По следам кочевников. Монголия глазами этнографа - Бочарникова Е. А.. Страница 28

Население этой огромной территории состоит всего из 40 тысяч человек, то есть, считая по пять человек в семье, из 8 тысяч семей. Значит, на каждую семью приходится в среднем 6,5 верблюда, 14,7 лошади, 7 голов крупного рогатого скота или яков, 120 овец и 81 коза. Обычно для выпаса скота здесь объединяется по три-четыре семьи, следовательно, в каждом стаде насчитывается около тысячи голов. Чем хуже пастбища, тем больше в стаде овец и коз.

Местные учителя, узнав, что я увлекаюсь настольным теннисом, пригласили меня после обеда на «международное» соревнование.

Остальную часть дня я провел в местной библиотеке, где среди богатой буддийской литературы мне удалось обнаружить интересный священный текст, принадлежащий к поздним памятникам древней тибетской религии бон, предшествовавшей ламаизму и боровшейся с ним.

Вечером гуляли по заснеженным улицам. Пустыня и снег кажутся нам явлениями несовместимыми, но на самом деле в этом нет никаких противоречий: зимой в пустынях Азии бывает очень холодно. Я поинтересовался, почему город, построенный, по-видимому, совсем недавно, был основан в таком месте. Мои новые знакомые разъяснили, что местоположение нового центра было выбрано не только из-за девяти источников, фигурирующих в названии города, но и потому, что летом это самое прохладное место в здешних краях. А выше в горах зимы слишком суровы. В давние времена здесь находился знаменитый монастырь Тайширин-хурэ.

Роль культурного центра в Юсун-Булаке, как и в других населенных пунктах, играют школы. Молодые учителя с гордостью показывают нам классные комнаты и лаборатории. Отепляются классные комнаты печами, топки которых выходят в коридор.

Вдоль улиц посажены деревья; люди борются с пустыней и побеждают ее. Перед домами, окрашенными в синий и белый цвета, разбиты маленькие палисадники, окруженные, как и молодые деревца у края тротуаров, деревянными решетками.

24 мая совершаем экскурсию в окрестности Юсун-Булака для ознакомления с юртами. Заходим в две юрты, принадлежащие зажиточной и бедной семье, Нас поражает разница в убранстве юрт, которые снаружи выглядят совсем одинаковыми, да и внутри по своему устройству почти ничем не отличаются одна от другой. Разумеется, огромных шатров феодальных времен, убранных с ослепительной роскошью, о которых нам сообщают путешественники, побывавшие в Монголии в далекую старину, теперь нет. Юрты более зажиточных монголов отличаются чистотой, порядком, окраской деревянных частей, недавно купленной мебелью, занавесями и постельным бельем.

Хозяин более скромной юрты работает в авторемонтной мастерской Юсун-Булака и переехал сюда из Джаргаланта только в 1951 году. Юрту семья привезла с собой. Ее купил хозяину отец, когда сын женился. Было это 18 лет назад. Вступая в брак, хозяин юрты получил от своего отца 100 голов скота, а его жена — 25, с этого они и начали. Муж принес в хозяйство маленькие шкафчики и низкий стол, жена — кухонную утварь: котел, ведро, чайник, ложки, чашки и таз. Но очаг — это тоже приданое жениха. В настоящее время у этой семьи три верблюда, восемь лошадей, 30 овец и 10 коз. За скотом ухаживает младший брат хозяина; жена объясняет нам, что они ничего не должны платить ему за это, ведь такая работа по обычаю входит в его обязанности.

Здесь, как и во всех простых монгольских юртах, центрального столба нет; ставят его лишь в тех случаях, когда надо подпереть большую крышу. Над дверью крыша слишком коротка, и к ней добавлен кусок фанеры.

В другой юрте, выбранной нами совсем случайно, застаем прелестную картину. Посредине у низенького круглого столика сидят три девочки в белых передничках и готовят уроки. Четвертая девчурка забралась на колени матери. Хозяин тоже работает в авторемонтной мастерской, но у него более высокая квалификация. Семья перебралась сюда из Тумэна в 1953 году. Готовясь к поездке, хозяева купили в столице новую юрту, заплатив за нее 1700 тугриков.

