Первая мировая война - Гилберт Мартин. Страница 88

Капрал Мик О’Брайен воевал на Западном фронте с ноября 1914 г. Он сражался при Нёв-Шапель, Фестюбере и Лосе. Пока Сассун готовился к битве на Сомме, этот случай никак не шел у него из головы, и через два дня он все еще вспоминал «израненное, слабое тело О’Брайена на той адской насыпи; лицо, мертвенно-бледное в свете вспышек, одежда порвалась, волосы спутались на лбу, ничего не осталось от былых веселости, мужества и азарта охоты на фрицев. Когда мы пытались подтащить его к краю воронки, мягкая земля проваливалась у нас под ногами: он был тяжелый, не меньше 180 сантиметров ростом. Но он уже был мертвецом, когда мы опустили его на носилки…».

В ночь на 31 мая 42 немецких военных корабля снялись с якорной стоянки в Северном море, чтобы атаковать корабли союзников у норвежского побережья. Кроме того, они рассчитывали, что их 24 линкорам, 5 линейным крейсерам, 11 легким крейсерам и 63 эсминцам удастся атаковать британский флот и в случае успеха прорвать все ужесточавшуюся британскую блокаду.

1 июня к двум часам пополудни на них обрушились британские военно-морские силы в составе 28 линейных кораблей, 9 линейных крейсеров, 34 легких крейсеров и 80 эсминцев. Готовы были столкнуться две грозные силы под командованием четырех адмиралов, готовых использовать все свои знания, опыт, способности и амбиции: Хиппера и Шеера с немецкой стороны, Джеллико и Битти с британской. Первый бой начался незадолго до четырех часов дня, когда корабли Хиппера и Битти вошли в пределы видимости друг друга. Во время боя был потоплен британский военный крейсер «Индефатигебл», 1017 человек утонуло. Затем был взорван линейный крейсер «Куин Мэри», на котором погибло 1266 человек.

В шесть часов возле побережья Ютландии начался второй бой, где схватились Хиппер и Джеллико и 96 британских кораблей перекрыли 59 немецким кораблям путь к отступлению. Флагману Хиппера, линейному крейсеру «Лютцов», поврежденному 24 прямыми попаданиями, удалось, прежде чем затонуть, потопить британский линейный крейсер «Инвинсибл», с которого спаслись лишь шесть человек. Вся команда в тысячу человек утонула. Флагман Битти, «Лайон», также получил повреждения. В половине седьмого Шеер провел ранее уже практиковавшийся им отход к базе, во время которого он потерял только один устаревший линкор «Померания».

Хотя немцы понесли меньшие потери, чем британцы, Ютландское сражение нанесло Германии существенный ущерб. После этого немцы предпочитали не рисковать, вступая в крупные морские сражения. Великобритания потеряла 3 линейных корабля, 3 крейсера и 8 эсминцев, немцы – линкор, 4 крейсера и 5 эсминцев. Кайзер бахвалился: «Заклятье Трафальгара снято», но германский флот впредь не искал битвы с британским, а Шеер в рапорте кайзеру констатировал, что победа возможна только в подводной войне против британских торговых кораблей.

Но Ютландская битва стала ударом и для Великобритании, которая надеялась, что любой масштабный морской бой позволит британскому флоту использовать численное превосходство, чтобы сломить мощь германского флота. За несколько удручающим коммюнике Адмиралтейства последовало второе, подготовленное Черчиллем по просьбе британского правительства и представлявшее битву в более выгодном свете. Как вспоминала Вера Бриттен, в лондонском госпитале, где она работала, задавались вопросом: «Мы празднуем славную морскую победу или оплакиваем позорное поражение? Мы сами этого не понимали, и каждый свежий выпуск газет скорее напускал тумана, чем разъяснял ситуацию. Одно было несомненно: сотни молодых людей, часть которых гардемарины, не имея надежды на спасение и так и не поняв, что случилось, опустились на дно холодной, безымянной могилы».

Во время битвы утонуло 6097 матросов с британских и 2551 – с немецких кораблей.

