Кольцо княгини Амондиран (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 50

Тощий юноша для начала скривился. Он не верил, что случайная девица может достойно петь, но отказать гостье своего начальства не мог. Наверное, хочет произвести впечатление на мужчин. Боги с ней, пусть споет пару песен. Если будет уж очень противно, они всегда смогут играть погромче и заглушить бездарную певицу.

Но стоило первым звукам песни раздаться под сводами зала, как музыкант переменил свое мнение. Свое детство он провел в оркестровой яме имперского столичного оперного театра, где его отец был первой скрипкой, и наслушался всяческих примадонн. Эта пухленькая, как сладкий пончик, дамочка, была достойна того, чтобы петь перед императором, а не перед этими солдафонами, которые в музыке понимают меньше, чем навозный жук в бриллиантах.

Он должен обязательно узнать, как ее зовут и где ее найти. Через полтора года его служба в армии закончится, он вернется в столичную оперу и тогда…

Девушка пела песню за песней, романс за романсом и не торопилась вернуться на свое место. Да никто этого и не желал, все наслаждались пением.

Даже Семпрониий Север, который поначалу жутко разозлился на наглую девчонку, так беззастенчиво вырвавшуюся из его рук, сейчас сидел в кресле и таял, слушая пение Амалии. Низкий, грудной, задушевный голос обещал ему наслаждение и он всем сердцем был готов в это верить.

А сама Лина как бы раздвоилась. Одна часть пела — разливалась, а другая зорко следила за обстановкой. К счастью пение для нее всегда было тем, что она делала бессознательно. Откуда?то из глубин памяти на язык выскакивали правильные слова и звуки, а оркестр помогал следить за темпом и тональностью. Никаких сознательных усилий. Следить за Азильдой, по крайней мере, ей это не мешало.

А бывшая княгиня оказалась очень интересным объектом. То, что рассказала ей „Амалия“, заронило в душу женщины сомнения. Она не сидела спокойно, как было во время обеда, а зыркала глазами туда и сюда, крутила головой, вздыхала, то опускала глаза в пол, то поднимала к потолку… Вдобавок руки благородной дамы не лежали, как положено, на коленях или подлокотниках, а жили своей жизнью, то есть все время теребили кольцо на пальце. У такой, как Азильда, это выдавало небывалую работу мысли на заданную тему. Она пыталась переварить полученные знания и принять верное решение.

Когда Лина завела длиннейшую балладу про любовь и разлуку, княгиня вдруг решилась. Она взялась одной рукой за другую, губы беззвучно что?то прошептали, и вдруг Лина увидела, что кольца на пальце больше нет. Азильда решилась произнести формулу развода и снять кольцо.

Внимательность Лины была вознаграждена. Магичка успела заметить, куда отправился злосчастный артефакт. Во второй потайной кармашек справа. Можно было гордиться: мужчина с этой задачей не справился бы.

Для того, чтобы такое разглядеть, надо было хорошо знать устройство дамских туалетов. Платье, подобное тому, что носила благородная дама, на первый взгляд не имело карманов и спрятать даже такой ничтожный по размеру предмет как кольцо было негде. Но на самом деле в швах у того места, где корсаж переходил в юбку, были сделаны маленькие, незаметные кармашки. Устья таких кармашков были закамуфлированы тесьмой, оборками или, как у Азильды, кружевами. Сунуть в них руку не получалось, максимум два пальца. Но вот спрятать шпильки, булавки, флакон с солями, снотворным или ядом, кольцо или любовную записку это не мешало.

У Лины отлегло от сердца. Как хорошо! Дурочка все сделала сама, осталось забрать артефакт. Это можно будет сделать после концерта, когда они снова поднимутся на башню чтобы отдохнуть перед ужином.

Концерт удался на славу. „Амалия“ спела семь или восемь песен, отдохнула, дав оркестру поиграть без нее, а затем поднялась и исполнила еще пяток. На этот раз комендант уже не возражал. Пока Лина сидела рядом с ним между своими выступлениями, он ей чуть ухо не откусил, нашептывая комплименты. А когда она пела, сидел и гордился собой. Напрасно говорят, что у него нет вкуса. Он выбрал лучшую из дам: самую страстную и талантливую. От такой и император бы не отказался.

