Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия. Страница 50

- Позвольте мне, - усмехнулся Александр.

Ему вспомнилось иное застолье в день их венчания. В тот день Софья была также растеряна и явно выпила лишнего, пытаясь утопить все свои страхи в алкоголе. «Нет смысла более тянуть время, - отодвинула свою тарелку Софи. – Разговор сей неизбежен, так почему бы не покончить со всем прямо здесь и сейчас».

- Григорий, - поманила она к себе лакея, - подай еще вина в гостиную.

- Прошу меня извинить, - поднялся Андрей. – С вашего позволения я, пожалуй, пойду.

- Покойной ночи, Andrй, - чуть заметно улыбнулась Софья.

Проводив его глазами до дверей, поднялся со своего места Раневский и предложил руку жене. Оставшись с ней наедине в маленькой гостиной, Александр перехватив ее взгляд, обращенный к графину, и вновь наполнил вином ее бокал. Присев в кресло, Софья сделал несколько глотков.

- Александр Сергеевич, вы видимо, догадались, с какой целью я приехала в столицу, - начала она, отчаянно краснея. – Но поскольку ныне мое пребывание здесь совершенно лишено всякого смысла, мне бы хотелось уехать.

- Вы не хотите остаться в столице до конца сезона и в полной мере насладиться вниманием поклонников, коих, я уверен, у вас теперь немало? – приподнял бровь Раневский, наливая вино в свой бокал.

- Судьбе было угодно вернуть мне супруга, - осторожно заметила она, - и более меня ничего здесь не удерживает.

- Вы желаете вернуться со мной в Рощино? – удивленно спросил Александр.

- Разве долг жены не состоит в том, чтобы быть подле супруга своего? – вопросом на вопрос ответила Софи.

- Вопрос лишь в том, чего вы на самом деле желаете, Софи?

- Ежели вас тяготит мое общество, я могу вернуться в Нежино, - отозвалась Софья.

- Я не говорил, что ваше общество мне в тягость.

Софья нахмурилась. Их разговор напоминал ей осторожные шаги канатоходца по высоко-натянутому канату. Каждый из них пытался осторожно выведать у другого его истинные желания и намерения, при том, не желая первым открыться и признаться в собственных мыслях, какими бы они не были.

- Разве мы в силах что-то изменить, Александр Сергеевич? Разве все уже не решено за нас?

- Софи, я не фаталист. Я верю в то, что человек вправе сам вершить свою судьбу, как бы кощунственно это не звучало.

- Так чего же вы хотите? – поднялась она, глядя на него сверху вниз.

- Видит Бог, я не знаю, - усмехнулся Раневский. – Я буду честен с вами. По пути сюда, я желал предложить вам разъехаться. Подобное решение, мне казалось правильным, но ныне я уже не уверен в том.

- И что же заставило вас сомневаться в принятом решении? – снова наполнив бокал, поинтересовалась Софья.

- Вы. Вы заставили меня усомниться. Признаюсь, увидев вас, я был совершенно сбит с толку. Вы изменились, Софи, и я уже не знаю, чего я хочу на самом деле: расстаться с вами по обоюдному согласию или попытаться заново узнать вас.

- Время уже позднее, Александр Сергеевич, - уклонилась от ответа Софья. – И мне, и вам нужно время, чтобы свыкнуться с нашим положением.

- Вы правы. Поговорим о том завтра, - поднялся с кресла Раневский.

- Я провожу вас, - торопливо шагнула к дверям Софи.

От выпитого вина кружилась голова. Сделав несколько неверных шагов, она оперлась рукой на массивные напольные часы, стоящие у выхода из комнаты.

- Позвольте, я помогу вам, - догнал ее Александр.

Взяв ее под руку, Раневский вышел в коридор. Дойдя до лестницы, Софья вцепилась одной рукой в перила.

- Благодарю, далее я сама, - обернулась она к супругу.

Преодолев две ступени, она покачнулась и, наверняка, упала бы, не поддержи ее за талию крепкая рука. Не слушая ее возражений, Александр подхватил ее на руки и поднялся на верхнюю площадку.

- Куда далее? – шепотом просил он.

- Направо, - отозвалась Софья, едва удержавшись от того, чтобы не склонить голову на его плечо. – Остановитесь, - попросила она.

- Это ваша спальня или моя? – поинтересовался Раневский, не выпуская ее из рук.

- Ваша, - выдохнула Софи.

- А где же ваша?

- Отпустите меня, я дойду сама.

- Не глупите, Софи. Вы совершенно пьяны, - чуть заметно улыбнулся Раневский, не желая выпускать ее из рук.

- Далее по коридору, - сонно пробормотала Софья, обхватив рукой его крепкую шею.

