Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри. Страница 54

Каждое его новое слово поражало меня еще больше, я теряла чувство равновесия, и меня несло к нему, как по бурной реке, я была не в силах сопротивляться потоку его слов.

Наши жизни не были похожи. Я всегда выбирала не те пути, заблуждалась, сомневалась, боялась. Он уверенно двигался вперед, ориентируясь на себя, на свою способность ориентироваться, зная свой конечный пункт. Однако у меня создалось впечатление, что в тот момент, когда наши дороги пересеклись, мы сумели заметить то, что нас объединяло, несмотря на нашу непохожесть: надежду на любовь. Идея, которой он был фанатично предан, и против которой еще пыталась сопротивляться я.

Может ли быть, что он и вправду такой чистый и искренний? Вправду ли он сумел сохранить веру в любовь? Возможно ли, что он увидел ее во мне?

Все это было пока слишком сильно, слишком велико, слишком абстрактно для меня.

Он, должно быть, понял мое волнение, спросил меня о моих приключениях. Я рассказала ему о своих разочарованиях, о своих решениях. Слишком скоропалительно, очевидно, слишком резко, и он явно был расстроен моим отказом. Я была такой дурой! Я не обдумала свою жизнь так, как он продумал свою, и мой выбор всегда происходил рефлекторно. Ионе удалось сделать выводы из своего неудачного опыта, выработать линию поведения, определить ценности. У него была цель, четкая позиция, уверенность в себе. А у меня одни сомнения, разочарования, открытые зияющие раны, и все мои решения были всего-навсего мерами предосторожности.

Я чувствовала себя совершенно покоренной его непререкаемым авторитетом, его искренностью. Он воспользовался этим, чтобы отодвинуть еще подальше мои оборонительные рубежи, попытался убедить меня не отказываться от любви, продолжать верить в нее.

Почему ему так необходимо покорить меня? Думает ли он, что я та, которую он ждал? Да невозможно представить, что такой человек, как он, может настолько заинтересоваться мной? Нет, он просто хочет мне помочь, поскольку я кажусь ему жалкой.

Надо, значит, оттолкнуть его, отодвинуть назад на прежние границы наших отношений. Он хочет помочь мне, поддержать? Ну, дружба ценнее, чем сочувствие.

И я совершила ту же ошибку: вновь предложила ему дружбу.

Чтобы определить нейтральную полосу для встреч и отношений.

Чтобы притормозить его порыв.

Чтобы держать его на расстоянии от моих переживаний.

Чтобы не дать той волне, которую он нес с собой, унести меня и утопить.

Я увидела, что его лицо вытянулось. По мере того как росло его разочарование, я понимала, что он ждал другой реакции от меня, что он искал в каждом моем движении, в каждом моем слове подтверждение огромной, абсолютной, окончательной любви.

Эта ноша была неподъемной для меня — по крайней мере, сейчас.

Остаток времени до конца свидания мы только и ждали, чтобы скорее попрощаться. Очарование было разрушено, нежная доверительность отнесена к областям, в которые нельзя вторгаться. Я попыталась имитировать пресловутую дружбу, напропалую болтая обо всем и ни о чем, сама при этом сознавая банальность своих реплик. Иона замкнулся в вежливой, терпеливой сдержанности. Ресторан перестал казаться таким прелестным, еда потеряла вкус, наша встреча — свой смысл.

Мы ушли оттуда не поздно. Он не предложил мне продолжить вечер вместе, не позвал на новое свидание. Поймал такси, и я поехала домой.

Мне стало невыносимо грустно. Я была уверена, что упустила свой последний шанс. Огни большого города проплывали за стеклами такси, и мне захотелось, чтобы они навсегда стерли эту встречу из нашей памяти.

Я мало спал. Все воскресное утро я слонялся по квартире, воссоздавая в памяти вчерашние события, вспоминая каждое наше слово, каждый взгляд, пытаясь определить, в какой момент ситуация перестала мне подчиняться. «Мне бы хотелось, чтобы ты был моим другом», — вот что она сказала. Я непрестанно повторял про себя эту фразу, и каждый раз сердце стискивала боль. В ее голосе была какая-то ласковая безнадежность, похожая на сострадание. «Я хотела бы быть вашим другом, но не более того», — сказала Дениза, героиня Золя, бедному Делошу, чтобы образумить его. Если Лиор не может предложить мне ничего лучшего, лучше отказаться от встреч с ней и погрузиться в отчаяние, пока я не достигну полного отупения.

