Кольцо княгини Амондиран (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 49

Госпожа, ваша служанка подвернула лодыжку. Дня три работать не сможет. Мы подумаем, кем ее заменить, а пока постарайтесь обойтись без нее. Надеюсь, дамы вам помогут.

Азильда бросила взгляд на своих новых знакомых и те дружно закивали: да, да, поможем, а как же. Тогда она томно произнесла:

— Пусть нам принесут кувшин лимонной воды со льдом и сообщат, когда можно будет спуститься и послушать музыку.

Мужчина потопал вниз, а коварная княгиня сверкнула синими глазами. Неожиданно ей все стало нравиться. Жизнь перестала демонстрировать ей свой зад и повернулась более симпатичной стороной.

Она не связала падение своей служанки с гостьями, но обрадовалась ему как девочка подарку на день рождения. Пусть без мерзкой Волтурнии нельзя будет ни нормально раздеться, ни одеться, зато никто не помешает уговорить Гертруду и Амалию доставить в столицу письмо для Валера. Сейчас она сделает из этих двух дамочек своих верных агентов и пошлет их к любимому! То, что этот самый любимый бросил ее тут, она выбросила из головы. Он должен вернуться и спасти свою Ази!

Одно огорчало: романов в покоях было сколько хочешь, а вот писчей бумаги, пера и чернил ей не давали. Боялись, наверное, что она начнет рассылать письма с просьбой о спасении. Поняв ее затруднения, Амалия вынула из сумочки блокнот и свинцовый карандашик.

— Может, вы напишете прямо в блокноте? Так никто ничего не заподозрит и злодей, который вас сюда заточил, останется с носом.

Это предложение так понравилось Азильде, что она чуть не запрыгала на месте. Как ей повезло с этими гремонками! Такие понятливые и услужливые оказались! Она села за столик и начала писать, а Амалия встала рядом, готовая в любую минуту прикрыть ее действия, если сюда вдруг нагрянут. Заодно спросила как бы между прочим:

— А вы все еще носите венчальное кольцо? Ну, с тех пор как сбежали от мужа.

— А что? — заволновалась Азильда.

— В общем, это не мое дело, — стала мямлить Амалия, — Да и не уверена я. Но вы ведь очень знатная госпожа. Знатная и богатая. А такие приносят клятву богине на древних артефактах семьи и носят родовые кольца, а не те, что куплены в лавочке ближайшего ювелира.

— И что? — вскинулась Азильда, — Что в этом дурного?

Она как раз выводила слова „мой бесценный Валер, любовь моя“, а тут ее отвлекают странными разговорами.

— Ничего, — ответила Амалия, — Только… С вами не происходило ничего неприятного? Ухудшения здоровья, например? Болей не было?

Азильда непроизвольно схватилась за живот: даже воспоминание о страшных резях пугало. Хотелось сделать что?то, чтобы этого больше не повторилось.

— Как ты узнала?

— Я предположила. И мне страшно за вас. Вы такая красивая, молодая, добрая, я не хочу, чтобы вы умерли.

Такого поворота разговора Азильда не ожидала, но начало разговора показалось многообещающим, тем более что она уже испытала страдания по вине своего кольца и боялась повторения. А еще Азильда страдала мнительностью и когда Амалия упомянула ухудшение здоровья, то тут же себе вообразила, что она и впрямь чувствует себя гораздо хуже, чем раньше.

Но откуда эта особа может знать про такие вещи? Спросила и услышала в ответ:

— Видите ли, моя сестра служит жрицей в храме Доброй Матери, а я часто ее навещаю. Одна наша с ней общая знакомая вот так сбежала от знатного мужа, который ее избивал, и укрылась в храме. Но кольца не сняла и от брака не отказалась, надеясь отсудить у него содержание. Как ее ни уговаривали произнести формулу развода, чтобы снять кольцо и освободиться, она ни в какую. А меньше чем через полгода бедняжка умерла в страшных мучениях. Ее убило кольцо за то, что бросила мужа. Так вот, сестра мне рассказывала, что подобные чары обычно наложены на семейные артефакты в особо знатных родах, причем на женские кольца. Мужчины себя подстраховали. Если женщина бежит от супруга, она должна расторгнуть брак, чтобы он мог заключить новый. Если она этого не сделает, то для рода лучше, чтобы она умерла. Кроме того, побег жены считается позором, а смерть — нет.

