Кольцо Тритона - де Камп Лайон Спрэг. Страница 16

— Я тебе покажу, как бросать хозяина! — прокричал он. — А ну, пошел!

Пошатываясь, Вакар поднимался по травянистому склону прибрежного холма. На вершине он оглянулся — галера все еще держалась в отдалении от рифов, а «Дайра» лежала кверху килем на песчаной отмели.

Парус ее намок, вода свободно вливалась и выливалась в огромные пробоины. Не похоже было, что на галере собираются спустить шлюпку. Вакар немного успокоился — пройдет некоторое время, прежде чем Квазиган отыщет не столь опасное место для высадки десанта.

Вакар повел заплаканного Фуала вверх, а потом вниз по склону холма. Когда море скрылось из виду, они повернули влево и двинулись вдоль берега.

Они брели около часа и вдруг замерли: из-за холма донесся яростный лай и рычание. Уж не врага ли преисподней охраняет эта злющая псина? Путники взялись за мечи и двинулись вперед, и за перевалом обнаружили диковатого на вид пастуха в овечьих шкурах, как попало обмотанных вокруг тела. Одной рукой он сжимал деревянную дубину с толстым концом, усаженным каменными шипами, а другой — поводок огромной собаки. Зверюга рвалась с поводка, мечтая растерзать пришельцев в клочья. На заднем плане сбились в кучу блеющие овцы.

Вакар поднял руки, а пастух закричал.

— Что он говорит? — спросил Вакар.

— Чтобы мы убирались, иначе он спустит собаку.

— Спроси у нашего гостеприимного друга, нет ли тут поблизости селения.

Фуал заговорил на ломаном евскерийском. Повторив вопрос несколько раз, добился, что пастух махнул дубиной и буркнул:

— Сэндью.

— Это деревня, — пояснил Фуал.

— Скажи ему, что там, откуда мы пришли, лежит на берегу разбитый корабль, и он может делать с ним все, что хочет.

Когда чужеземцы скрылись из виду, пастух собрал овец и погнал на юг вдоль берега.

В руке Вакара полыхала боль, какой он еще в жизни не испытывал. Он пробормотал:

— Клянусь, Фуал, я больше никогда не буду смеяться над чужими хворями, — пробормотал он.

Тут все закружилось перед его глазами, и он потерял сознание.

Глава 7

САТИР ДЕРЕВНИ СЭНДЬЮ

Вакара Зу разбудил шум за окном. Принц лежал на грубой кровати в углу бревенчатой хижины, — казалось, она битком набита детьми и собаками.

Дверной проем в одной из стен хижины был закрыт кожаным пологом. Окна отсутствовали. На стене висел хозяйственный инвентарь: рыбацкий гарпун с акульими зубами, мотыги из раковин огромного моллюска, деревянные серпы, усаженные тонкими осколками кремня, и тому подобное. За стеной напротив входа подавала голоса домашняя скотина. Это навело Вакара на мысль, что стена — всего лишь перегородка между жилищем людей и хлевом. В комнате коренастая селянка работала за ткацким станком, который мерно постукивал под собачий лай и детские крики. В доме стоял густой — хоть топор вешай — запах пота.

Фуал сидел рядом на грязном полу. Вакар поднял голову и понял, что слаб, как пожухлая трава.

— Где я? — спросил он.

— Мой господин, ты пришел в себя? Хвала богам. Ты в хижине Джутена, селянина. Это деревня Сэндью.

— Как я сюда попал?

— Господин, в пути у тебя помрачился рассудок. Мы остановились у первой приличной на вид хижины, и ты представился Джутену императором мира, а еще велел ему возглавить твои колесницы и атаковать горгон. Он, конечно, ничего не понял, но я, как смог, втолковал ему, что ты больной путешественник и тебе нужно полежать несколько деньков. Джутен не больно-то радушен, но я поделился с ним нашими запасами, и он скрепя сердце уступил.

Фуал брезгливо приподнял верхнюю губу и обвел взглядом комнату.

— Конечно, господин, эти люди нам не ровня, но от добра добра не ищут.

— И давно это было?

— Позавчера. — Фуал потрогал лоб Вакара. — Лихорадка тебя отпускает. Не желаешь ли супа?

— Еще бы! Я голоден, как медведь по весне. — Вакар шевельнул правой рукой и поморщился. Но все-таки он чувствовал себя лучше, чем раньше. Фуал принес бульон в чаше из тыквы.

