Счастливого пути Сборник рассказов из журнала «Техника — молодежи» - Морозов Александр Иванович. Страница 13

В подлинную тайну «Генриетты» капитана Доплэнда посвятили совсем неожиданно и незадолго до выхода в море. Вечерам профессор Моллин пригласил капитана спуститься в машинное отделение. Здесь многое изменилось с тех пор, как Крейгер в своем лиловом халате фотографировал котел. Установка была вся окружена двойными стенами из прозрачной массы, промежутки между которыми заполняла бесцветная жидкость. Сквозь нее ящик, опутанный трубами, теперь больше всего походил на осьминога, притаившегося «огромном аквариуме».

Ящик, опутанный трубами, теперь больше всего походил на осьминога, притаившегося в огромном аквариуме.

— Вода, капитан Доплэнд, одно из лучших средств для защиты от действия на человеческий организм продуктов распада атомов. Наша установка имеет опытное значение, и мы здесь применим не только воду, но и другие материалы.

Моллин долго водил капитана по обширному залу, показывал ему щиты автоматического и телемеханического управления установкой, объяснял устройство новой турбины, связанной с атомным котлом, действие нормальной и тревожной сигнализации, знакомил со сложной системой водяных труб. Был он неестественно для себя разговорчив, и Доплэнд быстро сообразил, что дело вовсе не — в расширении его научно-технических познаний.

— Теперь, капитан, я покажу вам святая святых первого атомного парохода.

Моллин открыл ключом узкую дверь и пропустил капитана впереди себя.

Ко всему был готов капитан Доплэнд, но неожиданное зрелище заставило его отступить в полной растерянности.

— Двигатели внутреннего сгорания, работающие на вал! Зачем же это?

— Спокойствие, капитан. Это настоящее сердце нашей «Генриетты». Двигатели были установлены еще до того, как вы в первый раз вступили на ее палубу.

Атомный котел, в сущности, является у нас лишь бутафорией. По-настоящему он понадобится нам потам, в конце рейса, и он совсем не может питать турбину, установленную в мнимом машинном отделении. Нет у нас и атомных двигателей, и неизвестно, когда они появятся. Наши научные и технические силы сейчас сосредоточены на использовании атомной энергии для военных целей. Но мы, тем не менее, хотим заявить наше право на атомную установку для морского транспорта. Это может пригодиться в дальнейшем.

— Заходя в порт и выходя в море, — продолжал Моллин, — «Генриетта» будет пользоваться силой тока аккумуляторов, а в море винт будет переключаться на нефтяные двигатели. Посетителей «Генриетты» — их, конечно, будет всюду немало — мы нарядим в защитные костюмы со специальными масками. Они увидят нашу установку сквозь стекла маски, слои изоляционной жидкости и фантастически флюоресцирующую пластмассу. Атомный хотел и вращающийся пароходный винт — вот что мы будем демонстрировать, и никто, конечно, не посмеет претендовать увидеть промежуточное звено. А на его описание и рисунки в газетах и журналах мы не поскупимся. Один наш Крейгер чего стоит!

Капитан снял расшитую золотом фуражку и, отдуваясь, вытирал платком мокрую голову. Моллин по-своему понял его глубокие вздохи.

— Не радуйтесь, капитан, что вы отделались от атома. Мой котел будет работать некоторое время, хотя и в холостую. А это на пароходе довольно серьезная штука. Малейшая оплошность, недосмотр — и частицы того, что было капитаном Доплэндом, профессором Моллиным и вообще «Генриеттой», поднимутся на недостижимые для этих земных тел высоты и проплывут в межзвездном пространстве. Вот и вся тайна, с которой я должен был вас познакомить, капитан… Надеюсь, она не слишком ошеломила вас?..

— Нет, — ответил Доплэнд, — в подобных положениях я бывал не раз. Если отбросить атом, история самая обыкновенная: надувательство. Я, собственно, ожидал этого…

Утро выхода «Генриетты» в море было ясным и тихим. К Доплэнд у вдруг пришла успокоительная уверенность, что все обойдется благополучно. На берегу в разных местах работали кинематографические камеры, какая-то важная делегация рассматривала «Генриетту» в бинокли. Мощные насосы качали воду, которая поступала в помещение с атомным котлом и шумным водопадом низвергалась за кормой.

