Харизма - Каганов Леонид Александрович. Страница 52

Ну, думаю, попал ты, Лекса. Сейчас тебе крышка. Потому что как себя вести не знаешь, а спросить — связи нет. На корм акулам пойдешь. Или еще каким тварям пострашнее. Которые бульоном питаются… Одно радует — если они питаются бульоном, не значит ли это, что у них проблемы с зубами?

И тут меня страх такой берет, которого я не испытывал уже давно, со времен канатной дороги. Поверил — я в свою бессмертность, что на мне все заживает моментом, хоть под машину, хоть с балкона… Хоть колом осиновым в сердце, хоть в петлю. В петлю не пробовал, но уверен, что особых проблем не было бы. Но вот вода… Понимаю я вдруг, что дико боюсь воды.

И точно — дверь за нами задраивается, и сверху начинает литься вода. С шумом льется, текут потоки по стеклу скафандра. Миняжев стоит рядом спокойно, переминается с ноги на ногу. А я просто в панике. Так и хочется убежать! Из последних сил сдерживаюсь, трясет меня, озноб колотит. Как представлю, что сейчас войду в морскую глубину и вокруг будет вода — дико хочется бежать. Причем я понимаю прекрасно, что это все глупости, что сейчас я в скафандре и захлебнуться мне не грозит и до этого мой организм спокойно переносил и дождь, и душ, да чего там — вот на море ездили, казалось, еще совсем недавно с головой нырял!

Но тут ничего не могу с собой поделать, будто организм сам говорит — ничего в мире не бойся, Лекса, все человеческие опасности тебе как с гуся вода. И море тебе по колено. Но если вдруг не по колено, а по самую макушку на глубине окажешься — знай, тут уж я, организм твой, ничего поделать не смогу. Берегись!

А вода все льется и льется, и тут у меня в ухе раздается громовое рычание…

Я резко оборачиваюсь — никого. А в ухе снова — хрюк! И голос:

— Что-то не так, товарищ генерал? И я понимаю, что это внутренняя связь, чихнул Миняжев просто или кашлянул.

— Ухо зачесалось. — говорю я.

— А… — неопределенно хмыкает Миняжев. — Есть такая проблема.

И тут вода прекращает литься, и отъезжает в сторону следующая дверь. И за ней никакой воды — оказывается, это был просто душ такой… И действительно, ну подумай, с какой стати посреди пригородного леса и воинской части будет море подземное?

Входим мы в освещенной зал… Такого наворочено! Как гигантская библиотека, стеллажи до потолка, только скорее заводской цех напоминает, потому что вместо книг — все трубочками обвязано, и лотки стеклянные одинаковые. И у каждого номер. И тянутся эти номера — кажется, до самого горизонта. Миняжев подходит к ближайшему лотку, откидывает защелки, отбрасывает стеклянную крышку и вынимает лунку. Несет ее к столу, и тут я замечаю этот стол. И понимаю, что не стол это, а прибор здоровенный. Миняжев пинцетом в лунке копошится, и тут сбоку подбегают к нам еще люди в скафандрах с аквалангами, толпа человек шесть — видно, работали неподалеку. Вежливо отбирают у Миняжева лунку, возятся у стола, а я на стеллажи смотрю. Огромные стеллажи, наверное даже дополнительные проходы и лестницы.

Тем временем люди в скафандрах начинают пальцами тыкать в экран — экранчик там небольшой над столом, недра аппаратуры встроен. На экранчике — бациллы. Натурально, фиготки такие типа амеб. Нерезкие сначала, потому вдруг хлоп — и резкость появилась, вижу в них, в амеба этих, внутри всякое устройство хитрое, вакуоли там, или не знаю что, но красиво. Особенно мне там понравились у ни в клетках пилюли такие плавающие и фиговина с лепестка ми. Красивая штука, цветная. Не знаю, как это по-научному, плохо я биологию учил в школе, а в институте у нас ее не было — черчение одно да физика. Даже жаль.

Ко мне поворачивается один из местных и начинает что-то говорить, но я его не слышу, только под стеклом губы шевелятся. Понимаю, что надо канал связи переключить, но не знаю как. Поэтому делаю умный вид и хмурю брови. Ну чем я не генерал? А сам внимательно рассматриваю бацилл этих.