Вот что советовал мне разум.

Но сердце было не согласно.

Я не мог на такое решиться. Пока не мог. Я пытался найти убедительные причины, чтобы в это поверить, но не находил.

Хлоя попыталась мне дозвониться, но я не подходил к телефону. Она оставила мне сообщение: она придет к Жошу после обеда. Они ждали меня, чтобы я рассказал им, как прошел вечер.

Часа в три я решился все же зайти к ним. Все равно мне никак не уклониться от их заботы. Едва я приблизился к двери Жоша, как услышал взрывы смеха и голоса. Хлоя с Жошем, кажется, веселились как безумные. Я не захотел навязывать им свое настроение и повернул назад.

Спустя довольно много времени они все же постучали ко мне. Я открыл им, с их лиц еще не стерлось веселье.

— Что ты здесь окопался, Ланкри? — спросила меня Хлоя. Ты не отвечал на наши звонки. Ну давай, рассказывай!

Я пожал плечами.

— Ладно, и так видно, что все прошло иначе, чем тебе хотелось бы.

— Она поняла мои намерения и явно дала мне понять, что мне не на что надеяться.

— Прямо настолько категорично?

— Да. Она сказала, что предпочла бы, чтобы мы остались друзьями.

— Не теряй надежды: женщины — сложные создания, Иона.

— Я знал, что ты мне это скажешь. Слушайте, мне неохота больше говорить об этом.

Они все же попытались привести мне массу утешительных доводов, а потом, когда иссякли аргументы и увял энтузиазм, решили сменить тему.

— А есть какие-нибудь новости о сумасшедшем, который присылает тебе деньги? — спросила Хлоя.

— Я написал письмо в почтовое отделение, название которого было на переводе. А кроме этого, ничего.

— А что ты написал в письме?

— Что я не понимаю, чего он от меня хочет. Что мне не нравятся его методы, и что я требую, чтобы он прекратил все попытки в этом духе. И я еще написал, что обязательно верну ему деньги, которые он заплатил домохозяину, и пригрозил написать жалобу.

— Ладно, если больше ничего в таком духе не произойдет, значит, ты был убедителен.

— Что касается меня, — вмешался Жош, — все мои попытки оказались безуспешными. Но я еще попробую.

Потом беседа съехала на более невинные темы. И меня удивило, как они время от времени обмениваются многозначительными взглядами. И тогда я понял, что любовь, если уж меня обошла, остановилась где-то рядом.

Когда Эльза вернулась — часам к двум ночи, — я еще не спала. Но мне неохота было подвергаться допросу, и я притворилась, что сплю.

— Да не может быть, что ты спишь! — уличила меня она. — Если все прошло нормально, ты еще должна быть вся в мыслях об этом вечере. Если все было плохо, ты сейчас лежишь и терзаешься. Давай вставай!

Она приготовила травяной чай, принесла его мне в постель, села рядом со мной и начала снимать макияж. Потом перевела взгляд на мое лицо и застыла в ужасе.

— Черт! Все плохо!

— Нет… Ну, в общем…

— Так что не получилось? Кто из вас струсил?

— Ничего. Все. Я струсила.

Она с силой выдохнула, положила ватку, и на меня уставились два черных размазанных круга туши.

— Рассказывай.

Я все ей выложила: про ресторан, про наш разговор.

— Дружбу? Ты опять заговорила про дружбу? Слушай, ты недавно превратилась в полную идиотку или я до сих пор этого просто не замечала?

— Я потеряла почву под ногами, меня понесло. Была слишком увлечена, слишком…

— Слишком тупа. Не ищи, лучше слова не найдешь. И как он отреагировал?

— Я его разочаровала. Он даже не пытался это скрыть.

— Ну, ты меня просто удивляешь! Вы увидитесь снова?

— Он не предложил встретиться еще раз.

— Значит, позвонишь ему сама. И все начнешь с нуля.