Первая мировая война - Гилберт Мартин. Страница 75

Вторая военная зима оказывала свое влияние на все театры боевых действий. Однако на Восточном фронте морозная погода (минус 14 градусов) не помешала девяти сотням казаков отправиться в трехдневный переход протяженностью 40 километров через Припятские болота, чтобы захватить штаб немецкой дивизии. 28 ноября они взяли в плен 80 штабистов, в том числе дивизионного генерала, который впоследствии застрелился. Линия фронта на востоке стабилизировалась. Немцы продвинулись на восток до Двинска и Вильны, австрийцы отбили Броды и Черновцы. Вся российская Польша была оккупирована немцами. Чтобы прокормить население оккупированных территорий, 2 декабря немцы начали переговоры с американским дипломатом доктором Фрэнком Келлогом.

В Дарданеллах новый командующий британским флотом адмирал Уэстер Уэмисс доказывал, что новое наступление силами одного флота, подобное тому, что было предпринято 18 марта, в состоянии открыть проливы и удержать их в руках союзников. В двух телеграммах в Лондон он обрисовал свой план и выразил уверенность в успехе операции. Предложение было отвергнуто. Вместо этого на него возложили обязанность обеспечить всю морскую составляющую тотальной эвакуации войск с Галлипольского полуострова. 8 декабря началась эвакуация войск из Анзака и Сувлы. В Сувле капитан Эттли командовал арьергардом, обеспечивавшим безопасность периметра прибрежной зоны эвакуации. За двенадцать дней берег покинуло 83 048 солдат, 4695 лошадей и мулов, 1718 единиц транспорта и 186 тяжелых орудий. Так завершились годичные усилия овладеть Константинополем с моря и нанести поражение Турции, продемонстрировав в Мраморном море подавляющую мощь британского флота. Оставалось лишь эвакуировать войска с мыса Геллес.

Турецкие победы конца 1915 г. не ограничились Галлиполи. В Месопотамии, на одной из самых южных окраин Османской империи, 80-тысячная группировка турецких войск организовала осаду Кута, в котором находились 25 000 британских и индийских войск. Осада началась 5 декабря. Защитники города продержались 147 суток, тщетно ожидая подхода подкрепления из Басры. Однако войска, идущие к ним на выручку, сами подвергались постоянным нападениям противника. В сражении у города Шейх-Саад они потеряли более 4000 убитыми и ранеными. Медицинское обеспечение было настолько плохо организовано, что даже спустя одиннадцать дней после сражения прибывшие на подмогу индийские медицинские части обнаружили две сотни раненых британцев и восемь сотен индийцев, лежащих под открытым небом, в грязи, без укрытия. Им даже не могли поменять бинты.

Неудача в Месопотамии не ослабила стремление англичан подорвать позиции Центральных держав и добиться существенных территориальных приобретений, нанеся поражение Османской империи. На кону стояли различные национальные интересы. Как писал родившийся в России еврейский националист Владимир Жаботинский, когда исход войны был еще совершенно неясен, «единственный театр, где можно представить нанесение «решающего удара», – это азиатская часть Турции. На этом театре военные действия, кажется, сохраняют прежний характер: меньшее количество людей и средств, менее высокая цена победы и несравненно более быстрые территориальные приобретения в случае победы. Эту истину не могут затмить неудачи в Дарданеллах и Куте: причины печальных результатов Дарданелльской и Месопотамской кампаний достаточно известны, и эти результаты не доказывают ничего, кроме опасности небрежного или нерешительного ведения войны».

Соображения Жаботинского о важности победы в Азии оправдались и были востребованы только на самой последней стадии войны, когда до тех пор обширные закрытые территории Османской империи оказались доступны для раздела сфер влияния. Перспективы победы союзников на Галлиполи подогревали надежды не только евреев, но и арабов. 14 июля, когда исход противостояния еще был неясен, шериф Мекки Хусейн направил британским властям в Каире записку с требованием признания Британией «независимости арабских стран». Если этого не произойдет в течение тридцати дней, предупредил он, арабы «оставляют за собой полную свободу действий»: это была слегка завуалированная угроза бросить свои ресурсы в поддержку турок.

