Мне бы хотелось, чтоб меня кто-нибудь где-нибудь ждал - Хотинская Нина Осиповна. Страница 26

— Нет. То есть да, немного, но дело не в этом.

— Попробуйте пошевелить пальцами.

— Не получается.

— Вы уверены???

— Ну… да.

Мы долго смотрим друг на друга, будто играем в «кто кого переглядит».

— (Нервно.) Вы это нарочно?

— (Очень нервно.) Конечно, нет, скажете тоже!

— Может, позвать врача?

— Нет-нет, не стоит, сейчас пройдет.

— Я асе понимаю, но дело в том, что у меня сегодня еще встречи… Вам нельзя здесь оставаться.

— …

— Попытайтесь еще раз…

— Никак.

—  Да что же это такое?

— Понятия не имею… Откуда я могу знать?… Может, приступ артроза, а может, следствие сильного потрясения.

— А если я скажу: «Ладно, уговорили, я вас опубликую»… вы встанете?

— Ну, конечно, нет. За кого вы меня принимаете? Я что, похожа на дуру?

— Нет, вы не поняли… если я правда вас опубликую?

— Во-первых, я вам не поверю… Послушайте, я вовсе не пытаюсь вас разжалобить, я парализована, вы в состоянии понять разницу?

— (Потирая лицо изящными руками.) Ну почему это случилось именно со мной?… Господи…

— …

— (Поглядывая на часы.) Послушайте, надо что-то делать, мне нужен мой кабинет…

И вот он выталкивает меня в коридор, как калеку в инвалидном кресле, с той лишь разницей, что у моего кресла нет колес, и, надо думать, для него эта разница оказывается весьма существенной… Я всегда любила хорошо покушать.

Так тебе и надо, дружище. Так и надо.

* * *

— А теперь хотите кофе?

— Да. С удовольствием. Очень мило с вашей стороны. — Может быть, все-таки позвать врача?

— Нет, нет. Спасибо. Само пройдет.

— Вы слишком напряжены,

— Я знаю.

Не было никакой розовой бумажки-памятки на телефоне секретарши. Она была мила со мной просто потому, что она вообще милая девушка.

Пожалуй, все не так уж и плохо.

В самом деле, не часто выпадает случай несколько часов подряд смотреть на такую девушку, как она.

Мне нравится ее голос.

Время от времени она кивает мне, чтобы я не чувствовала себя брошенной.

А потом замолкли компьютеры, включились автоответчики, погасли лампы, и офис опустел.

Сотрудники уходили один за другим, и все думали, что я сижу, потому что мне назначено. Ха-ха!

Наконец и Синяя Борода покинул свое логово, отсыревшее от слез графоманов.

— Вы все еще здесь??!

— …

— Ну и что прикажете с вами делать?

— Не знаю.

— Зато я знаю. Я вызову «скорую» или службу спасения, и через пять минут духу вашего здесь не будет! Не собираетесь же вы, в самом деле, тут заночевать?

— Пожалуйста, не надо никого вызывать… Сейчас отпустит, я чувствую…

— Рад за вас, но я должен запереть дверь, это вы можете понять?

— Вынесите меня на улицу.

Понятное дело, он не сам меня выносил, позвал курьеров. Два рослых красивых парня в татуировках сыграли роль носильщиков для моего портшеза.

Они взялись с обеих сторон за подлокотники и в два счета снесли меня вниз.

Ну до чего же славные ребята.

Мой несостоявшийся издатель, этот образчик деликатности, который рассчитывает на меня в будущем, галантно раскланялся со мной на прощание.

Удаляясь, он несколько раз оборачивался и качал головой, словно пытался проснуться от дурного сна: видно, так до конца и не поверил в мой паралич.

По крайней мере, ему будет что рассказать за ужином.

Кто останется доволен, так это его жена. Сегодня ей не придется выслушивать жалобы на кризис в издательском деле.

* * *

Мне наконец стало хорошо.

Я смотрела, как официанты в ресторане напротив суетятся над накрахмаленными скатертями; они были безукоризненны (как стиль моих рассказов, думала я, посмеиваясь), особенно один, за которым я пристально наблюдала. Типичный «френч гарсон-де-кафе», из тех, что вызывают расстройство гормональной системы у толстых американок, облаченных в «Reebok».

Я с удовольствием выкурила сигаретку, далеко выдыхая дым и наблюдая за прохожими.

Это было почти счастье (если не считать счетчика автостоянки по соседству, от которого несло собачьей мочой).

Сколько времени я просидела так, переваривая свое фиаско?

Не знаю.

Ресторан постепенно заполнился, и я видела, как парочки за столиками на террасе смеются, попивая розовое вино.

И я невольно подумала:

…может быть, в другой жизни мой издатель пригласил бы меня сюда пообедать — «здесь нам будет удобнее», — и рассмешил бы меня, и угостил вином получше, чем это «Кото-де-Прованс»… и упрашивал поскорее закончить роман, «на удивление зрелый для женщины вашего возраста», а потом под ручку проводил бы к стоянке такси. Он даже приударил бы за мной немножко…

…в другой жизни наверняка так и было бы.

* * *

Ну что ж… жизнь не кончается, Маргарита, а меня, между прочим, дома ждет гора неглаженного белья…

Я легко вскочила на ноги, подтянула джинсы и направилась к восхитительного вида молодой женщине, сидевшей на цоколе памятника Огюсту Конту.

Вы только посмотрите на нее!

Красавица, сексапильная, породистая, безупречные ноги с тонкими лодыжками, вздернутый носик, выпуклый лоб, горделивая осанка амазонки.

Вся в шнурках и татуировках.

Губы и ногти покрашены черным.

Не девушка, а мечта.

Она то и дело с раздражением поглядывала на угол ближайшей улицы. Очевидно, ее дружок запаздывал.

Я протянула ей свои листки.

— Возьмите, — сказала я, — в подарок. Чтобы не так скучно было ждать.

Кажется, она поблагодарила, но я не уверена, потому что… она оказалась не француженкой! Эта маленькая деталь меня так расстроила, что первым побуждением было забрать назад свой чудесный дар, по… «Какая разница», — сказала я себе и ушла, в общем-то очень довольная.

Моя рукопись попала в руки самой красивой девушки на свете.

Это меня утешало.

Немножко.