Первая мировая война - Гилберт Мартин. Страница 73

Стремясь упростить переброску на фронт грузов военного назначения, поступающих с Запада, Россия решила связать с Петроградом другой северный морской порт – Мурманск. Более 30 000 русских рабочих из Поволжья и 5000 из Финляндии, подписавших полугодовые договоры, трудились в этом холодном, негостеприимном регионе. Этого оказалось недостаточно, поскольку тысячи рабочих дезертировали с «трудового фронта», а продлевать договоры никто не спешил. На строительство железной дороги были брошены 15 000 немецких и австрийских военнопленных и 10 000 китайских рабочих. Стройка продолжалась полтора года, но и ее пропускная способность увеличивалась очень медленно.

На Галлиполи на боеспособность войск союзников отрицательно влияли непрекращающиеся штормы и болезни. Ежедневно с передовой приходилось эвакуировать до трехсот больных. Из-за нехватки боеприпасов на каждое орудие в день выделялось всего по два снаряда. Исправлять ситуацию был направлен новый британский командующий, сэр Чарльз Монро. Почти сразу после прибытия, 28 октября, он получил телеграмму от Китченера, который потребовал без обиняков: «Как можно скорее сообщите ваше мнение по основному вопросу, а именно – уходим мы из Дарданелл или остаемся». Монро немедленно запросил мнение своих военачальников в Геллесе, Анзаке и Сувле о возможности нового наступления. Они были единодушны: их люди способны выдержать не более суток боевых действий.

31 октября Монро ответил на телеграмму Китченера, рекомендуя начать отступление. Его поддержал генерал Бинг, командующий войсками в Сувле: «Считаю эвакуацию целесообразной». Генерал Бердвуд, командующий войсками в Анзаке, высказался против, опасаясь, что отступление будет не только использовано турками для захвата всей территории, но и негативно скажется на всем мусульманском мире, включая Индию. В итоге никакого решения принято не было, и войска остались на полуострове.

В Салониках британские войска, частично переброшенные с Галлипольского полуострова, присоединились к французам, чтобы облегчить положение Сербии. Но прогресс оказался незначительным. «Ты, вероятно, спросишь, почему мы не идем вперед, – написал 1 ноября капитан Г. Х. Гордон из 10-й (Ирландской) дивизии. – На это есть веская причина: у них прочная оборона, а у нас не хватает людей». Ситуация в Салониках вызывала у него желание вернуться во Францию. «Все наши маневры здесь происходят в чернильной темноте, обычно под дождем, по едва различимым тропам среди холмов».

5 ноября болгарские войска захватили Ниш, лишив сербов контроля над участком железнодорожной магистрали Берлин – Багдад и обеспечив немцам прямую железнодорожную связь между Берлином и Константинополем? [108]. Сербские войска оказывали отчаянное сопротивление, отвоевывая деревни и сдерживая продвижение наступающих армий, но постепенно были вынуждены отступать. На каждые пятьдесят снарядов австрийской артиллерии сербы могли ответить лишь одним. Артиллеристам поступали приказы снаряды зря не тратить, а позже – использовать в случае крайней необходимости.

Сжигая последний моторизованный транспорт и уничтожая тяжелые орудия, 200 000 сербских солдат и мирных жителей уходили в горы, чтобы найти убежище в соседней Албании. Идти им предстояло не одну сотню километров. Трехнедельный переход по сильно пересеченной местности дался жестокой ценой. 20 000 сербских беженцев погибли в пути. «Участники отступления, – написала мисс Уоринг в своей истории Сербии военного времени, – рассказывали путаные истории о холоде, голоде, потрясающих пейзажах, албанских засадах, тропах, усеянных трупами лошадей, о людях, умиравших на обочинах. Мы слышали о российских и британских министрах, лежавших на соломе рядом с министром иностранных дел Сербии, его женой и сыном, а в соседнем помещении – итальянские и французские министры, секретари, консулы, переводчики, слуги, все вперемешку. Мы слышали о короле, лежащем на повозке, запряженной четверкой волов, и делящем трудности пути с обычными солдатами».

