Иммигрантка в западне щеголя (СИ) - Денисенко Кристина. Страница 2

Анастасия в свободной футболке стояла босиком на полу, укрытом старым потрескавшимся линолеумом — ни тапок, ни ковра не было, и на фоне всей этой серости она даже в серой футболке оставалась ярким пятнышком с изумительными голубыми глазами и блестящими янтарными волосами. Она запросто могла бы стать мечтой художника, как и любого ценителя прекрасного — ведь у каждой сказочной феи были ее черты.

— Повторенье — мать ученья! — нашлась Прасковья Марковна. — Такая умница как ты не должна наступать на одни и те же грабли, но это не значит, что ты не можешь думать о замужестве. Вот, я в твои годы уже присматривала подходящего кандидата, и тебе советую обращать внимание на умных, воспитанных молодых людей, если, конечно, они еще не перевелись, во что хочется верить. Скажем, во времена моей молодости с образованным человеком можно было познакомиться в театре — ценители искусства не могут быть дураками; в библиотеке — жаль, что сейчас зачастую книги или вообще не читают, или читают в электронном варианте; в музее, наконец. — Прасковья Марковна задумчиво подняла глаза к небеленому потолку. — А я с твоим дедом познакомилась в больнице, но это не меняет суть дела. Я к тому, что ты сегодня собираешься идти в библиотеку, — не познакомиться ли тебе там с каким-нибудь физиком или…

Прасковья Марковна иной раз говорила слишком много и без умолку, и Анастасии часто приходилось обрывать ее нравоучительные монологи:

— Бабушка, да не интересуют меня парни! С большим удовольствием я бы прочла хороший роман. Вот схожу в библиотеку, и настроение подымется. — А сама мысленно пожалела, что память нельзя стереть, и подвальная жизнь еще долго будет ей сниться в кошмарных снах.

Анастасию последнее время частенько мучила меланхолия, но ей нужна была всего лишь книжка, а не «познакомиться с каким-нибудь физиком».

В то самое утро, правда, не с первыми лучами, а ближе к полудню мысли о вынужденном походе в библиотеку напомнили Льву Зольтеману о проигрыше в покер и необходимости выполнить не самое сложное и безрассудное, но глупое, как ему казалось, желание победителя — познакомиться с девушкой в библиотеке. В качестве доказательства Лев должен был пригласить свою жертву в кафе и развлечь друзей подробностями старомодного знакомства, предоставив им возможность от души посмеяться над какой-нибудь «серой мышкой», которую почему-то заранее обрисовали как прыщавую толстушку в очках.

Для Льва Зольтемана, как и для Анастасии Малевской, этот город тоже не был родным. Лев родился и вырос в Екатеринбурге и гордился местом своего рождения. Его прадед шефствовал над лейб-гвардией пехотного полка и под командованием самого Николая II воевал с Германией во время Первой мировой войны (1914г.). Об этом с гордостью часто рассказывал Льву дед — участник уже другой войны — Великой отечественной. Отец Льва — Николай Трофимович Зольтеман высокопоставленных военных чинов не занимал, но получил два высших образования и унаследовал смолоду приличный капитал, что дало старт его собственному делу. Он слыл преуспевающим бизнесменом, но из-за возраста, а в мае он с шиком отметил шестидесятипятилетие, ушел на заслуженный отдых, имея счета в нескольких крупных банках и возможность жить на широкую ногу.

Лев Зольтеман, не лишенный живого, деятельного ума и цепкой хватки ко всему, что может принести выгоду, уже в двадцать пять тоже запросто мог бы раскачиваться, если не в директорском кресле, то в кресле заместителя, пить дорогой коньяк и постепенно накапливать запасы жира параллельно с ростом банковского вклада. Такого мнения был о нем отец. Но Лев в свои двадцать восемь все еще оставался взбалмошным юнцом, всеобщим любимцем, студентом с модной стрижкой и миловидным личиком с тонкими чертами, чего никак нельзя было сказать о его младшем брате — Владиславе. Владислав был гордостью отца, а Лев часто заставлял краснеть: в школе — от стыда перед учителями, а в домашней обстановке — от злости, возмущения, пререканий и непослушания.

