Дом аптекаря - Мэтьюс Эдриан. Страница 66

С первого взгляда он ей даже понравился, но потом на нее вылилось так много дерьма, что и бедняга Кид оказался вымазан той же старой краской. А вообще-то он ведь ничем и не провинился. Хотя, надо признать, радости от него тоже не много. Как там сказала при первом знакомстве Лидия? «Я заметила кое-что. Смотрела, как вы ходите. Слушала, как говорите. Вы не перед всеми раскрываете душу».

Если бы только суметь расслабиться, успокоиться и вернуться в прежний ритм жизни — как стало бы легче! Сейчас же какой-то глубокий канал внутри нее был перекрыт, перегорожен. Как, почему это произошло — она не знала ответа. В жизни бывают такие моменты. Пакостные моменты. Надо уметь пережидать. То, что разблокирует тебя, прорвет проклятую запруду, придет не изнутри, а извне, как молния с неба.

Рут прошлась мимо витрин, поболтала с продавщицей в цветочном магазине, сестра которой ходила вместе с ней в школу, купила журнал и, думая о барже, посмотрела ткани для штор.

День выдался холодный, и небо было цвета чеканного золота.

В книжном она наткнулась на Тиммерманса. Поговорили о работе. Рут помогла ему найти сборник рецептов тайской кухни. После того как Тиммерманс ушел, она проверила мобильный. Одно текстовое сообщение.

Ну и что еще?

Она нашла тихий угол и, сев на табурет, прочитала послание.

О magnum mysterium. Nigra sum sed formosa. Non aurum sed lapis infernalis, petra genitrix, matrix mundi.

Грудь сдавило. В вену словно вкололи отчаяние и злость.

Черт, снова проклятая латынь…

Вот дела — без ученой степени уже и письмецо от ненавистника не прочитаешь. Правда, на сей раз он обошелся без кличек и не оставил числовой подписи.

Кто же это?

Может быть, потому ей нет покоя? Может, все дело в этой загадке, грызущей ее изнутри?

Еще совсем недавно она не сомневалась, что автор посланий — Скиль, но теперь, после встречи с ним, такой вариант представлялся невероятным. Тогда кто? Может быть, кто-то из тех, кого она знает? Каброль, Жожо, Кид, Лукас, даже Майлс…

Пойдем по порядку.

Жожо могла бы, но сообщения пошли еще до того, как их дружба рассыпалась. К тому же бедняжка была всего лишь социальным работником, а не сбрендившим каббалистом, изрекающим проклятия на давно скончавшемся языке.

За Кидом кое-какие странности замечались, но в целом он был расположен к ней довольно благожелательно. К тому же и познакомились они недавно.

Каброль?

Вот уж кто настоящая загадка. Он представлялся Рут роботом. Если бы кто-то получил возможность посмотреть на мир глазами Каброля, то, наверное, почувствовал бы себя пилотом истребителя будущего с выведенными на глаз-дисплей таблицами, векторами, счетчиками и сеткой прицела. Сомневаться в его способностях не приходилось, но вот мотив… Внутреннее чувство подсказывало, что Каброль ни при чем. Послания незнакомца несли эмоциональный заряд. За ними ощущалась демоническая энергия. В картезианском мире Каброля эмоции во внимание не принимались. Может, все дело в его французской крови? Он был холоден, как месячной давности ведро пингвиньего дерьма.

Кто же остается?

Майлс. Милый старина Майлс.

Она посмотрела на свои тренировочные брюки с вентиляционными дырочками в форме буквы S.

Было ли в Майлсе что-то, что она пропустила? Определенно нет. Майлс — это Майлс, здоровущий, неуклюжий медвежонок Йоги, милый, коварный, немного простофиля и чересчур порой кичащийся своей голубизной. К ней он питает некоторую слабость, но в наши дни всем известно, что геи, как и парикмахеры, лучшие друзья девушек. К тому же он не одинок. У него есть Рекс и Свеекибуде.

Нет, немыслимо.

А что, если это Маартен напоминает о себе из потустороннего мира? Или — если вспомнить оригинальное предположение ее недавнего знакомого, детектива extraordinaire, Андриеса Смитса — она сама общается с собой? Что, если послания — дело рук другой, шизанутой, Рут, кружащей в темноте с притушенными огнями, второй половинки ее раздвоившейся личности?

