Ты — моя тайна - Харпер Фиона. Страница 25

Я не хотела, но какой выбор у меня был? Я взяла сумку и отправилась на улицу в сторону «Пряного рая». Я вернулась через десять минут с карри, который я даже не хотела.

Адам сидел в офисе, но его рыцарство не позволило ему начать без меня. Упаковка с рыбой и картошкой лежала закрытой у него на коленях. Как только он увидел меня, он тут же залез в нее. Я стала выкладывать карри на розовую тарелку.

Адам смотрел на свою рыбу. Она выглядела неаппетитно. Но холодая рыба с картошкой редко выглядит аппетитно.

Я съела кусочек еды, а потом просто стала возить ее по тарелке, время от времени съедая что-то, когда я чувствовала, что Адам смотрит на меня, что, к сожалению, было не очень часто. Кокосовое молоко и луковый уксус явно были плохой вкусовой комбинацией. Той комфортной тишины, которой мы наслаждались, больше не было. Я знала — он усердно думает, пытаясь понять, что делать дальше.

— Я уезжаю через три дня, — сказал он, откусывая картошку, но потом сморщился и бросил ее назад в открытый лоток. — Ты, естественно, не передумаешь и не поедешь со мной. Думаю, тебе бы понравилось.

Это было не просто приглашение. По его осторожному взгляду я поняла — это тест. Я вытерла уголок рта розовой салфеткой и покачала головой. Мне нужно было, чтобы Адам уехал один. Если он этого не сделает, мне будет очень трудно осуществить то, что я задумала.

Он отставил еду, встал и подошел ко мне.

— Пожалуйста, не надо, Корина.

Я сделала вид, что не поняла.

— Я не собираюсь реветь, — сказала я весело и попыталась радостно улыбнуться. Не удалось. Улыбка повисла на губах, словно на нитке.

Адам взял тарелку из моих рук и поставил ее на стол позади меня.

— Я сказал тебе, что не нужно вести себя со мной вот так. Не надо быть той девушкой со мной.

А это и есть корень проблемы. Потому что мне нужно было быть той самой девушкой с Адамом. Только так я могла остаться невредимой. И если он не хотел такую меня, то, возможно, ему не нужна никакая я. Я подняла подбородок.

— Я такая, какая есть, Адам. И если уж кому и знать, какая я, то тебе.

Лгунья. Трусиха. Два этих слова звенели у меня в ушах, когда я наблюдала за тем, как Адам переваривает мои последние слова.

Где-то на столе прозвучала сирена. Мой телефон. Сейчас у меня на звонке стояла песня «Эта девушка не может иначе» из одноименного фильма Джейн Мэнсфилд, полицейская сирена, и все. Я больше никогда не пропускала звонки, но других это сводило с ума.

Я схватила его, радуясь возможности несколько секунд не смотреть на Адама, но, когда я увидела, кто звонит, тут же переключила на голосовую почту. Адам уставился на меня.

— Это был Николас, — сказала я небрежно, при этом внимательно наблюдая за его реакцией. — Он все-таки не такой идиот. План сработал. Он приглашает меня на ужин в субботу вечером.

Я получила больше, чем хотела. По-моему, Адам не произнес ни звука, но он выглядел так, словно зарычал «Корина»…

Я закрыла телефон и улыбнулась ему.

— Даже Николас подчинился мне в конце концов. Значит, нет мужчин, не поддающихся дрессировке.

Кроме Адама.

— Прекрати, Корина.

Думаю, мое лицо было не настолько невинное, как я хотела. Возможно, потому, что внутри меня все казалось в четыре раза тяжелее обычного.

— Что ты имеешь в виду?

Он отвернулся. Наверное, ему было противно смотреть на меня. Если честно, мне тоже.

— Я знаю, что ты делаешь.

Больше врать не было смысла. Адам знал, Николас — это диверсия. Он встал, нависая надо мной, потому что я осталась сидеть, между нами было всего несколько дюймов. Достаточно близко, чтобы протянуть руку и прикоснуться к нему, если бы я была достаточно глупа. Достаточно слаба.

Мягкие пальцы взяли меня за подбородок и потянули наверх, и мне пришлось посмотреть на него. И тогда слезы потекли по щекам, падая на шею, каждая новая вслед за предшественницей. Лицо Адама смягчилось. Словно что-то открылось в его глазах, и я могла заглянуть глубоко внутрь, увидеть все же драгоценные качества, для которых я была слишком слепа все эти годы. Сила. Храбрость. Лояльность. Все то, чего не было во мне.

