Дело о показаниях покойника - Клугер Даниэль Мусеевич. Страница 13

– Значит, не может.

– А если я потребую?

– А ты частный детектив. У тебя нет права требовать проведения экспертизы.

Ницан некоторое время осмысливал особенности своего статуса.

– Очень интересно, – протянул он. – Очень. Выходит, я должен расследовать убийство, но прав следователя у меня нет?

– Ты можешь потребовать министра полиции предоставить тебе такие права, – подсказал маг-эксперт. – На ограниченный срок. В этом случае я смогу провести посмертное дознание в твоем присутствии.

Ницан немного подумал. Потом сказал:

– А если мы сделаем это незаметно? Прямо сейчас? Черт с ним, с допросом. Открой мне его глаза. Я хочу знать, что или кого он видел в последние минуты жизни.

– Открыть глаза... – Лугальбанда задумался. – Что же, это, наверное, можно. Формально такая процедура не является посмертным допросом. И даже посмертным дознанием не считается... Черт с тобой, попробуем, – проворчал он. – Хотя и не люблю я заниматься всей этой гадостью. Каждый раз боюсь просчитаться...

Но Ницан уже решительно шагал прочь из комнаты, и Лугальбанда с недовольным видом вынужден был последовать за ним.

Частный детектив тоже относился к некромагии с неприязнью – собственно, как всякий профессионал. Самым неприятным было то, что Аннунаки, судьи подземного царства, весьма отрицательно относились к посягательствам на собственность, каковой Эрешкигаль и ее супруг Нергал-убийца рассматривали душу умершего. Даже если этим занимались их наземные коллеги-судьи или полицейские. И потому процедуры посмертного дознания и посмертного допроса несли в себе серьезную опасность для некромага: он немедленно вносился в черный список Повелительницы мертвых. Если маг трижды повторял процедуру временного или частичного воскрешения одного и того же покойника, Нергал направлял за возмутителем потустороннего спокойствия своего пса – Убивающего-Взглядом-Калеба.

Бр-р... Ницан поежился. Отвратительным существом был этот пес. И судьба человека, унесенного в его кровавых челюстях, зависти не вызывала. Представ пред грозные очи Эрешкигаль, он получал полный комплект прелестей, на которые Царица подземного мира была горазда.

Вместе с тем некромагическая экспертиза зачастую оказывалась единственным эффективным способом раскрыть преступление. Так что приходилось идти на риск.

Ницан в сопровождении Лугальбанды миновал внутренний дворик. Стражники у входа в гостевые покои уже сменились, сыщику пришлось вновь демонстрировать разрешающую печать.

В помещении ничего не изменилось. Так же посверкивали искры защитного поля, так же курились благовония на алтаре Анат-Яху.

– Давай побыстрее, – поторопил приятеля Лугальбанда. – Закончим с этой неприятной процедурой, – он извлек из бесчисленных складок ниспадающей мантии магический жезл и очертил им в воздухе прямоугольник. – Приступим. Что нам нужно? Так, мышьяк, сера... Железы красной жабы... – по мере того, как он называл компоненты, в прямоугольнике возникали баночки и бутылочки. – Ага, селитра, водка...

К последней посудине Ницан рефлекторно потянулся, но получил чувствительный удар по кончикам пальцев, от которого рука ниже локтя онемела. Лугальбанда только покосился на него и покачал головой, не прекращая своего бормотания: – Греческая шерсть, жидкий лак... – он запнулся.

Ницан тихонько подсказал: – Пена бешеной собаки, кора эц-самма...

– Отстань! – рявкнул Лугальбанда. – Обойдемся без дилетантов... – и повторил: – Пена бешеной собаки, кора эц-самма...

Вслед за тем в прямоугольнике появилось несколько свитков с печатями причудливой формы. Лугальбанда снова очертил в воздухе прямоугольник, на этот раз – обратным концом жезла. Тотчас путь в полицейскую лабораторию, из которой появились все необходимые вещества, закрылся.

– Рано, – заметил Ницан. – Я бы добавил немного миндаля, черного воска и розового масла. А то мы тут задохнемся.

