Зайнаб (СИ) - Гасанов Гаджимурад Рамазанович. Страница 65

Он сразу почувствовал теплоту и нежность этих рук. Такие мягкие руки были у покойной матери. Такие руки могут быть только еще у одной женщины на свете, имя которой не сходит с его губ. Прикосновение этих нежных рук так трогательно подействовало на Тагира, что он растрогался. Так сильно растрогался, что глаза помутнели и между их уголками предательски заблестели два крупных капля. Он мягко потянулся назад, мягкими движениями рук схватил ее руки и прижал их к своим щекам. «Только бы, что бы она не заметила секундную слабость моей души», — думал он, с украдкой стараясь смахнуть с ресниц эти крупинки.

А мимо этой глазастой девушки разве пройдет что-нибудь не замеченно?! Она молчала, и он молчал. Минуту увлеченно смотрели вдруг ни с того образовавшиеся радужные круги вокруг луны.

— Смотри, смотри, Тагир, разве так бывает? Радужные круги вокруг луны! Если я завтра об этом скажу своим подружкам, не поверят.

— А мы сделаем так, чтобы они поверили! — вдруг ожил Тагир. Поднял видеокамеру, лежащую рядом, и стал снимать это редчайшее явление природы. Встал, камеру повернул и в сторону Зухры.

Зухра вскрикнула:

— Ты что, хочешь, чтобы завтра меня убил отец! Прекрати немедленно! Я прибежала на минутку, если есть, что у тебя ко мне, выкладывай! — резко посерьезнела Зухра, — иначе ухожу к себе домой. Заметь, это не место для долгих душевных излияний! — вдруг у нее на спину упала, развязалась огромная копна золотистых волос. Они под серебристыми лучами луны так заблестели, засияли золотым снопом выскачившихся из них с треском искр, что Тагир невольно зажмурился. В глаза закрался какой-то таинственный туман, за ним в лучах солнца искрили огромные бельки с бирюзовыми зрачками, в которых играл задорный огонь; на высоком чистом лбу, тонкие лучистые брови были натянуты так, что вот они сложатся крыльями ласточки и взметнут вверх, к луне. Если хорошенько приглядеться к девушке, то можно было заметить, как она напряглась, как тетива лука, как огромные глаза, которые стояли на мокром месте, лоб на котором взбесились ее брови, сомкнутый рот, дрожь, пробегающая по ее спине, показывали, насколько она нервничает, боится за что-то.

Тагир осмелился настолько, что протянул руку к девушке, в сою левую руку зажал кончики пальцев ее правой руки, дрожащей, ему показалось, от холода, на безымянный палец надел кольцо с прозрачными, как детские слезинки бриллиантами, которые под лучами луны засияли сотнями разноцветными искрами и шепнул:

— Зухра, если на свете есть красота, то она начинается с тебя…

Вдруг ее огромные продолговатые глаза взметнули на него так, что в них на мгновение отразилось все сияние и сила души. Как будто ее сердце на мгновение разделилось на части, и из ее глаз взглянуло на него изнутри. В ее глазах засиял такой яркий свет, что в них в одну кучу собрались все звезды с небес, упали разом к его ногам и засияли там, на усиках трав миллиардами расколотых звезд; губы приоткрылись, оттуда засиял ровный ряд янтарных зубов; она улыбнулась и захохотала так звонко, что Тагиру стало так легко и свобдно, что сейчас он вместе с Зухра расправят крылья и полетят высоко, высоко, так высоко, что на небосклоне сами засияют как звезды.

Зухра молниеносным движением приблизила свои губы к его щеке, нежно поцеловала и ловкими движениями рук достала из кармана что-то белое, мягкое и пушистое, как шелк, вложила ему в руку и унеслась скользящими шагами в сторону ворот своего дома…

На другой день вечером по селу прошелся слух, что Зухру засватали за Тагира. Многие обрадовались счатью Тагира. Были такие, в основном ребята, влюбленные в Зуру и девушки, котоые сохли по Тагиру, которые распространяли злые шутки за спиной счастливой пары. Кода до отца довели, что его сын Аслан, друг Тагира, мечет громы и молнии, хочет убить единственного друга, отец задрожал о негодования:

— Паршивец, ты только пикни, я тебя проклинаю и выставлю из дома. Я знаю, Зухра тебе категорически отказала, выбрала себе женихом твоего друга Тагира. А ты, вместе того, чтобы радоваться его счастью, ты грозишься его убить! Совесть потерял, как я мог вырасти такого завистника!..

Тагир собирался учиться на философском факультете в МГУ, но не добрал баллов, устроился на подготовительные курсы биологического факультета МГУ и вернулся домой. Временно устроился чабаном в агрофирму. К началу осени они с Зухрой сыграли свадьбу…

Тагир вспомнил еще один удивительный эпизод их совместной жизни буквально через нескоько дней после свадьбы.