Я знала — мои чувства к нему были ясно написаны на моем лице, потому что я увидела искры надежды в его глазах. Я не могла позволить ей жить. Я напрягла челюсть, и упала последняя пара слезинок. Я закрыла все свои ставни и оттолкнула его, даже не пошевелившись. Даже не дыша.

Он отступил, все еще шокированный, и я поняла — до этого момента он не предполагал, что может быть что-то кроме «долго и счастливо с тех пор» для нас, даже если я буду упираться и кричать, когда он будет затаскивать меня в это будущее. Тот свет, приветливый свет, который всегда был в его глазах для меня, потух и исчез.

В эти выходные что-то действительно было убито. И убийцей была я.

Я поняла, что вся та власть и полный контроль, к которым я всегда стремилась, на вкус оказались далеко не такими сладкими, как я предполагала. На самом деле от них мне становилось дурно.

Теперь и ставни Адама захлопнулись. Он взял свои ключи от машины, зажал их в кулак и последний раз строго посмотрел на меня. Я знала, эти окна больше никогда не откроются. По крайней мере, для меня. Я почти заплакала, когда мысль о том, что они раскроются для другой девушки, пришла мне в голову, но я сдержалась.

Адам повернулся и ушел. Прочь из магазина и прочь из моей жизни. Я осознала — где-то глубоко в подсознании я глупо надеялась, что рано или поздно он простит мне этот день. В конце концов, я просто была самой собой. Винтажной Кориной. Раньше он всегда прощал мне это. Но, когда я добежала до дверей и, раскрыв их, увидела, что он уезжает, я поняла — этого не случится. Я зашла слишком далеко.

Я стояла не шевелясь и едва дыша, впиваясь ногтями в ладони. Сейчас было самое подходящее время для того, чтобы вокруг меня заиграли скрипки, окутывая меня сладостной и печальной мелодией, заставляющей сердца истекать кровью, но я сделала еще одно открытие: в таких моментах не было ничего романтичного.

Совсем ничего романтичного.

В семь часов вечера в субботу за мной заехал лимузин. Он отвез меня через реку, проехал по лондонским дорогам и остановился возле эксклюзивного маленького ресторана в Вест-Энде. Меня привели к столику, где меня ждал Николас.

Он встал, когда я подошла, и поцеловал мне руку. Если бы это сделал кто-то другой, то этот жест выглядел бы неискренне, но он действительно обладал всеми этими очаровательными и естественными манерами.

— Вы выглядите потрясающе, — сказал он, отодвигая для меня стул.

— Спасибо.

Я хорошо выглядела. Однако я не надела красное платье. Я выбрала маленькое черное платье в стиле Одри Хэпберн и заколола волосы наверх. Николасу нравились чуть застенчивые кокетки, а мужчинам нельзя позволять считать, что у них есть хоть малейший контроль над тем, что делает девушка. Помада была ярко-красной, разумеется, но я колебалась, когда выбирала туфли.

Я просмотрела огромное количество разных стилей и оттенков красного с нижней полки своего шкафа, и перемерила целую кучу, но они все не подошли. В конце концов я заехала в магазин и одолжила черные замшевые вечерние туфли с бантиком на носке. Но я настолько привыкла носить только красную обувь, что каждый раз, когда я смотрела на свои ноги, мне казалось, что что-то не так.

То есть, как вы догадались, я вернулась к начальному плану после того, как Адам ушел.

Ладно, сразу после того, как Адам ушел, я поплелась домой, съела две упаковки шоколадного мороженого «Дьявольская дива», посмотрела три черно-белых фильма и до утра ревела в подушку. Но это было целых пять дней назад, и, несмотря на то, что я повторяла свой ритуал еще две ночи, я смогла заставить себя встать и продолжить жить. И выполнять план.

В конце концов, у меня был хороший план.

Адам прав: я готова для чего-то более серьезного, чем дрессировка щенков. Я готова для серьезных отношений. С кем-то вроде Николаса. С кем-то, кто считал, что эта девушка веселая, яркая и полная энергии. С кем-то, кто не мог видеть сквозь головокружительный парад горошка.