– Учи, учи, – проворчал маг, быстро растирая компоненты в фарфоровой супнице. В качестве пестика он пользовался, как и следовало, берцовой костью какого-то бедолаги, имевшего сомнительное удовольствие после смерти стать набором инструментов для некромагии. – Не задохнешься, мы же не допрос проводим, а открываем взгляд. Забыл, что ли?

Лугальбанда набрал щепоть получившейся кашицы грязно-зеленого цвета и, шепча заклинания, очертил квадрат вокруг алькова, в котором лежало тело Тукульти. Выпрямился, повернулся к сыщику, внимательно за ним следившему, сказал:

– Ну? Кто будет смотреть? Ты или я?

– Я, разумеется, – обреченным тоном ответил Ницан. – Не забыть только потом очиститься. Хотя очищение в этом деле помогает, как нашему клиенту Тукульти лечение от простуды... – он приблизился к очерченному квадрату, кивнул магу: – Давай, чего тянуть.

Эксперт поднял жезл, коснулся его лба, висков и глаз и прочел нараспев несколько слов на шу-суэнском диалекте. В то же мгновение свет начал меркнуть, от углов квадрата поднялись клубы густого тумана. Одновременно сыщика охватил леденящий холод. Ницан глубоко вдохнул насыщенный явственным запахом тления воздух и медленно двинулся к ложу.

Потусторонняя тьма быстро сгущалась, и последние шаги сыщик делал осторожно, чтобы не вписаться с размаха в один из столбов, поддерживавших балдахин.

Остановившись, он услышал, как голос Лугальбанды, читавшего заклинания, стал громче. Тьма рванулась, словно штора от порыва ветра. Потом еще раз и еще, пока вдруг не разлетелась клочьями, открыв сыщику картину – почти такую же, как виденная им наяву несколькими минутами раньше.

Он внимательно осматривал помещение, стараясь не упустить никаких деталей, с каждым мгновением убеждаясь, к вящему разочарованию, что Тукульти в последние мгновения своей жизни не видел ничего особенного. Гостевая комната была пуста. Те же деревья под окрытым окном, тот же алтарь в углу. Правда, курильница тогда дымила интенсивнее, чем сегодня – видимо, целитель разжег на всякий случай.

На тумбочке у ложа лежала плоская папка – единственная деталь, которой позже не было.

От монотонного чтения заклинаний и тяжелого запаха гнили, шедшего из углов комнаты у сыщика закружилась голова. Он покачнулся. Тотчас картина перед глазами начала быстро смещаться – словно Ницан незаметно для себя падал – и одновременно меркнуть. Вскоре он вновь стоял, окутанный плотным облаком тьмы.

Маг-эксперт выкрикнул короткое слово, тьма рассеялась. Ницан поспешно отошел от алькова.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Лугальбанда. – Что ты видел?

– Ни черта, – расстроено ответил сыщик. – Ни черта я не видел. Никого не было в комнате. Он умирал один. То есть, я хочу сказать, убийцу он не видел. Какая-то тень на мгновение мелькнула из-за спины – сейчас я понимаю, что это была рука с ножом. Вот и все... – он медленно подошел к глубокому креслу, стоявшему в углу и буквально упал в него. Закрыл глаза.

На самом деле его не покидало ощущение, что в картине, восстановленной ими, что-то было не так. Какая-то деталь, увиденная предсмертным взглядом Тукульти, словно противоречила общей картине. Но какая именно, Ницан понять не мог. Сыщик озадаченно посмотрел на портреты великих деятелей прошлого, на изразцовую печь.

– Не то, не то... – пробормотал он. – Ч-черт, Умника бы сюда...

Умник, как уже было сказано, позорно удрал от напугавшей его защитной магии, да еще и Красавчика прихватил с собой. Ницан поднялся, неторопливо подошел к распахнутому в сад окну и подставил несчастную, измученную вынужденной трезвостью (относительной, разумеется) голову порывам свежего ветра, потом вновь повернулся к алькову. Заострившиеся черты покойника, четко вырисовывавшиеся в лучах заходящего солнца, так же не способствовали рабочему настроению.

– Боюсь, что на сегодня я выдохся, – грустно сказал сыщик. – Я начинаю завидовать нашему клиенту. Лежит себе, никого не трогает. И мы его больше не трогаем. Мне бы тоже хотелось временно...