— В море применение атомной энергии значительно упрощается удобством непрерывной подачи воды для охлаждения атомного котла, — машинально сказал Моллин, как будто продолжая давать пояснения представителям бесчисленных организаций, долгие часы топтавшимся на пароходе.

Встретив угрюмый взор Доплэнда, Моллин очнулся и сердито плюнул в воду. Он посмотрел на часы.

— Время, капитан. Командуйте!

Доплэнд перевел стрелку машинного телеграфа на слова «малый вперед». «Генриетта» плавно, бесшумно тронулась вперед…

На краю низенькой временной пристани стоял Крейгер, не участвовавший в рейсе. Он смотрел на черную корму парохода, на которой резко выделялись две белые дуги букв: «Генриетта», а пониже: «Нью-Йорк». Потом он много раз писал про эти буквы, якобы уже в светлое, тихое утро выхода «Генриетты» в море напоминавшие ему траурную надпись на лентах погребального венка.

Подчиняясь приказанию «лево руля», штурвальный вывел «Генриетту» в открытое море. Доплэнд видел с мостика утренний океан, казавшийся синим, пенистый вал за кормой, пустую палубу «Генриетты» с чьей-то рубашкой, незаконно сушившейся на тросе лебедки.

Доплэнд много обманывал на своем веку и нередко ловкий обман считал доблестью мужчины. Но в этот раз он чувствовал себя удивительно скверно. От физического отвращения к самому себе его вдруг стало тошнить, как новичка-матроса, в первый раз попавшего на головокружительные качели мертвой зыби Бискайского залива.

Сначала все шло необыкновенно гладко. «Генриетта», гонимая мощными усовершенствованными двигателями, с честью заменявшими атомный котел, который ядовитым тунеядцем висел среди своих толстых труб, мчалась вперед неизменным ходом.

Но прошло некоторое время, и, хотя ни на «Генриетте», ни в море не было ничего угрожающего, Доплэнд, прислушиваясь к звукам в трюме, к вибрациям корпуса, особенно ощущавшимся в мгновения, когда бодрствование капитана переходило в сон, спрашивал себя: «Где уже было так же? На „Осте“ со сломавшимся потом главным валом? На „Камбале“, начавшей катастрофически течь по неведомой причине? На „Жемчуге“ незадолго до взрыва котла?..»

Капитан Доплэнд пережил столько всяких крушений и аварий, что у него развилось какое-то чутье, помогавшее ему улавливать приближение беды по признакам, еще не уловимым для других. Но тщетно хотел он припомнить все развитие давних событий, чтобы установить характер опасности, угрожавшей «Генриетте», — действительность путалась с рассказами забытых друзей, с вычитанным в книгах. Он был подобен прибору, отмечающему явление, но не способному проанализировать его.

Скоро, однако, стало ясным, что спешная переделка парохода, вызвавшая чрезмерную нагрузку всего его корпуса и отдельных деталей, превратила «Генриетту» в расшатанное корыто, которое в любую минуту может начать свое путешествие на дно.

Доплэнд оказал Моллину о грозящей опасности в туманный полдень, когда «Генриетта» подходила к серому мрачному островку, похожему на грязную губку, плавающую на поверхности океана. К удивлению, Доплэнда, профессор равнодушно пожал плечами.

— Мы прибыли к месту назначения, капитан.

— Голый камень. Ни единой травинки, ни единого человека. Вокруг — рифы, — отрывисто и сердито дал капитан характеристику острова.

— Но с катера можно высадиться?

— В такую погоду можно, — ответил Доплэнд.

— Надо высадить всех людей на остров.

— А «Генриетта»?

— Она кончила свой рейс и будет взорвана. Есть секреты, капитан, которые лучше сообщать в последнюю минуту. Вы ведь не намерены нарушить ваш договор с Алленом? Безоговорочное Исполнение всех моих распоряжений — не так ли, капитан? — оказал Моллин, и в его голосе прозвучала еле уловимая угроза.