На закате Вакар познакомился с женой Джутена — толстухой на сносях. Прибираясь в доме, она втянула его в разговор. Ее нисколько не смущало, что они располагали всего лишь десятком слов для общения, так что весь вечер Вакар болтал без умолку. Ему казалось, что они понимают друг друга.

Местные жители, атлантийцы, были рослыми и светловолосыми, с круглыми как арбуз головами. Судя по их виду и запаху, они никогда не мылись. Девушка, работавшая за станком, оказалась старшей дочерью Джутена. Вакар так и не сумел запомнить всех детей по именам — усвоил только, что маленькую шестилетнюю девочку зовут Атсе. Ему нравилось показывать ей на вещи и спрашивать, как они называются. Она отвечала, считая это занятие игрой, а его ошибки — очень забавными шутками. К ночи он основательно пополнил свой словарь домашнего обихода.

Пришел Джутен — крепко сбитый и сутулый, с морщинами на лице, скопившими уйму грязи. Без особой симпатии, взглянул на Вакара и спросил на ломаном гесперийском:

— Господин, вам лучше?

— Да, спасибо.

На ужин подали большой каравай ячменного хлеба, молоко и незнакомый золотистый фрукт под названием «апельсин». Джутен с виноватым видом показал на кувшин в углу.

— Пиво еще не созрело.

На другой день Вакар уже настолько пришел в себя, что смог ходить, и опять занялся с Атсе. Он показывал ей на все подряд, то и дело перебивал и требовал разъяснений. Потом девочка заскучала и ушла, но зарядил дождь и загнал ее в дом.

— Что ты делаешь, когда скучно? — спросил Вакар, сбривая трехдневную щетину бронзовым лезвием.

— Иду с ребятами играть или в гости к хвостатой даме.

— К кому?

— К даме с хвостом. Она живет на холмах, вон там. — Атсе показала на восток. — Я ее вот этим вызываю.

Девочка взяла крошечный свисток на бечевке из травяных волокон, висевший у нее на шее, и дунула.

Вакар ничего не услышал.

— Как же она узнает, что ты ее зовешь? Ведь нет никакого звука.

— Нет, звук есть. Волшебный звук, только она его слышит.

Вакар дунул и сам, но тоже без результата, не считая того, что две собаки в хижине дружно завыли. Позже, когда Атсе опять ушла, Вакар спросил у жены Джутена про хвостатую женщину.

— Это тебе Атсе рассказала? — вскричала женщина. — Да я с нее шкуру спущу!

— За что? У многих детей есть воображаемые друзья по играм...

— Кто воображаемый? Хвостатая стерва? Она — сатир из Атлантиса. Поселилась эта тварь тут неподалеку и заставляет наших детей красть для нее еду. Мужчины искали ее с собаками, но те не берут след из-за колдовства.

Вакар, понявший лишь половину из сказанного женщиной, почувствовал усталость и решил отложить разговор о сатире до утра. В тот вечер, после ужина, Джутен пробормотал, что ему надо на сходку односельчан, и на закате ушел из дому. Вакар спал, пока его не растормошил Фуал.

— Мой господин! — Слуга дрожал от волнения и страха. — Надо бежать, или нас убьют.

— Что? Ты спятил?

— Я был на сходке, подслушал, о чем они говорили. Решали, что с нами делать. Эгон, староста, доказывал, что нас надо убить.

— Очки Лира! За что?

— Если судить по тому, что мне удалось разобрать, они считают всех чужеземцев злодеями и полагают, что наше имущество очень пригодилось бы деревне. Хуже того, шаман уверял, что обеспечит деревне целый год спокойной и сытой жизни, если принесет нас в жертву богам, — а жертвоприношения у них сопровождаются пытками. Шаман сказал, что боги являлись ему во сне и требовали нашей крови. Джутен и еще двое-трое селян заступались за нас, но остались в меньшинстве.

— Что затеяли эти мерзавцы?

— Они подождут, пока мы уснем, и ворвутся сюда. Открыто напасть не рискнут — мечей боятся.

Вакар глянул через дверной проем на жену Джутена — толстуха как ни в чем не бывало молола ячмень на ручной мельнице. Принц задумчиво покрутил ус, решил, что она не понимает лорскую речь, и спросил:

— Все наши вещи в мешке?

— Почти, господин. Остальное я сейчас уложу.