Через три дня после свадьбы, сколько не старался уговаривать руководителя агрофирмы, чтобы он освободил его от работы, он сумел убедить Тагира и отправить его в горы на работу. Зухра тоже была против его работы в далеке от нее. Она боялась остаться в большом доме Тагира одна, она боялась одиночества. Руководитель агрофирмы и Тагир сошлись на том, что тот два раза увеличивает ему заработную плату и как можно скорее находит замену. А его переведет к себе на роботу в конторе.

Никто из напарников Тагира не ожидал, что разлука с молодой женой на нем отразиться так действующее. Тагир, весельчак, балагур, душа любой компании затосковал так, что за трое суток на стоянке ни взял крошки хлеба в рот, не выговорил ни одного слова. Он осунулся, глаза запали во внутрь, взгляд притух, язык потерял остроту. Он боялся за жену, ее одиночества, неопытности, удара в спину от злых и коварных людей. Надо было срочно что-то предпринять, иначе бы от горя он сошел с ума. На четвертые сутки его сердце не выдержало разлуки, когда после тяжелой работы напарники уснули крепким сном, он с ружьем наперевес, по известным ему коротким тропам устремился домой…

Когда Тагир переступил порог своего двора, часы показывали пятнадцать минут двенадцатого ночи. Значит, тридцать километров он прошагал за два с половиной часа. Не плохо, не плохо… Сейчас до него стало доходить, как он устал, как проголодался. Но что такое усталость, голод перед предстоящей через несколько мгновений встречи с любимой!

Он на минуту опустился на огромный чурбан дерева, на котором он разделывает дрова, отдышался, прислушался. Тихо, во дворе под навесом коровы тяжело дыша, размеренно жуют жвачку, овцы копошатся, выискивая лучшее место для отдыха, что-то петух недовольно закудахтал на кур. Встал, чуть остыл после продолжительной дороги, неслышно прошагал к входным дверям дома и задрожал от волнения. Постучался, получилось тихо, почти неслышно. Отдышался, постучался уверенно, громко, дробью барабана подал жене свой условный знак. Вдруг он услышал скрежет открываемых створок дверей. В коридоре включили свет, по деревянному полу стали слышны гулкие спешные шаги своей жены. Слышно было, как подошла к застекленному балкону коридора на втором этаже, раздался резкий скрежет приоткрываемой створки окна и звон стекол. Она высунулась из-за окна:

— Кто там?!

Тагир, не смея унять дрожь в голосе:

— Зухра, это я, — с придыханием выговорил Тагир.

— Тагир?! Милый!!! Аллах услышал мои мольбы и подослал тебя ко мне! — заплакала мододая жена и, ногами не касаясь лесенок лестницы, выбежала вниз. С грохотом приоткрыла наружные двери, выбежала и, плача, повисла Тагиру на шею. — Мой ласковый, нежный зверь, моя звезда, моя крепость, свет моих очей! На кого ты оставил меня одну, бессердечный?! Не подумал, что у тебя могут быть завистники, враги, просто недоброжелатели? Не подумал, что на меня, одну, могут напасть, ограбить дом, меня выкрасть, изнасиловать?! Бессердечный! Бессердечный! Бессердечный! — своими маленькими кулачками барабанила его по груди.

Тагир, как пушинку приподнял любимую на руки, она крепко обняла его за шею, прильнула к его щеке горячими губами. Ее слезы лезли ему в рот, под ворот рубашки, он нежно, как цветок обхватил ее руками и вместе с ней на руках поднялся на второй этаж и прямо в спальню…

В ночь молодожены не смыкали глаз до первой утренней зари. И в эту ночь неискушенная, неопытная в любви и сексе Зухра впервые в жизни испытала негу любви, жажду слияния двух любящих душ, силу крепких мужских объятий, вулкан никогда в жизни неиспытанного полета любви. Нет, нет, ничего подобного и стыдного, что, перемешивая с перцем и солью, рассказывают молодые женщины на роднике, между ней и ним не случилось. Муж объял ее в свои сильные жгучие объятия, прильнул к ее телу губами, возбуждая в ней необъятный огонь страсти, мягкими губами проскользнул по шее, вниз…вниз, прильнул к губам. Она неистово застонала, теряя разум, ища его руки, губы, шею, грудь и еще что-то, прикосновения которй вздоргула, у нее из глаз брызнули искры, он закричала. Он забрал ее и овладел ею так нежно, мягко, что она, теряя разум забыла, где находится. Вдруг ее ноги оторвались от земли и полетела в теплую, пушистую неизвестность. Такая мягкая, ласковая и пушистая была эта неизвестность, откуда ей никогда не хотелось возвращаться назад…