, увы! Муж ее еще не возвращался. Экспедиции предстояла нелегкая задача самостоятельно отыскивать вогулов.

Вогулы, заселяющие Северный Урал, очень немногочисленны. Часто на огромном расстоянии в тысячи верст можно случайно встретить лишь три-четыре семьи.

Дед знал, что вогулов надо искать ближе к реке, где они занимаются рыбной ловлей. Река, по его расчету, находилась на северо-восток от них. Экспедиция должна была направиться туда и несколько изменить прежнее направление своего пути. Все это вызывало оттяжку во времени и грозило, что путешественники вовремя не доберутся до назначенного места. В крайнем случае решено было идти и по снегу. Раз будет проводник, Ян не опасался заблудиться и зимой. Но дед с сомнением покачал головой.

– Снег в тайге – это смерть, – сказал он. – Все дороги, все приметы закрыты. Ни за что нам не выйти.

– Ну, что ж, зимовать будем, – засмеялись ребята. – Тулупы и унты [24] взяты. Нам не впервой.

Эта возможность теперь, действительно, не исключалась, что грозило большими осложнениями.

Зимовка нарушала их планы и вызвала бы большое беспокойство у домашних. Но надо было считаться с тем, что стоял уже август... А сколько еще пройдут? Сколько времени будут искать лог у Пяти ручьев?

Словом, планы экспедиции заранее предусмотреть всего не могли. Дед недаром говорил: «В лесу с человеком всяко бывает». Для облегчения и ускорения пути весь имевшийся научный багаж, коллекции, шкурки и остальное оставили у старухи на кордоне. В ящики с коллекциями запрятали и самородок платины. Старухе же поручили переслать домой письма, написанные всеми, кроме деда и Пимки. В них рассказывалось все, что случилось до последней остановки у лесника, и указывалось на возможность зимовки.

У лесника же пришлось временно оставить на воспитание и Спирьку с Лаврушкой со строгим наказом обходиться с ними ласково. При этом составили для лесника письменную инструкцию с указанием, что надо делать.

– Он у меня всякую животину любит, – сказала про мужа лесничиха, успокаивая их. – Николи не обидит.

Отдохнув у гостеприимной старухи, экспедиция снова вступила в безлюдные леса, держась теперь в северо-восточном направлении. Через четыре дня, когда экспедиция находилась в особенно глухой и сумрачной чаще леса, Гришук созвал всех к себе.

– Ты чего? – спросил Ян.

– Посмотрите, – ответил он. – Надписи!..

– Где?

– Видите?.. На деревьях... Какие-то знаки.

Несомненно, эти загадочные знаки на коре огромной сосны были вырезаны человеком. Но кто мог в таком диком краю сделать это и каково было их значение?

Вот какие изображения увидел Гришук.

Долго все ломали головы, пока не приковылял дед.

– Вогульские знаки, – обрадованно сказал он. – Значит, мы правильно идем.

– А ты знаешь, что это значит?

– Знамо дело.

– Что?

Дед посмотрел, подумал и сказал:

– Вот что написано... «Трое вогул с двумя собаками, убили здесь лося». Видишь? Это нарисована лосиная нога. Три большие черты в углу – это три вогула. Две маленькие справа вверху – две собаки... Убить сохатого вогулу – праздник. Он и отмечает это на дереве... Смотри внимательней, еще найдешь...

Действительно, в тот же день вечером Пимка нашел старую осину с такими знаками:

– Ну, Гришук, учись вогульскому языку, – смеялся дед. – Тут, сынок, рассказывается очень важная новость. Удачная охота на самого медведя. Видишь?

Гришук срисовал в тетрадь эти знаки.