Она вернулась к тексту, пробуя на слух слова, а когда дошла до конца, почувствовала, как сжалось горло.

Ее охватил дьявольский восторг.

Прокололся! Облажался! Чтоб его…

Сообщение было отправлено не через сервер, а с мобильного. И там, в конце текста, стоял его номер, автоматически добавленный оператором.

Рут достала ручку и торопливо переписала номер на ладонь.

Пальцы слегка дрожали от волнения.

Как же называется эта штука? Та, что так нужна. Справочник, по которому можно найти фамилию, зная номер телефона. Впрочем, может быть, он ей и не понадобится. Может быть, номер принадлежит кому-то, кого она знает.

Она принялась листать записную книжку, держа перед глазами номер, и почти сразу нашла то, что искала. Он был на первой же странице. На букву «А». Лукас Аалдерс. Старина Лукас. Запинающийся, с бесформенным телом, лысиной и похожим на коровье вымя отвислым двойным подбородком. Впрочем, в уме не откажешь, и ум у него своеобразный — сухой, методичный, по-академичному тяжелый. Слова выходили из его рта, как сосиски из автомата, точно отмеренные, соединенные в аккуратные синтаксические гирлянды. Он мог бы быть ее свекром, но по-настоящему Рут его так и не узнала. Лукас был частью декораций, абстрактной генетической проекцией того дряблого мешка из плоти и костей, каким мог бы стать Маартен. Впрочем, он тоже изменился за последние годы.

Лукас теперешний, озлобленный, ожесточившийся и придавленный горем, возможно, искал крючок, чтобы повесить на него все свои беды и печали.

Что-то было не так…

Она еще раз просмотрела сообщение.

Ты дура, Рут! Тупая, безмозглая идиотка. Где твои мозги, девочка?

Ошибка 404: файл не найден.

В Лукасе нет ничего зловещего. Лукас прост, как молоток. Он всего лишь сделал то, о чем она его попросила. Расшифровал надпись с задней стороны картины. Как она и полагала, то была латынь.

Рут поежилась от пробежавшего по спине озноба.

Торопливо набрала номер.

— Это я, Рут. Спасибо! Вы молодец! — Она облегченно выдохнула.

— Мне помогли.

— Вы на работе?

— Да.

— Мы можем встретиться?

— Сейчас у меня занятия.

— Потом?

Пауза.

— Вы знаете, где находится отделение химического машиностроения?

— Комплекс Ройтерсейланд?

— Да. Строение В. Где вы сейчас?

— Возле дома. В Йордаане.

— Сюда идут трамваи семь и десять. Не забудьте, строение В. Четвертый этаж, кабинет 402.

— Поняла.

— Тогда… примерно через полтора часа.

Лукас как раз выходил из лекционного зала, когда Рут шла по коридору.

Она заметила его издалека. В мешковатом коричневом костюме, с папкой под мышкой и мобильником у уха. Рядом с ним, ожидая, пока он освободится, стояла миленькая студенточка в очках. Закончив разговор, Лукас взглянул на Рут и, едва заметно кивнув, наклонился к девушке.

Отвернувшись к доске объявлений, Рут исподтишка наблюдала за ним.

Слушая, Лукас лукаво улыбался, а отвечал низким, мягким голосом. Рут это понравилось. Прежде она никогда не видела его в рабочей обстановке. Теперь ее представление о нем заметно расширилось, приобрело другое измерение. Девушка рассмеялась, тряхнула волосами и пошла по коридору.

— Давайте сюда, — сказал Лукас, когда Рут подошла к нему, и провел магнитной карточкой по вертикальной щели. Технология вчерашнего дня, прадедушка той биометрической системы доступа, что состояла на вооружении Государственного музея. Двадцатый век против двадцать первого.

Пальцы забегали по панели, набирая код.

Рут кивнула — конечно, день рождения Маартена — число, месяц, год.

«Сюда» оказалось лабораторией, хотя и отличавшейся от той, что была в их школе: спиртовые горелки, пробирки, колбы и все такое. Здесь господствовал хай-тек: большие, непонятного предназначения машины в кремовых металлических корпусах, диоды, мониторы и электрический гул, свидетельствовавший о некоей скрытой от глаз механической активности.