Вкус яблочных зёрен (ЛП) - Хагена Катарина. Страница 47

схватила.

И потом всё случилось: Мира дёрнулась назад. Розмари ударила её электрическим

током. Она потеряла руку своей подруги. Грохот и хруст. Какой-то глухой удар и какой-то

не заканчивающийся вынужденный пронзительный лязг: оконное стекло отделилось из

крепления от других стёкол и упало на землю. Стекло раскололось о камень. Стекло

раскололось. Стекло. Лунный летний ночной воздух искрился от пыли осколков и черепков.

Я закричала и побежала в дом, чтобы позвать мою маму и Харриет. Когда я вбежала в

прихожую, все три сестры уже встречали меня. Инга была не в ночной пижаме. Мы вместе

побежали в сад. Мира слезла с ивы, стояла на коленях рядом с Розмари и кричала.

Розмари лежала спиной на светлых камнях. Ночной ветер играл с рукавами её одежды.

Осколки стекла окружали их как кристаллы. Маленький кровавый ручеёк вытекал из её носа.

Харриет бросилась к своей дочери и начала делать искусственное дыхание рот-в-рот.

Моя мать и тетя Инга побежали в дом и вызвали машину скорой помощи. Она приехала и

забрал с собой Розмари, Миру и Харриет.

Когда они уехали, осталась тёмная лужа крови.

Выяснилось, что Розмари умерла от повреждения головного мозга. Она потеряла

немного крови.

Лужа крови была от Миры.

Таким образом, мы узнали о прерывании беременности, которое Мира предприняла за

день до того.

Берта исчезла. Мы должны были её найти. Криста, Инга и я радовались, что должны

были что-то делать. Вместе мы бродили посреди сада. Она стояла возле смородиновых

кустов.

— Анна однажды меня приклеила.

Берта неуверенно мне улыбалась.

— Ты — не Анна.

Я покачала головой.

— Где Анна? Скажи-ка. Я не маленькая, чтобы шлёпать этими шариками.

Она указывала на ягоды.

— Мы не должны хандрить? Я думаю, это не лучше. Или как? Говори уже. Нужно

быстро прыгать. Если мы хотим. Я бедное дитя. Я бедное дитя.

Берта стала еще беспокойнее. Она снова и снова наклонялась, чтобы поднимать

упавшие ягоды с земли.

— И там всё ещё танцевала и танцевала. Здесь только молот. Только всё таки не могут.

Так же как это было однажды. Пост часового здесь. Тра-ла-ла. И теперь всё.

Она заплакала.

Кроме того, она наложила в пижамные брюки. Я бы тоже с удовольствием поплакала.

Но не стала. Я взяла Берту за руку, но она злилась и вырывалась. Я повернулась и ушла, это

должны были делать Криста и Инга. Я этого не умела. Берта пошла следом за мной, когда

увидела Кристу и Ингу, то замахала руками и бросилась им на шею.

— Здесь будет моя мать! Это такая радость. Ваша милость.

Инга и Криста подхватили Берту под руки, я медленно поплелась за ними. Собственно,

здесь не нужно было понимать, кто кого поддерживал.

С той ночи я отказывалась каждую последующую ночь задавать себе вопросы:

Что Розмари хотела мне сказать? Почему хотела меня разбудить? Хотела ли она

поговорить со мной? Хотела ли, чтобы я поговорила с Мирой? Хотела ли, чтобы я

сопровождала её? И если да, где она первоначально хотела оказаться? Вероятно, в шлюзе

или у озера, чтобы плавать? Может просто на яблоне за домом? Может даже с тётей

Харриет? Видела ли она, как я и Берта стояли там в темноте? Почему я не кричала? Почему я

не могу понять? Знала ли она, что Мира сделала аборт?

Если нет, то, что Мира рассказала ей тогда вечером, и не потому ли Розмари прыгнула?

Жизнь для жизни? Если да, то она, вероятно, хотела рассказывать мне об этом? Если да,

стало ли ей легче? Если да, испугалась ли она? И почему туда залезла? Зачем прыгнула? Это

было одолжение? Это была прихоть? Она это запланировала? Мира отпустила её случайно?