— Мне никто об этом не говорил, — обиженно протянула Азильда.

— Так об этом вам могла сказать только жрица богини. А вы, я уверена, с ней не советовались.

Красавица задумалась и даже письмо писать бросила. Действительно, ничего подобного ей никто не сказал, но… Шепотки, намёки, недомолвки в разговорах Валера с отцом и герцога Даригона с ней… Нет, Валера она ни в чем подозревать не хотела, но вот его папаша вполне мог ее использовать или даже злоумышлять против нежелательной женщины. Он явно был не в восторге от связи своего сына и всячески ей это демонстрировал. С кольцом расстаться просил повременить именно для того, чтобы, как он сказал, выбить из бывшего мужа полученное тем приданое. Амондиран, мол, не обеднеет, а у нее должны быть свои деньги, потому что Валеру он ее содержать не позволит. И ведь она поверила! А оно вон как.

Все эти мысли отражались на ее кукольном личике, как будто кто?то писал их у красавицы на лбу. Лина, замерев, чтобы себя не выдать преждевременной радостью, следила за настроем Азильды. Главное, чтобы дурочка не заподозрила истинной цели „Амалии“. Если поверила, полдела сделано. Останется уговорить ее произнести формулу развода и забрать кольцо, когда она его снимет.

И ведь все почти получилось! Азильда уже приоткрыла ротик, чтобы спросить, что ей делать дальше, но тут на лестнице снова послышался топот сапог.

Амалия сделала знак молчать, забрала блокнот и карандашик и спрятала их в сумочку. Ничего. Что отложено, не потеряно. Перед ужином они вновь сюда поднимутся, и тогда все произойдет…

На этот раз кресла в пиршественной зале стояли полукругом. Стол отодвинули к стене, а у камина расположились солдаты с музыкальными инструментами в руках. Между ними и креслами для слушателей было достаточно места для танцев, если бы дамам вдруг вздумалось развлечь себя этим способом.

Кресел было восемь — для трех дам и пятерых мужчин. Естественно, самые главные в Стомбире фигуры расселись так, чтобы быть рядом с избранной красавицей. Только начальнику гарнизона пришлось довольствоваться соседством с Азильдой.

Зато сейчас он был в центре внимания: это его солдаты давали концерт.

Впереди стоял худенький, изящный мальчик с асимметричным, но приятным лицом и прижимал к груди скрипку. Справа от него располагались струнные, слева — духовые, а на заднем плане маячил ударник с барабанами и литаврой. Оркестр гарнизона, хоть и был невелик, но выглядел профессионально.

Как только все расселись, юноша с скрипкой сделал оркестру знак смычком и тут же полились звуки прекрасной музыки.

Музыканты поражали слаженностью своей игры. Видно, другого развлечения в крепости не было и они упражнениями довели свое исполнительское мастерство до совершенства.

Если бы здесь был Ромуальд, у него был бы повод гордиться собой: оркестр исполнял увертюру к одной из его опер. В этом не было ничего удивительного: музыкальное творчество амондиранского князя было популярно не только в Девяти Королевствах.

Лина слушала и одновременно пыталась следить за всеми, кто находился в зале, особенно за Азильдой. Получалось плохо. Для того, чтобы княгиня попала в поле зрения, надо было выдвинуться вперед и повернуться всем корпусом. Это не представлялось возможным, а следить было надо: после того, что она рассказала княгине, та могла учудить все, что угодно.

Да и сосед действовал на нервы. Комендант положил ей руку на колено и с каждой минутой старался переместить ее все выше. Она осторожно отодвигала комендантскую руку на начальную позицию, но тот не желал оставить свои поползновения. А треснуть его хорошенько, чтобы отстал, не представлялось возможным. Лина злилась: так скоро при всех начнет хватать за грудь!

Тут ей пришла в голову удачная мысль. Дождавшись, когда музыканты на минутку умолкнут, она встала, подошла к дирижеру со скрипочкой и выразила желание спеть. Навскидку предложила несколько романсов и песен, которые должны были быть известны оркестрантам.