Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах - Норретрандерс Тор. Страница 44

На самом деле то, чего Рассел и Бейтсон хотели получить из своего взаимного интереса к парадоксу лжеца, находилось в противоречии друг с другом. Общего же у них было то, что ни один из них не выказывал никакого особого интереса к работам Курта Геделя.

С помощью Курта Геделя и позже Григория Чаитина было ясно доказано, что следствия парадокса лжеца присутствуют везде, где мы пытаемся описать мир ограниченным и формальным языком.

Любой язык, любое описание, любое сознание состоит из информации, которая является результатом эксформации. Огромные количества информации должны быть отсеяны, прежде чем мы обретем сознание. Поэтому в окончательном анализе это сознание и его проявления могут быть поняты и осознаны только тогда, когда они привязаны к тому, что отсеяло всю эту информацию — к телу.

Мы никогда не воспринимаем большую часть того, что проходит сквозь нас. Наше сознание является только ничтожной частью истории. Когда дети учатся говорить «я лгу», они уже знают: самая большая ложь заключается в том, что «Я» в своей невероятной помпезности полагает, что тело позволяет ему лгать.

Три медиа

Делать газету, создавать радио- и телепередачи. Три медиа, три слова. Но очень часто отправная точка у них одна: интервью с человеком, который знает по данному вопросу больше, чем вы; разговор, который продолжается в течение нескольких часов, но сводится к сюжету, который занимает две минуты. Информация отсеивается. Два часа разговора превращаются в две минуты, которые занимает чтение газеты, прослушивание или просмотр.

Объемы предоставляемой свободы могут существенно различаться. Когда интервью необходимо отредактировать в короткий текст для газеты, утверждения, которые высказывались в различных местах интервью, могут меняться местами. Две половины предложения могут соединяться вместе, что не будет играть особой роли — так как в тексте содержится не так много информации. Передается очень слабое представление о герое разговора. Весь язык тела, шум на заднем плане и выражения лица исчезают. Остаются только слова. Задача редактирующего журналиста несложна.

По крайней мере по сравнению с задачей радиожурналиста. Он не может обрезать половину предложения — оно будет звучать очень странно. В языке есть свой темп и ритм: интервьюируемый «разогревается», и вы не можете перескакивать из начала в конец разговора. Интонации показывают, находитесь ли вы в начале спора или в его конце. В записанном на пленку интервью содержится больше информации, чем в том же интервью, которое воспроизводится словами на странице. Радиопрограмму создавать сложнее, чем статью в газете. Но не так сложно, как выпускать телеинтервью.

Телевидение передает жесты и движения глаз; лицо ясно показывает, как говорящий относится к тому, что он говорит. Когда редактируется интервью, журналист должен уважать определенные правила, которые относятся к тому, что ожидают зрители. Никто не будет смотреть интервью, где интервьюируемый идет к сути своего выступления лишь при помощи движений рук и бровей — если все это будет вырезано из картинки. Возможно, этого не покажет звуковая дорожка, и об этом никто не сможет судить по транскрипту. Но человек собирался сказать что-то важное. Даже если журналист окажется прав и на самом деле ничего важного для зрителя не будет, зритель будет чувствовать себя не слишком хорошо, видя, как человека обрывают на полуслове. Вот почему телевидение создавать сложнее, чем радио.

В телевизионном интервью содержится намного больше информации, чем в радиорепортаже — и намного больше, чем в записанной на бумагу версии.

Эту разницу можно измерить, определяя, сколько информации могут передавать эти три медиа — сколько бит может быть передано в секунду (пропускная способность). Пропускная способность телевидения составляет более миллиона бит в секунду, радио — более 10 тысяч бит. В тексте, который читается вслух, содержится около 25 бит в секунду.

Это необязательно означает, что журналист может контролировать все эти биты или что это может делать получатель. Но шанс, что язык тела говорит нечто, отличное от того, что хочет услышать журналист, гораздо выше в видеоряде, по сравнению с записью на пленке или транскриптом, а также с видеозаписью по сценарию.

Глава 7. Бомба психологии

Почему исследования производительности сознания выдохлись в 1960-е годы? Почему революционный взгляд на человека, вызванный этими исследованиями, полностью игнорировался?

Объяснение этому может быть найдено в событиях, которые происходили в другой отрасли науки, являвшейся родственной сферой благодаря экспериментальным методам, которые применялись в ней для изучения производительности сознания — это наука изучения подпорогового восприятия.

Когда в конце прошлого века появилась наука о человеческом восприятии, центральной ее концепцией стала идея порога, который определяет минимальные раздражители, воспринимаемые организмом. Существование такого порога означало, что раздражители, которые находятся выше него, организмом замечаются, а более низкие — нет.

К примеру, необходимо достижение определенного уровня громкости, прежде чем мы начнем слышать звук, и определенного количества света, прежде чем мы сможем заметить звезду в небесах.

Подпороговое восприятие предполагает восприятие стимулов ниже пороговых («limen» — это латинское слово, означающее «порог»). В изучении подпорогового восприятия интересно то, что критерием порога является восприятие данного раздражителя сознанием. Все, что воспринимается на подпороговом уровне — это раздражители, которые были приняты организмом, несмотря на то, что они слишком слабы, чтобы восприниматься на сознательном уровне.

В 1911 году Харальд Хоффдинг, датский философ и психолог, описал, каким образом определенные виды умственной деятельности, которые в норме являются сознательными, могут происходить бессознательно: «Виды деятельности, которые в ином случае происходят сознательно, могут, когда сознание в это время поглощено чем-то другим, происходить за порогом сознания».

Идея о том, что на человеческое поведение могут влиять восприятия, которые не вызывают осознания, а просто присутствуют в организме, всегда воспринималась с вполне понятным страхом. «Мало какие гипотезы в науке о поведении человека вызвали столько противоречий, как предположение о том, что на поведение человека могут влиять внешние раздражители, которых он совершенно не осознает», — высказал мнение Норман Диксон, английский психолог, который опубликовал две книги о подпороговом восприятии и вытекающих из этого противоречиях.

В первой книге, опубликованной в 1971 году, Диксон использует схему, показывающую степень, до которой люди в прошлом верили в существование подпорогового восприятия.

Вера в существование подпорогового восприятия в недавнем прошлом (по Диксону).

Вера со временем увеличивалась, но около 1960 года наблюдается выраженное ее снижение, которое не только означает, что люди перестали верить в подпороговое восприятие — оно еще означало, что ученые прекратили исследования этого вопроса.

Причиной этого снижения стала атомная бомба психологии.

В 1957 году предприятие под названием «Precon Process and Equipment Corpora-tion» в

Новом Орлеане начало предлагать услугу по размещению в рекламе и на телевидении информации, которая действует на подпороговом (подсознательном) уровне — сообщений, которые не воспринимаются сознанием, но являются достаточно влиятельными для того, чтобы окупаться. Сообщения, которые действуют подсознательно — или «пре-сознательно» — отсюда и название «Precon».

Другое предприятие, которое базировалось на той же идее, носило название «Subliminal Projection Company». Начало его было положено на пресс-конференции в Нью-Йорке. Радио- и телестанции на всей территории США начали продавать рекламное время, в котором использовалось подпороговое восприятие. Компании, которые стояли за этой технологией, уверяли, что с их помощью можно достичь массового повышения продаж, так как зрителей, которые оставались в неведении, что они слышали или видели то или иное объявление, тем не менее заставляли приобретать продукт, который в нем рекламировался.