Свобода Маски (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик. Страница 75

Это была прекрасная тема для размышлений, но Мэтью лишь ответил:

— Я уверен, что справлюсь сам.

— Конечно, справишься, но неужели ты того реально хочешь? Что ты будешь делать и куда пойдешь, если он не объявится? А еще лучше спросить… что будешь делать, если он там будет?

— Выясню, когда придет время.

— Когда ты выяснишь, — качнул головой Кин. — Ты можешь уже быть мертв.

Мэтью не мог не согласиться. Его логика в вопросе этого любопытства серьезно сбоила. На самом деле, его логика в вопросе этого склада с отравой тоже не имела твердых позиций.

Пай вмешалась в разговор.

— Рори прав. Есть нерушимые законы, которые правят этим местом. Тебе придется быть очень осторожным.

— И учти. Это наши лучшие покупатели «Бархата», поэтому можешь себе представить, что там творится. И около полуночи начинают вылезать грабители, — Кин сделал паузу, чтобы Мэтью успел составить в своем мозгу довольно красочную картину того, что его ждет. — Ты проделал ужасно долгий путь из Нью-Йорка не для того, чтобы умереть на Аллее Флинт. Проклятье, ты не пойдешь один. Это решено.

— Я тоже пойду, — заверила Пай.

— Нет, не пойдешь! Ты не достаточно наигралась в прошлый раз, что ли, раз хочешь оказаться на улице Флинт после полуночи? Ты останешься здесь. Я серьезно, Пай, — сказал он в ответ ее вздернутому с вызовом подбородку. — Ты никому ничего не должна доказывать, но если я увижу тебя там, куда мы направляемся, я буду очень сильно расстроен. Ты меня слышала?

Она сопротивлялась, пока он не спросил ее снова, более жестко, и тогда ей пришлось ответить самым коротким и раздраженным кивком.

— Я принесу твой плащ, треуголку и тот модный кинжал, с которым мы тебя нашли. Фонарь тоже можешь взять, — сказал Кин. — Мы можем есть и пить в «Трех Сестрах» бесплатно, если захотим. Взамен они умоляют поставлять им больше и больше «Бархата».

Внезапно Пай приблизилась к Мэтью. Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. В свете фонаря ее карие глаза светились, как жидкое золото, но были очень печальными.

— Эта девушка в Нью-Йорке… ей повезло с тобой, — сказала она и улыбнулась самой обаятельной и милой из возможных своих улыбок. Правда, держалась она недолго. — Я бы пошла с тобой, если б эта лошадиная задница меня отпустила. Но… в общем, приглядывайте друг за другом, — сказала она с серьезным лицом. — И не подпускай к себе никого близко. Можешь напороться.

Он знал, что она права. Трюк состоял в том, чтобы огибать острые углы. Стоило ли надеяться, что Альбион в своем истинном облике выберет эту ночь, чтобы прийти в таверну «Три Сестры»? Да, пожалуй, стоило. Любопытство… оно сжигало его изнутри и распаляло желание, унять которое было невозможно… и эта сила толкала юного решателя проблем вперед, вопреки всякому здравому смыслу, навстречу трем сестрам Судьбы — на встречу, которая может стоить жизни — и в глазах Клото, Атропы и Лахесис ему предстоит показать себя настолько добрым, чтобы противостоять разрастающемуся в мире злу.

Было ли это решетками его собственной тюрьмы?

Возможно.

Так или иначе, нужно было быть готовым ко всему.

Глава двадцать четвертая

Дождь перестал, ветер стих. На город опустился влажный желтый туман, обматывающий собой черную ленту Темзы, и начал медленно распространяться от квартала к кварталу, от улицы к улице, протягиваясь на милю за милей по необъятной столице Англии.

Этой ночью, пока время медленно двигалось к полуночи, туман показывал свои фокусы: превращал очертания движущихся карет и повозок в удивительных существ из беспорядочных сновидений. Глаза этих невиданных чудищ сверкали красным пламенем, а возницы расплывались темными кляксами, и лишь их хлесткие плети опускались на недовольно фыркающих в полумраке лошадей, напоминающих мистических демонов. Формы зданий искажались и превращались в гротескное подобие самих себя, их размеры иллюзорно изменялись, как и неясные фигуры, очертания которых можно было заметить в грязных стеклах — с большого расстояния казалось, что туман исказил каждое создание времени и пространства в этом городе.