Требование шерифа Хусейна пришло в Каир после второй десантной операции на Галлиполи. 21 августа турецкий губернатор Сирии Джемаль-паша повесил одиннадцать арабских активистов, но и это не склонило Британию к поддержке арабских чаяний. Один из казненных, Абд аль-Карим аль-Халил, намеревался поднять антитурецкое восстание на Восточном побережье Средиземного моря между Бейрутом и Сайдой, которое могло бы расчистить путь для десанта союзников с целью перерезать турецкие коммуникации с Газой, Синайским полуостровом и Суэцким каналом.

Реакция Британии на требование Хусейна о предоставлении независимости оказалась весьма циничной. «Я лично рекомендовал бы включить в благочестивые стремления Хусейна к идеалу Арабского Союза, – заметил генерал-губернатор Судана сэр Реджинальд Вингейт, – какие-нибудь гарантии того, что он твердо останется на нашей стороне до тех пор, пока успех в Дарданеллах не позволит нам более авторитетно выразить наше мнение».

В то время как британцы надеялись добиться успеха на Галлиполи, из турецких войск, расположенных на полуострове, дезертировал арабский штабной офицер Мухаммед Шариф аль-Фарух и перешел на сторону англичан. Тем, кто его допрашивал, он сообщил, что является потомком пророка и хочет попасть в священный город Мекку для встречи с шерифом Хусейном. Его морем доставили в Каир. 11 октября его допросил полковник Гилберт Клейтон из Арабского бюро. Перебежчик признался, что является членом тайного Общества молодых арабов, оппозиционного турецкому господству. По его словам, лидеры общества в Сирии и Месопотамии хотят сотрудничать с британцами в обмен на независимость арабов.

Аль-Фарух заявил, что турки и немцы готовы удовлетворить территориальные требования арабов. Это было неправдой, но Клейтон и его коллеги в Каире не имели возможности проверить его утверждение. В день допроса аль-Фаруха против союзников выступила Болгария. Перспектива включения болгарских частей в боевые действия на Галлипольском полуострове резко и внезапно обострила ситуацию. Аль-Фарух сказал Клейтону, что если Британия немедленно выступит в поддержку независимости арабов с конкретными территориальными условиями, то в Сирии, Месопотамии и Палестине сразу же начнутся антитурецкие восстания. На следующий день, 12 октября, Клейтон отправил телеграмму в Министерство иностранных дел Британии с предложением принять условия, выдвинутые аль-Фарухом. Отказ от этого предложения, предупреждал Клейтон, «однозначно бросит партию молодых арабов в руки врага». Арабская «машина» во всей Османской империи моментально настроится против интересов союзников.

Аргументы Клейтона возымели действие: через одиннадцать дней после его телеграммы британское правительство объявило о поддержке арабской независимости, чего так тщетно добивался ранее шериф Хусейн. Сэр Генри Макмэхон направил Хусейну письмо, в котором говорилось, что Британия согласна «признать и поддерживать независимость арабов в границах территорий, предложенных шерифом Мекки». Речь шла о Месопотамии и большей части Сирии. По настоянию Макмэхона сюда не должны были входить «части Сирии, лежащие к западу от Дамаска, Хамы, Хомса и Алеппо». Вопрос о включении Палестины должен был стать предметом дальнейших обсуждений, поскольку он не был упомянут в переписке. Через шесть лет Макмэхон в письме в Министерство по делам колоний пояснял: «У меня было твердое намерение не включать Палестину и северное побережье Сирии».

5 декабря началась осада Кута. 7 декабря британский кабинет министров принял решение начать эвакуацию из Сувлы и Анзака, но мыс Геллес пока не трогать. Через неделю Макмэхон написал еще одно письмо Хусейну, в котором проинформировал его, что вопрос о включении Алеппо и Бейрута в будущие независимые арабские территории должен решаться с французами. Что касается роли, которую арабы должны сыграть в будущем, «самое главное», написал Макмэхон, чтобы «вы не жалели усилий по включению всего арабского народа в наше общее дело и настойчиво требовали ни в коем случае не оказывать поддержки нашим врагам. От успеха этих усилий и степени активности действий, которые могут предпринять арабы в поддержку нашего дела, будет зависеть прочность и долговечность нашего соглашения, когда для этого придет время».