Кровать стоит у (задней стены против входа. Раньше на этом месте ставили сундук со священными книгами, а на нем алтарь с блестящими бронзовыми фигурками будд. Теперь почетное место отводится уже не богам, а супружескому ложу.

— Мы сами заняли предназначавшееся богам место, — объясняет нам хозяйка юрты.

Я не стал рассказывать ей, что в другой юрте, где кровать тоже стояла у задней стены, на мой вопрос, почему ее перенесли с левой женской половины, хозяин ответил:

— Теперь место бога занимает мужчина.

Женщине в той семье, очевидно, отводилась более скромная роль.

В заднем углу юрты возвышается горка чемоданов, покрытых кружевной скатеркой. Кровать и этажерка с книгами задергиваются занавесками, на полу красивый войлочный ковер. Чистота идеальная, вся утварь сверкает, пол чисто подметен, ко всему приложена заботливая рука хозяйки.

Садимся в машину и едем к подножию гор, где приютился небольшой аил, в котором живет 16 человек. Одну юрту занимает супружеская пара с ребенком и отцом мужа, в другой живет старик с двумя дочерьми и двумя внуками, в третьей — супруги сребенком, в четвертой — старуха с сыном и дочерью. Зимой юрты перемещаются к подножию гор, а летом поднимаются на восточные склоны. В стаде аила около тысячи голов скота.

Заходим в одну из юрт. Направо от входа стоит открытый кухонный шкаф с тремя полками, на которых расставлена разная кухонная утварь. Рядом со шкафом — два взгроможденных один на другой сундука. Затем кровать и у ее изголовья еще сундук. За очагом снова большой сундук, а на нем маленький бывший алтарь. Вот и швейная машина; она часто встречается в монгольских юртах. Еще одна кровать и ящик с инструментами. Оставшееся место занято молодняком и инструментами, подвешенными на стену. Посредине юрты на деревянном помосте возвышается железная печка с трубой, выходящей в дымовое отверстие. Когда на плитку ставят котел, то ее верхнюю крышку снимают.

Плитка появилась в юрте совсем недавно. Около кухонного шкафа еще торчит подставка для котла, вешавшегося над очагом, которому пришлось уступить место более совершенному устройству. Подставка состоит из четырех железных ножек, скрепленных тремя обручами; наверху небольшие крючки для (котла. За железной плиткой маленький столик и открытый пустой сундук, заменяющий в данный момент манежик, в котором учится ходить младенец. Пол в задней половине юрты покрыт войлочным ковром.

Нас угощают молочной водкой, и начинается дружеская беседа. Спрашиваю, чем же топят печку в этой голой степи. Оказывается, что здесь, как и повсюду в Монголии, на топливо прежде всего используют сухой навоз, а когда он кончается, то на близком склоне набирают в корзины какой-то черной земли, которая прекрасно горит. Позже в городе мне сказали, что черная земля — это лежащий на поверхности антрацит. Да, Монголия, действительно, страна контрастов!

После обеда Кара уходит к старому сказителю, а мы с Кёхалми донимаем расспросами местных учителей. Они сообщают нам много интересного о местных обычаях и традициях. Использование учителей в качестве информаторов имеет свои преимущества и недостатки. Они толково отвечают на все вопросы, но быстро забывают старые обычаи, хотя вышли из семей пастухов.

В районе Юсун-Булака гостей рассаживают по старому обычаю: женщин в левый, а мужчин в правой половине юрты. Но если гости иностранцы, то и женщинам предлагают место в правой половине. Юрта открывается на юг, поэтому правая ее половина — западная. Восточная половина принадлежит не только женщинам. Здесь спят супруги и домочадцы, а гостей или пришельцев размещают в правой, или западной, половине. Вот почему иностранки попадают на правую половину вместе с мужчинами. Гостей рассаживают так, чтобы лица их были обращены к югу. Если кто-нибудь сядет лицом к северу, то ноги его будут обращены к алтарю, чем он оскорбляет духа — покровителя юрты и самого хозяина.