Шаги шумным, пугающим эхом отражались от стен и приближались, но никто не появлялся в поле видимости, как если бы шаги принадлежали призракам. Размытое лицо, едва тронутое светом фонарей, могло вдруг появиться в разбитом окне и вновь погрязнуть в тумане, а затем мелькнуть еще раз. Мог приближаться душераздирающий собачий лай, однако, как только животное должно было выскочить из-за угла, звук пропадал и растворялся, как если бы пес развернулся и беззвучно ринулся в другую сторону, сметенный вихрем опавших мертвых листьев.

Голоса — или память о голосах — могли звучать прямо из комнаты с залитым кровью полом в одном из домов на этой улице, где однажды были найдены кости, завернутые с такой бережностью, словно убийца питал к своей жертве искреннюю любовь. Или, возможно, из трещин в стенах слышались стоны нищего, которого замуровали внутри, и бросили медленно и мучительно умирать.

Туман высвобождает призраков Лондона, подумал Мэтью, следуя за Рори Кином через лабиринты, полные чьих-то фантомов. Ему казалось, он мог ощущать присутствие призраков прямо в воздухе, и пусть он никогда не зацикливался на таких вещах… ему все равно казалось, что нечто потустороннее, мистическое незримо присутствует здесь.

Была ли реальной иссушенная женщина, потянувшая к нему тонкие руки и прошептавшая рваным шепотом: «Мой мальчик»?

Существовал ли на самом деле полный человек в длинном плаще и в треуголке с пером, который начал вдруг зазывать его: «Подойди сюда, подойди сюда», после чего рассмеялся так, как будто знал самые главные тайны вселенной?

Была ли настоящей маленькая черноволосая девочка в зеленом платье, которая просто стояла и смотрела на него, держа в руке презерватив из кишок ягненка, который словно собиралась принести в жертву извращенному богу Уайтчепела?

Пожалуй, все они были реальными. Когда Кин жестоко говорил им: «Прочь!», они тут же уходили, а Мэтью провожал их глазами. Так что, да… большинство из этих незнакомцев были настоящими, но от этого не переставали быть жуткими.

— Осталось недолго, — сообщил Кин. Даже на таком небольшом расстоянии его голос казался далеким и доносился, словно бы, отовсюду сразу, хотя Мэтью знал, что держится позади него, и это лишь очередной трюк тумана. Фонари, которые они оба несли, распространяли слабые области света, протягивающиеся лишь на пару ярдов вперед в туманных миазмах. Вокруг были лишь стены зданий, которые медленно обволакивались настойчивой дымкой.

Мэтью чуть плотнее закутался в свой плащ. Вес кинжала в кармане на боку немного придавал уверенности, хотя на деле молодой человек не собирался никого закалывать этим кинжалом и крайне боялся сделать это случайно, столкнувшись с кем-то на пути и не заметив его в тумане. На Рори была мятая тюбетейка и коричневый плащ, под которым он также нес кинжал, и Мэтью заметил, что его спутник все время держит фонарь в левой руке, чтобы правая была свободной и могла вовремя дотянуться до клинка.

Резкий, высокий смех пронзил улицу и растворился в ней. Мимо пронесся отдаленный звук женского голоса, поющего песню, которая, похоже, была довольно похабной, судя по тому вою, который ее сопровождал. Вскоре и этот шум пропал втуне. Где-то рядом закричал ребенок — действительно совсем близко… затем снова рухнула тишина.

Все больше духов наводняет пустоту, подумал Мэтью. Несмотря на его рациональную натуру, волосы встали дыбом на его шее от суеверного страха.

Вот уже четвертый раз ему казалось, что он слышит шаги позади себя, взбивающие пыль и золу где-то в отдалении. Вот уже четвертый раз он останавливался, чтобы посветить своим фонарем в том направлении, но свет снова никого не выхватывал из тени. Нет… погодите… разве там не показался слабый огонек от чужого фонаря? Или просто какой-то призрачный шар разрастается и прибавляет в размерах и силе перед тем, как напасть?