— На двадцать суток осталось питательного бульона, — говорит Миняжев вдруг над ухом. — Не на месяц, как думал!

— Ага! — говорю. — Конечно! Питательный бульон! А что ж мы его с Украины возим, неужели у нас в России нельзя сварить хорошего, наваристого свиного бульончика? А?

Остальные, видимо, не слышат на нашем канале. Но зато Миняжев поворачивается ко мне, и лицо у него совсем удивленное. Будто не знает, как реагировать — то ли засмеяться генеральской шутке, то ли генерал из ума выжил, очевидные вещи вдруг перестал понимать. И тут я нахожу верную стратегию.

— Не скрою, — говорю серьезным тоном, — буду краток. К нам вскоре приедет очень, — делаю многозначительную паузу, — очень важный человек. Ему надо показать все наше хозяйство. — Меня вдруг озаряет, и я обвожу рукой зал. — Не только это, вообще все наше хозяйство. Ему надо объяснить все как есть, ничего не скрывая, потому что от него целиком и полностью зависит наше финансирование на будущий год! — Во загнул, да? — Он будет задавать глупые вопросы, потому что в этом ничего не понимает. Будет спрашивать, что мы делаем сейчас и для чего. И — внимание! — он будет спрашивать о том, что делали здесь раньше. И мы должны быть готовы ответить на все вопросы. Ясно?

— Так точно! Сам — приедет?

— Именно. Поэтому сейчас мы проводим репетицию. Я задаю вопрос — получаю четкий научный ответ. Ясно?

— С ним разговаривать буду я? — пугается Миняжев.

— Не исключено, — говорю веско.

— Но я же не в курсе научных… э-э-э… я по организационной, так сказать…

Я понимаю, что немножко промахнулся, но ничего уже не поделаешь. Все равно он знает тут все. Раз он знает, что бациллы сохнут без бульона…

— А нам и не надо углубляться в термины. В том все и дело, чтобы объяснить четко, популярно, простым языком. Начинаем. — Я тычу пальцем в экран. — Это у вас что?

Миняжев делает машинальное движение — поправляет галстук у горла. Но поскольку пиджака и галстука нет, получается смешно, руки повисают у скафандра, и он их смущенно опускает. Хорошее, видать, у мужика воображение — представил себя и впрямь беседующим с важной шишкой. Президента он имеет в виду или кого-нибудь поменьше?

— Мы находимся в подземном лабораторном зале номер три, — бойко начинает Миняжев. — Здесь налажено производство штамма Р-15, Р-18 и КТС.

— Что это?

— Штаммы класса Р — острая вирусная инфекция, рассчитанная на вывод из строя живой силы противника. Вирус поражает клетки печени, заставляя их вырабатывать галлюциноген ЛСД, который затем попадает в мозг и вызывает сильное расстройство психики.

— Это и есть те самые вирусы? — Я киваю на монитор с разноцветными картинками.

— Никак нет. Это культура клеток-доноров, с помощью которых мы получаем вирусы.

— Как давно это делается?

— Разработка начата пятнадцати лет назад, штамм выведен пять лет назад, запущен в серийное производство. Может быть, здесь следует рассказать также, что…

— Не сбиваем эксперимент, Миняжев! Меня здесь нет! Вопросы задает Сам. Вопрос — в чем различие этих двух, ну, по номерам которые?

— В избирательности. Штамм Р-15 действует на все мужское население и блокируется специальным антидотом.

— Что это значит? И почему только на мужчин?

— Катализатором является тестостерон, поэтому действует на всех мужчин. Но к нему есть противоядие, которое в военное время должен принимать личный состав. А штамм Р-18 — последняя разработка, он избирательный — полностью блокируется ацетальдегидом, но резко активизируется д-глутаматом.

— А это что значит?

— Адаптирован для войск Российской Федерации. На случай войны с потенциальным западным агрессором.

— Это как?

— Ацетальдегид — продукт расщепления алкоголя, он появляется в крови человека, пьющего в неумеренных количествах. И он, кстати, является причиной похмелья. А д-глутамат, усилитель вкуса, содержится во всех гамбургерах и фастфудах.

— То есть…

— Штамм Р-18 избирательно выводит из строя личный состав армии противника, но никак не действует на наших ребят и наше мирное население. Ну, по стране, имеется в виду. Мы не берем в расчет крупные города, полные трезвенников и точек быстрого питания…