Известно было, что Сильвестр V всем светским красавицам предпочитал примадонн столичной оперы, причем голос его волновал больше, чем внешность. Выходит, у Семпрония Севера вкус самый утонченный: как у императора.

Наконец Амалия прекратила пение. Сказала, что устала, ей нужно отдохнуть, да и в горле пересохло. Они сейчас поднимутся в покои госпожи Азильды, а тут пока сервируют ужин. Пусть только им дадут с собой лимонной воды со льдом, да побольше.

Этот план всех устроил и комендант даже кликнул парней, чтобы начать приводить его в жизнь. Одного послал за питьем для дам на кухню, а остальные быстро убрали кресла и вытащили на середину стол. Девушки с Азильдой стояли недалеко от двери, ведущей в башню, ожидая, когда принесут воду.

Вот тут?то все и произошло.

Где?то во дворе послышался шум, крики, топот, а затем в пиршественную залу влетел солдат, один из тех, что охраняли вход в крепость. Он вытянулся в струнку и доложил:

-

Господин начальник гарнизона! У ворот карета с отрядом солдат императорской гвардии! Прибыл господин маркиз Даригон в сопровождении…

Нахмурился, пытаясь вспомнить имя, и вдруг расцвел:

— Этого, господина Герарда Каверско, вот! Мага императорского!

Услышав имя своего мужа, Лина потеряла дар речи. Ноги стали ватными, в голове нехорошо зашумело. Она никого и ничего не боялась в этой жизни, кроме того, кто считался ее мужем. И тут первым, что она почувствовала, был сковывающий страх.

Азильда же, наоборот, обрадовалась как дитя. Валер! Ее Валер! Он приехал, даже письмо писать не пришлось! Какое счастье! Она была готова бежать ему навстречу, только пока не понимала куда. Ну ничего, пара минут — и он будет здесь. Любимый! Дорогой!

Как ни странно, трезвую, холодную голову в этой ситуации сохранила только Тина. Она сразу поняла: надо делать ноги пока все поражены известием и на них никто не смотрит. Лучше всего для этого подняться на башню и отрезать себя от возможных преследователей. Запереть двери, обрушить лестницу… Все равно они собирались уходить порталами, так что какой смысл жалеть императорскую собственность?

Для начала она пнула Лину, чем привела ее в чувство, а затем схватила Азильду за руку как можно крепче и потянула к закрытой двери, за которой скрывалась ведущая на башню лестница. Только бы успеть загнать ее туда и ззапереть за собой дверь…

Лина спохватилась, уцепилась за другую руку своей жертвы и тоже потащила ее в башню.

Все бы вышло, все бы получилось, если бы не потерянное в первые мгновения время, да не Азильда. Она вдруг стала вырываться и орать:

— Валер, Валер, любимый! Да пустите же меня к нему!

Этим она привлекла к себе и девушкам внимание мужчин. Мизансцена была столь выразительной, что не понять, что происходит, мог только полный идиот. Семпроний Север идиотом не был. Любовные бредни разом вылетели у него из головы: надо было спасать свою карьеру, если не жизнь! Он бросился к девушкам, стараясь отрезать их от входа в башню.

Скрывать магию и прикидываться обычными женщинами было поздно, на кону стояли жизнь и свобода. Лина залепила в коменданта молнией и он рухнул на пол как подкошенный, а заодно та же молния сбила запал у остальных. Торопившиеся на помощь к своему начальнику солдаты остановились и стали совещаться, что теперь делать.

Начальника гарнизона приложила сырой магией Тина и он теперь сидел весть ободранный, взъерошенный и потерявший ориентацию. Зато градоначальник разумно выбежал во двор встречать приехавших и ничего плохого с ним не случилось.

Септимий, офицер, который первым встретил девушек в Стомбире, увидел, что все начальство выпало в осадок и в данный момент не способно ни сказать, ни сделать ничего толкового, взял командование на себя. Разделил находящихся в зале солдат и младших офицеров на три отряда и погнал их на магичек.

Вернее, передовой отряд, который шел без прикрытия, должен был отвлечь на себя внимание, а два других по стеночке подкрасться и схватить девушек. Парень хорошо помнил наставления по борьбе с магами: если бы их удалось скрутить и обездвижить, они были бы лишены возможности применить свою силу.