Александр остановился посреди скудно освещенного коридора. Взгляд его скользнул по сомкнутым ресницам, по чуть приоткрытым губам. Голова ее, словно отяжелевший от росы бутон склонилась на его плечо. Так тепло было в его объятьях, так покойно. Софи несколько раз глубоко вздохнула, проваливаясь в хмельной сон, что так и манил ее в глубокий темный омут, где кружилась голова, наполняя все тело странной легкостью. Дойдя до приоткрытой двери, Раневский пнул ее носком сапога. Алёна, испуганно охнула на пороге, и тотчас отступила в сторону, пропуская его в комнату.

- У твоей хозяйки завтра, наверняка, будет болеть голова, - опуская свою ношу на кровать, заметил Александр.

- Барин, вы не думайте плохо о барыне-то. Софья Михайловна не имеет обыкновения пить по стольку.

- Да я и не думаю. Мне и самому хотелось бы выпить и забыться, - улыбнулся Раневский не в силах отвести взгляда от раскрасневшегося лица Софьи, от локонов, разметавшихся по подушке.

Поддавшись порыву, Александр склонился над ней и коснулся легким поцелуем румяной щеки, пропустил между пальцами кудрявую прядь и, выпрямившись, кончиками пальцев провел по оголившемуся плечу.

- Bonne nuit, ma chйrie, - прошептал он прежде, чем покинуть комнату.

Раневский долго ворочался в постели, сон не шел. Разные мысли одолевали его, но более всего грешные. Соблазнительные видения тревожили разум, стоило ему только прикрыть глаза. «Я слишком давно не был с женщиной, - вздохнул он, переворачиваясь на спину. – Как странно, что этой женщиной, лишившей покоя и сна стала собственная жена, к которой ранее не питал ничего кроме жалости и отвращения. Неужели хорошенькое личико способно так переменить мое отношение к ней? Но не в этом, пожалуй, самое странное: имея все права супруга, я страшусь получить отказ. И, видит Бог, она будет права, коли откажет мне, ибо подобного пренебрежения и унижения нельзя простить. А может, ныне в ее сердце уже нет места для меня? Но разве мне нужно ее сердце? Разве мне нужна ее любовь? Совсем иное волнует меня. Я хочу ее, как если бы хотел есть, ежели был бы голоден, или пить, как ежели бы меня одолевала жажда».

Софья проснулась поздно. Ночью ей привиделся сон: ей снилось, будто Александр несет ее на руках, будто его губы касаются ее виска. Он что-то шептал ей на ухо, и от этого жаркого шепота кровь в ней вскипала словно раскаленная лава. Его сердце сильно и часто билось в груди под ее ладонью, и она ощущала это биение даже сквозь плотную ткань сюртука. Софи села на постели и со стоном схватилась за виски, в которых тотчас застучало. Боль обручем стиснула голову.

«Это был не сон, Он вернулся», - откинулась она на подушку. Мимолетная улыбка скользнула по ее губам. При воспоминаниях о его объятьях, крепких руках, что так легко подняли ее, там, на лестнице, бросило в жар, отозвавшийся трепетом во всем теле, сердце екнуло в груди. Мыслями она снова вернулась во вчерашний вечер. Софья запомнила своего супруга молчаливым, скупым на нежное слово, а уж тем паче на ласку, но вчера он предстал перед ней совсем иным. Она впервые видела Раневского слегка растерянным, в нем не было былой уверенности и, пожалуй, именно это и тронуло ее более всего. «И все же, - нахмурилась она. – Как все просто. Стоило ему увидеть перед собой не неуклюжую толстушку, а хорошенькую девицу и он усомнился в своих желаниях. Он такой же, как остальные: миловидное личико для него значит куда больше, чем любовь, какой бы сильной и искренней она не была. Я готова была душу ему отдать, за один ласковый взгляд, за одно доброе слово, но ему моя душа была без надобности. Он ничем не лучше Корсакова», - вздохнула она, переворачиваясь на живот. Чем дольше она думала о том, тем более в ней крепло желание заставить его раскаяться в своем былом отношении к ней. «Пусть не ждет, что я последую за ним, только из чувства долга», - улыбнулась она. Как же соблазнительна была мысль о том, чтобы заставить Александра добиваться ее. Одно страшило: рано или поздно слухи о ней и Алексее, достигнут и ушей Раневского. «Как тогда поступит со мною? Вдруг пожелает расстаться, не дав объясниться. Это Корсаков добивался моей благосклонности, моей вины здесь нет, - успокаивала она себя. – Но в тоже время наслаждалась этим вниманием. Да взять хотя бы пропавшие письма. Отчего не сожгла, - вздохнула Софья. – Кому и зачем они понадобились?» Вспомнилась золотоволосая красавица Надин. «Глупая! – рассердилась Софья. – Размечталась о том, чтобы увлечь его, влюбить в себя, но как это возможно, ежели сердце его давно уже занято другой, и вряд ли мне под силу тягаться с ней. Андрей! Андрей мне поможет в том», - вскочила она с кровати. Поморщившись от головной боли, Софья позвонила в колокольчик.