Из-за очередного такого конфликта Лев, раздосадованный строгостью отца, не просто ушел из дома, а переехал в другой город, где проживала его двоюродная тетушка Зоя, приютившая племянника на неограниченный срок. С ней у Льва разногласий не возникало, им и спорить не доводилось: Лев приходил домой только ночевать и ничем не огорчал пожилую женщину. Она была довольна, что по утрам было для кого готовить, пусть и скромный завтрак, мало-мальски заботиться, рассказывать последние новости в мире и во дворе.

Вскоре Лев нашел возможность хорошо зарабатывать, взял кредит в банке и стал частным предпринимателем. Он открыл пиццерию в спальном районе города и покинул раздосадованную старушку, обрекая ее на полное одиночество. Он смог себе позволить снимать дорогую квартиру в престижном доме, не отказывал себе в развлечениях, но по большому счету не имел ничего стоящего, кроме мебели и рабочего оборудования в пиццерии, за что необходимо было еще рассчитаться с государством. И несмотря на это, склонный казаться в глазах разных людей неодинаково успешным молодым человеком, Лев, как неординарная общительная натура, вопреки всем зримым и незримым недостаткам всегда с легкостью находил общий язык с представительницами прекрасного пола и мог производить впечатление порядочного, перспективного молодого человека.

В расцвете сил, веселый и элегантный даже в джинсах, он влюблял в себя девушек с первого взгляда, с первой улыбки, и умело пользовался природным обаянием, изысканными манерами, но  исключительно в период обольщения — добившись поставленной цели, охладевал и не стремился из кожи вон лезть, чтобы изо дня в день доказывать свою необыкновенность. Но себя он считал уникальнейшим! Еще бы Лев — царь!

И этим субботним утром он наградил холодным безразличным взглядом спящую рядом, некогда доводившую его до безумия фотомодель с рыжими волосами — Сюзанну — опасную тридцатилетнюю особу, амбициозную, расчетливую и хитрую до такой степени, что с виду и не подумаешь, насколько черна ее алчная душа. Ее нельзя было назвать сумасшедшей, но знали бы вы, на что она способна ради денег.  

Она вошла в жизнь Льва в день открытия пиццерии, и вот уже полгода не покидала ее надолго. По меркам Льва это значило что-то несусветное, потому что ему не довелось длительное время окучивать ее как капризный цветок, и он даже не получил ожидаемого удовольствия от победы, а в подобных случаях отношения обычно заканчивались максимум десятком свиданий, а бывало и того меньше. Обычно, чем дольше он добивался внимания девушки, тем больше она заслуживала его уважения и тем дольше он не переключался на другую. С Сюзанной дело обстояло иначе. Она ослепляла своей красотой, при желании могла затмить любую, завести его с полуоборота и держать в напряжении всю ночь.

Лев сотни раз был близок к решению спровоцировать ее на мелкий конфликт, раздуть ссору и вынудить ни звонить, ни приходить, но чем она была дальше, тем больше он скучал — чем ближе и чаще, тем меньше хотелось смотреть в ее сторону. Она словно опоила его приворотным зельем.

Сюзанна, безусловно, обладала необычной красотой: иначе Лев бы не заинтересовался ей. Помимо умения себя преподать, Сюзанна ловко входила в придуманные роли, и вся ее жизнь была игрой, начиная с детского садика, когда она умела завлечь мальчишек умением быстро и аккуратно одеться, заканчивая фотостудией, где она раздевалась под объективами камер, изображая себя то застенчивой недотрогой, то страстной искусительницей.

Лев испытывал гордость, листая журналы с ее снимками, и хвастался перед друзьями, что тешило самолюбие Сюзанны, да и его тоже. Но наряду с гордостью иногда проявлялась и ревность, а точнее подозрения, и надо сказать — небезосновательные: Сюзанна умудрялась поддерживать отношения сразу с несколькими мужчинами, и ее фотограф был далеко не единственным соперником Льва. Лев огорчился бы, если бы узнал, что его лучший друг, тот самый чье желание он сегодня собирается выполнить, знает Сюзанну не только по фотографиям и отнюдь не полгода.