Дикие орхидеи - Деверо Джуд. Страница 53

Тесса заговорила первой. Кажется, 81462 завораживал ее — она не сводила в него глаз.

— Богомол? — спросила она.

Что она имеет в виду?

81462 заморгал часто-часто и от этого стал таким очаровательным... Ну прямо как садовый гном. Он чуть-чуть развернулся:

— Примерно посередине.

Я пыталась понять его диалект — для акцента он слишком силен, — когда впервые заметила, что его жилет усыпан сотнями крошечных эмалированных значков с изображениями насекомых. Все примерно одного размера и, насколько я понимаю, все разные.

— Сороконожка, — сказала Тесса.

81462 поднял левую руку и показал сороконожку. Поверить невозможно! Однако мои губы уже произносили:

— Японский хрущик.

Бич моей садоводческой жизни! Номер 81462 посмотрел на меня с улыбкой, и я не могла не улыбнуться в ответ. Какой же он очаровательный!

— Вот он! — 81462 показал значок. — Тут сидит. А я присматриваю, чтоб он не жрал ничего ценного.

Не знаю почему, но я растаяла. Может, все из-за этих дурацких девчачьих гормонов, которые пробудил во мне Рассел?

— Хотите есть? Я только что из магазина, и...

— Они не останутся! — сказан Форд.

Точнее, проворчал. Я посмотрела на него: лицо его сделалось твердым, как та сталь, из которой сделан его пикап, глаза гневно засверкали. Но знаете, что я вам скажу про Форда Ньюкомба? У него сердце из зефира. Он ноет и ворчит из-за тысячи мелочей, но его слова всегда идут вразрез с его делами. Я видела, как он рисковал жизнью, чтобы спасти кучку незнакомых тинейджеров. И я отлично понимала, что он прекратил расследование истории с дьяволом потому, что боится за меня.

— Ерунда! Конечно, они останутся, — возразила я. — Это твоя семья.

Я больше всего на свете хотела семью, и чтоб мне провалиться, если я буду просто стоять в сторонке и смотреть, как Форд выбрасывает на улицу свою только потому, что у него что-то не заладилось в детстве!

— Жук-светляк, — сказала Тесса. Она успешно игнорировала взрослую драму, которая разыгрывалась вокруг нее.

81462 поманил ее коротким пальчиком, Тесса вброд перешла кухню и встала рядом с ним. Он наклонился так, чтобы верхняя часть жилета оказалась прямо на уровне ее глаз, сунул руку внутрь, нажал что-то — и хвост светляка вспыхнул нежным светом.

Тесса взглянула на это в благоговейном восторге и повернулась к Форду. У меня нет на кухне зеркала, но подозреваю, лица наши выражали одно и то же. Конечно, они останутся.

Форд увидел личико Тессы, и его сердце растаяло. Он вскинул руки, признавая поражение, и ретировался с кухни. Повисло молчание.

— Мэм, у вас есть швабра? — спросил Певец-с-Дикого-Запада.

— Конечно.

Тесса взяла 81462 за руку и утащила его в сад. Мы с Певцом остались одни. Он взял из кладовки швабру и принялся вытирать пол. Сноровка, с которой он орудовал шваброй, натолкнула меня на мысль, что ему это не впервой. Мы работали в молчании. Надо сказать, большую часть работы он взял на себя.

— Ноубл, — проговорил он, выкручивая тряпку в ведро.

— Прошу прощения?

— Меня зовут Ноубл.

— А-а. — Теперь понятно, почему Форд назвал персонажа своей книги Кингом [8].

— А вы, я так понимаю, новая жена Форда? — Он прекратил возить по полу шваброй и взглянул на меня.

— Нет, — улыбнулась я. — Его личный помощник.

— Личный помощник?— недоверчиво переспросил Ноубл.

Ну разве не странная штука брак? Перед этим человеком я огрызалась на Форда и командовала им. Из этого он сделал вывод, что мы женаты. А где в этой формуле, простите, любовь и уважение?

— Да. Личный помощник, — твердо сказала я. — Джеки Максвелл.

— Приятно познакомиться, мисс Максвелл. — Он вытер руку о джинсы и протянул мне для рукопожатия.

Я повторила его жест, и мы пожали друг другу руки. Теперь, когда Форд ушел, из его взгляда исчезли высокомерие и враждебность, и он казался славным малым.

— Итак, — заговорила я, — вы с мистером Ньюкомбом...

— Тудлс только что вы шел из... — Он посмотрел на меня, ожидая, как я, неиспорченная, впечатлительная представительница среднего класса, отреагирую на последующее откровение.