Поход через горы стал сагой о бедствиях, голоде, лишениях, болезнях и трудностях пути по суровой местности. Среди тех, кто проделал далекий путь из Британии, чтобы помочь сербам, была Мейбл Дирмер, пионер кинематографии, успешная романистка, драматург и иллюстратор. «Какие шансы были бы сегодня у Христа? – вопрошала она публику в время этого исхода. – Распятие для такого лунатика стало бы гуманной смертью». Вскоре после публикации этого обращения она умерла от брюшного тифа, пытаясь оказать помощь больным женщинам и детям.

По мере продвижения беженцев на запад их поджидала еще одна страшная опасность. Официальная Албания выразила поддержку Антанте и предложила помощь сербам, но отдельные албанские племена, пострадавшие от сербов в 1912 и 1913 гг., нападали на колонны и сотнями убивали участников перехода.

Сербские войска, спасаясь бегством, все же захватили с собой в албанские горы более 24 000 австрийских военнопленных. Когда колонны добрались до албанского побережья, австрийцев интернировали в Италию и на Сардинию. Многие из них тоже умерли по дороге от тифа и холеры. До моря добрались более 260 000 сербских военнослужащих. Большинство из них переправили на греческий остров Корфу, где они ждали своего часа, чтобы возобновить борьбу за спасение Сербии от австрийского ига. Для их эвакуации понадобилось в общей сложности 1159 рейсов 45 итальянских, 25 французских и 11 британских пароходов. В безопасное место были переправлены и 10 000 лошадей. Это была, как написал один историк, «крупнейшая морская эвакуация в истории до Дюнкерка»? [109].

Больных и раненых сербских солдат переправили в карантинный лагерь на небольшом острове Видо, где они умирали в таком количестве, что он стал известен как остров Смерти. Из 30 000 сербских мальчишек, которые отправились в поход по горам, в живых осталась лишь половина. Еще сотни погибли под бомбами австрийской авиации в гавани Сан-Джованни-ди-Медуа, ожидая своей очереди сесть на корабли, которым предстояло доставить их на Корфу. А на Корфу еще не менее сотни умерли от голода. Тех, кто выжил в этой чудовищной саге, со временем отправили жить и учиться во Францию и Британию. Больных туберкулезом поместили в санаторий на Корсике. Война противоборствующих армий обернулась войной и для военнопленных, беженцев и сирот.

Два союзника Сербии, Франция и Британия, отвели войска в Грецию, а болгарская армия заняла позиции вдоль бывшей сербской границы. Эта территория боевых действий, как и итальянско-австрийский фронт, представляла собой сильно пересеченную местность с горными перевалами, обрывистыми ущельями и почти полным отсутствием дорог. Солдаты Антанты также оказались вдали от дома. Их немногочисленные войска были не в силах повлиять на судьбу оккупированной Сербии, сотни жителей которой казнили или бросали в тюрьмы за малейшие проявления националистических чувств. Однако австрийские гонения не могли подавить южно-славянский национализм, надежду на создание обширного южнославянского королевства. Как писал сербский поэт Йован Йованович-Змай:

7 ноября у берегов Сардинии австрийская подводная лодка обстреляла, а затем торпедировала итальянский океанский лайнер «Анкона». Он направлялся в Нью-Йорк. На борту было много итальянских эмигрантов. Погибло 208 пассажиров, в том числе 25 американцев. Как и в случаях предыдущих атак немецких подводных лодок, американское правительство выразило протест, сочтя австрийские объяснения неудовлетворительными, но этим все и закончилось. 17 ноября у берегов Дувра напоролся на немецкую мину и затонул британский плавучий госпиталь «Англия». Погибло 139 членов экипажа и раненых, находившихся на борту.