Намеренно? Она заставила Миру её отпустить? Что должно было значить электризующие

высказывание-спокойной-ночи? Хотела ли тётя Инга отомстить? Хотела ли Розмари

попрощаться со мной? Может быть, она хотела рассказать мне секрет? Может быть, хотела

со мной помириться? Может, хотела попросить прощения? Может хотела, чтобы я

извинилась? Что бы случилось, если бы я моргнула?

Что было бы, если бы я не играла в оскорблённое лицо? Что было бы, если бы я тайно

за ней прокралась? Что было бы, если бы я окрикнула её на улице? Что Розмари этой ночью

хотела сказать мне? Почему пыталась разбудить меня? Возможно, она хотела уйти с самого

начала, потому что я не хотела просыпаться? Что Розмари хотела сказать мне, что, что? Что

Розмари хотела сказать мне? Почему я притворилась спящей? Что было бы, если бы я

хихикнула? Что было бы, если бы я моргнула? Что было бы, если бы я услышала то, что она

хотела мне рассказать? Что она хотела сказать мне? Что?

Глава 12.

Макс не ушел домой. Этой ночью мы любили друг друга под яблоней.

Когда взошло солнце, мы выехали на велосипедах из дома и поехали плавать в озере.

Вода была мягкая и холодная, и где она не было серебряной, там озеро было чёрным. Потом

я проводила его домой, и он спросил, может ли прийти после работы, я согласилась.

Когда я тяжело ступала через влажную траву к лугу с фруктовыми деревьями, вначале

ничего не бросилось мне в глаза. Только после того, как я растянулась на нашем ночном

привале и посмотрела вверх на дерево, я увидела, что ночью яблоки созрели. Тяжёлые

яблоки "Боскоп" с грубой зелёной красно-коричневой кожурой висели в ветвях. Был июнь. Я

встала, сорвала одно и откусила, оно было сладким и кислым на вкус, с немного горькой

кожурой.

Я пошла в дом, и достала ведро и корзину. По дороге в прихожую кое-что мне пришло

в голову, и я сделала ещё небольшой крюк, чтобы взглянуть на кусты смородины. Но здесь

всё было как всегда, только белые и черные ягоды.

Я целый день собирала яблоки.

Становилось жарко, дерево было большое и дало большой урожай. Я поставила себе

возле ствола алюминиевую лестницу. У вёдер и корзин, и тазов, которые я собрала вместе,

были изогнутые металлические скобы в виде буквы "s", которые только с одной стороны

вешались над ветвью. На другой стороне на крюк закреплялась ручка от ведра. С этим

ведром я много раз поднималась по стремянке вверх и вниз. Сбор яблок был утомительным,

но дерево облегчало мне задачу. Его ветки были сильные и выступающие, я могла на них

стоять и карабкаться по ним, и хорошо доставала яблоки.

Была ли это та яблоня, которая когда-то приходилась по вкусу Берте, прежде чем она

снова стала женщиной? Я этого не знала, и это было также не важно. После падения

Розмари, Харриет расклеилась. Инга искала для Берты место в доме для престарелых. Но это

продолжалось почти два года, пока Харриет не выехала из дома и не нашла себе квартиру в

Гамбурге. В это время Инга заботилась о своей матери, она часто проводила вторую

половину дня в доме, и при этом одновременно заботилась о Харриет. Моя мать чаще всего

ездила в Боотсхавен, когда заканчивались мои школьные каникулы. Это было облегчение,

так как я больше не хотела там бывать. Несколько раз я приезжала туда ненадолго на

каникулах, или посещала Ингу в Бремене. Если она посещала Берту, я не ходила с ней, кроме

одного раза за всё время. Я замечала, что разочаровывала мою тётю и мою мать, но не

поступала по-другому.

Харриет не осталась надолго в Гамбурге и уехала на несколько месяцев путешествовать

по Индии, и посетила там семинар Ашрам ( прим.пер.:санскр. — обитель мудрецов и

отшельников в древней Индии. В контексте современного индуизма, термин "ашрам" часто