— Из тюрьмы. Я знаю. — По правде говоря, имечко «Тудлс» шокировало меня гораздо больше, чем упоминание о тюрьме.

— Ну да, из тюрьмы, — подтвердил Ноубл. — А дома у него нету.

О Господи. Форду это не понравится. Чтобы Форд жил с отцом?

— А вы? — спросила я.

Ноубл пожал плечами — жест самоуничижения.

— Я сам себе голова. Мотаюсь по стране. Делаю грязную работу.

— Понятненько. — Я отжала тряпку. — Вы без гроша в кармане и поэтому вызвались сопроводить... э-э... Тудлса к богатому сыну в надежде получить... что? Ссуду? Или кров?

Ноубл взглянул на меня, и я узнала в нем Кинга, персонажа, о котором писал Форд: обаяшка Кинг мог «одним взглядом стащить с женщины трусы».

Но я чувствовала себя вне опасности. Мне слишком нравится Форд. Я грежу наяву о красивом незнакомце. В моем сердце не осталось места для других мужчин.

— Вы точно уверены, что не замужем за моим кузеном? — спросил Ноубл.

— Абсолютно. Давай рассказывай, зачем явился. Если идея мне понравится, я попробую помочь.

Вслух я ничего больше не сказала, но была уверена, что Форду семья нужна не меньше, чем мне. Его послушать — так он свою семью презирает. Однако с другой стороны.

Форд так неравнодушен к своим родственникам, что написал о них множество книг.

У Ноубла в душе явно происходила борьба: сказать мне правду или не сказать? Подозреваю, в его картине мира «женщина» и «правда» — понятия несовместимые.

Он вздохнул: решение принято.

— Мне нужна крыша над головой. Дома у меня случились кое-какие неприятности, так что пока мне там лучше не появляться.

Я изогнула бровь.

— Неприятности на девять месяцев? — предположила я.

Ноубл опустил глаза в пол и улыбнулся:

— Совершенно верно, мэм. Один из моих дядюшек недавно женился. Девица молода, хороша собой и та-а-ак одинока... — Он поднял на меня глаза и осклабился: мол, ну что я мог поделать?

Я задумалась над тем, что только что услышала. И сдалась она мне, эта семья...

— Форду это не понравится, — заметила я.

— Я понимаю, — протянул Ноубл, медленно, театрально прислонил швабру к кухонному шкафчику и отвернулся, ссутулившись и понурив голову. Точь-в-точь черепаха, которая прячет голову и лапы в панцирь.

— Тебе нельзя играть в театре. Такой плохой игры я не видела с четвертого класса, — сказала я ему в спину. — Ладно, выкладывай, чем ты можешь отработать кров и пропитание.

Он повернулся ко мне.

— Я могу превратить эту крысиную нору в настоящий дом. — От его смиренной манеры общения тоже ничего не осталось — половина акцента, кстати, тоже куда-то исчезла. — И мне доводилось отбывать принудительные работы в пекарне.

Я не собиралась проявлять бестактность и спрашивать: «А за что тебя упекли за решетку?» Лучше уж я его испытаю, решила я.

— Расскажи-ка мне, как испечь круассан.

С улыбочкой он в точности описал мне весь процесс приготовления круассана с маслом между слоями.

Ненавижу повторяться даже в мыслях, но в голове настойчиво вертелось одно: Форду это не понравится.

— Значит, так. Поройся тут, поищи все, что нужно, и принимайся за выпечку. Чем жирнее и слаще, тем лучше. Надо умаслить босса.

И еще потребуется обмен информацией, подумала я. Если что-то Форд и любит больше, чем калорийную еду, то это информация. Я знала, что он догадывается, что я в последнее время что-то от него скрываю, и если хочу уговорить его оставить Ноубла и Тудлса, мне придется совершить с ним сделку.

Поднимаясь по лестнице в кабинет Форда, я думала об абсурдности всего происходящего. Я собиралась раскрыть ему свои личные секреты в обмен на то, чтобы он позволил членам своей собственной семьи жить с ним под одной крышей. Нелогично как-то. Но у его двери я вдруг подумала: кому ты пудришь мозги, Джеки? Я сама умирала от желания рассказать кому-нибудь о Расселе. А так как Форд — лучший друг, какой у меня когда-либо был, я жажду рассказать именно ему. И я не согласна с Расселом: Форд ничего не выболтает Десси. Прошло уже много дней после их свидания, и, насколько мне известно, с тех пор они не общались. Ах да, и я нажала на его телефоне клавишу, которая отображает все входящие звонки за месяц. Ни одного от мисс Мейсон!