На следующий день после Ютландского сражения немецкие войска начали массированное наступление на британские линии обороны на Ипрском выступе, фронтом шириной 2700 метров продвинулись на 640 метров за британские траншеи. Один британский генерал был убит, другой попал в плен. Однако в течение сорока восьми часов часть захваченной земли снова перешла к британцам. В тот же день на Восточном фронте генерал Брусилов двинул русскую армию в наступление. Для России это был шанс отомстить за прошлогодние поражения в Польше и неудачи в Карпатах. Первоначально Брусилов планировал начать наступление в июле, но, так как австрийцы держали упорную оборону на Итальянском фронте, его перенесли на июнь, чтобы помочь итальянцам, оттянув австрийские войска с запада на восток.

Наступление Брусилова началось с мощного артиллерийского обстрела из 1938 орудий по всему 300-километровому фронту от болот Припяти до Буковины. По словам историка, численное преимущество австрийской армии, оборонявшей Луцк, – 200 000 человек против 150 000 русских, – «не играло большой роли в войне огневой мощи»? [131]. Через несколько часов артиллерийский обстрел посеял хаос в австрийских окопах и пробил в колючей проволоке более пятидесяти брешей. «Огонь не только разрушил проволочные заграждения, – сообщалось в австрийском донесении в Вену спустя две недели, – но и всю зону боевых действий накрыло огромное густое облако пыли и дыма с примесью тяжелых взрывоопасных газов. В этом облаке было трудно дышать и что-нибудь разглядеть, что позволило большому числу русских преодолеть разрушенные проволочные заграждения и захватить наши траншеи». Стремительно продвигаясь, русские за один день взяли в плен 26 000 австрийцев.

5 июня, на второй день брусиловского наступления, когда австрийские защитники Луцка бежали и город был занят русскими, Британию и даже британские войска на Западном фронте потрясла внезапная трагедия. В ледяных водах Северного моря, к северо-западу от Скапа-Флоу, британский крейсер «Хэмпшир», следовавший в Россию, подорвался на немецкой мине. На его борту находился военный министр Великобритании, лорд Китченер, направлявшийся в Россию с миссией. Китченер утонул вместе с кораблем. Хотя коллеги по кабинету министров давно уже считали его бесполезным, в глазах общественности он воплощал силу и стабильность в вопросах ведения войны. Ходила легенда, что он вовсе не утонул, а был доставлен в Россию для проведения нового наступления в обстановке строжайшей секретности.

В тот же день, омраченный новостями о смерти Китченера, философ Бертран Рассел предстал перед судом в лондонском Мэншн-хаусе. Несмотря на его страстный призыв к «уважению личных убеждений», его оштрафовали на 100 фунтов за выпуск листовки в поддержку отказа от военной службы по идейным соображениям. В это время его друг и кембриджский протеже, философ Витгенштейн, сражался на Восточном фронте. В Окне, который атаковали силы Брусилова, его орудийная батарея сдерживала натиск и не сдавала позиции. За проявленную храбрость Витгенштейн, тогда младший капрал, был представлен к серебряной медали «За отвагу» 2-й степени, что было редкой честью для унтер-офицера. В приказе о награждении было сказано: «Невзирая на плотный артиллерийский огонь и взрывы бомб, он наблюдал за залпами и отслеживал позиции минометов. Как подтвердили пленные, батарее удалось прямым попаданием уничтожить два крупнокалиберных миномета». Не обращая внимания на крики офицера, звавшего его в укрытие, Витгенштейн продолжал корректировать огонь. «Такая выдающаяся храбрость, – рапортовал офицер, – вселила уверенность в его товарищей».

Два философа, которые три года назад бок о бок вели дискуссии об истине и логике, по отношению к войне занимали диаметрально противоположные позиции.

7 июня, несмотря на то что Брусиловский прорыв оттягивал немецкие силы на восток, на западе союзники потерпели серьезное поражение, когда форт Во после трехмесячной осады сдался немцам. Защитникам пришлось сражаться в катакомбах рядом с разлагающимися трупами, которые невозможно было похоронить, под почти недельным плотным артиллерийским обстрелом, в том числе химическими снарядами. У тех, кто уцелел под огнем, оставалось всего 45 литров воды. Почтовый голубь, отравившийся газом во время предыдущего полета, доставил из форта последнее сообщение: «Мы все еще держимся… необходима помощь… это последний голубь» – и упал замертво. Голубь был удостоен ордена Почетного легиона. Из тысяч почтовых голубей, ежедневно доставлявших сообщения всем сражающимся армиям в районах боевых действий, это был единственный, которого наградили военным орденом.