Чувство времени (СИ) - Федорова Евгения. Страница 67

— Демиан, что нам делать? — Марика смотрела на меня с мольбой, но я не знал, чем ее подбодрить.

— Отпустить девочку? — будто читая мои мысли, уточнил Гевор. — Это было бы глупо, не находишь? А как бы поступил ты сам?

— Не знаю, — я пожал плечами.

— Лукавишь, маг материка, — это прозвучало как ругательство. — Что будет делать дитя среди жестокой жизни Тура? О чем ты думаешь, Демиан? Она пойдет по рукам в первом же кабаке. Нет, это опасно для девочки, ну и не вяжется с моими планами, знаешь ли. Сейчас мы ищем мужчину из твоего экипажа, последнего, кто выжил. Мы потеряли его в порту, но это ненадолго. Чужак не может скрыться на нашей территории. Его найдут, а того, кто ему помогает прятаться, отдадут на съедение лесным муравьям. Ну и уж конечно, если вы с Мастером сможете промолчать, то они расскажут все с куда большим рвением.

— Немного интересного ты услышишь от простолюдинов, — проворчал я. Страха не было.

— Куда больше, чем ты думаешь, — едва заметно усмехнулся Гевор. — Ведь ты так важен для этой малышки!

— Зато она для меня не важна, — в тон ему усмехнулся я. Равнодушно. Марика под моей рукой тихо вздохнула, я чувствовал, как напряглись ее лопатки. — Девочка — вещь. Как и сгоревший корабль, как и Мастер. Мы — не вы. Каждый из нас владеет силой, способной стереть этот остров с поверхности моря. Поверь, никто из нас не будет драться за другого, и эта разрозненность и есть равновесие мира и ваш шанс выжить.

— Пойдемте, — позвал Гевор, отстраняясь от стола. Ему не понравилось то, что я сказал, но он все еще питал надежду. — Ты расскажешь мне все.

— Я сказал то, что хотел, — негромко заметил я, подошел к столу и щедро налил себе кубок розовой воды. Гевор наблюдал с улыбкой, как я пью, пытаясь утолить жажду и унять внутреннюю, тоскливую боль. Дурманы успокоили мои мысли и я, осушив кубок, последовал за магом земли. Марику я отстранил с дороги: туда, куда вел мой путь, не стоило ходить маленьким девочкам.

Големы расступились, давая мне дорогу, и Марика, не устрашившись, смело шагнула вслед за мной и доверчиво взяла меня за руку. Глупая, глупая девчонка! Неужели она не понимает, что впереди меня ждут пытки и смерть? Неужели не осознает, что только отстранившись и преисполнившись равнодушия, подкрепив отстраненность в моей душе, она сможет уцелеть сама.

— Это верно, — согласился Гевор, глядя на меня. — Она пойдет с тобой. Пока.

Мы вышли в коридор и пошли в приятном полумраке, а големы тяжелой поступью следовали за нами вплотную.

— Открой проход, — приказал Гевор, и один из големов, поднатужившись, поднял тяжелую крышку люка, столь искусно выполненного, что на полу не было видно никаких зазоров. Но плита словно прилипла к ладони истукана и подалась вверх, открывая темный, пахнувший влажной плесенью зев подвала. Я увидел широкую лестницу из осклизлых досок, уходящую в пустоту, и с этой лестницей что-то внутри меня также обрушилось в бездну. Я вспомнил, как спускался по пыльным ступеням вместе с Мастером под самое сердце Форта. Истощенный, едва не погибший, я имел все же больше шансов уцелеть в мире призраков, чем сейчас среди людей и големов.

Я ощутил острый приступ страха и, против воли, потянулся в темноту, желая разглядеть то, что меня ждет. Ледяной шквал скользнул по руке, Марика вскрикнула от боли, потому что я, не удержавшись, с силой сжал ее запястье.

— О! — захохотал Гевор. — Ты пользуешься своими умениями чаще, чем думал? Придется поостеречься поступать необдуманно.

Подавая мне пример, он первым ступил на лестницу, которая неприятно заскрипела под ногами. Дойдя до первого пролета, он остановился и вынул из кольца факел, один из големов тут же преподнес ему тлеющий фитилек. Неровное, трепещущее пламя влажно отразилось в осклизлых досках пола. Я увидел длинный ряд пустых клетей, являющихся естественным продолжением фундамента. Прутья стенок покрывала ржавчина, отслаивающаяся от поверхности, будто струпья с кожи больного, на полу под низким потолком лежали сопревшие охапки соломы. Пахло запустением, влагой и плесенью, и эти запахи угнетали сознание, шепча о безысходности.

— Зачем вам темница? — поинтересовался я, глядя, как отпирает Гевор одну из решеток, за которой лежала свежая, еще зеленая трава. Он старательно звенел ключами, и этот звук, как и падение капель на доски, неприятно действовало на разум.

— Прошу, — сказал маг земли, отступая в сторону. — Особая клетка для золотой птицы. Как видишь, здесь свежая трава и есть отхожее ведро. Все для вашего удобства, дори.

Я отпустил Марику и вошел в клетку, нагнув голову, Гевор подтолкнул девушку следом, но не грубо, а будто по-отечески огладив по спине. Притворил дверь, даже не думая ее запирать, и задумчиво прислонился к решетке.

— Темница? — сказал он пустому подвалу. — Темница важна. Как символ устрашения. Каждый должен знать, что если он нарушит правило, то будет наказан, и это место, полное змей, пауков, сырости, одиночества и боли, как нельзя лучше сдерживает от опрометчивых поступков тех, кто способен думать. Как видишь, здесь сегодня нет посетителей. Когда маг огня вывешивает над водой то, что осталось от вора, шевелящееся, но уже не способное кричать, когда рассказывает зевакам о том, что испытал несчастный перед очищающим огнем… когда он сжигает над морской волной тело и придает пепел глубине, у многих рождается истинное понимание смысла и стоимости жизни.

Марика за моей спиной дышала тяжело. Не от страха, от ненависти. А я смотрел на застывший профиль Гевора и размышлял о том, зачем нужен весь этот фарс. Нет, его слова не трогали меня, потому что маг земли не испытывал ничего, кроме сожаления, произнося эти слова. Я слишком хорошо знал, каким должен быть палач. Гевор палачом не был. Возможно, для дела сюда спустится тот самый чародей огня, о котором только что упоминалось.

— И, тем не менее, здесь нет ни змей, ни пауков, — сказал я задумчиво, избегая прикасаться к ржавым прутьям, которые оставили на плечах и спине мага земли рыжие борозды. Жаль, хорошая рубашка была.

— Это — символ, — согласился Гевор. — Иногда символ блестит ярко на солнце, но в хмурый день, приблизившись к нему, можно увидеть, что поверхность потрескалась и покрылась пылью. Хотя змеи, конечно, сюда заползают. Улыбаешься? Ну, хорошо. Это из ряда вон событие, хладнокровные любят места потеплее, так что пусть твоя спутница не опасается скользких гибких тел. Думаю, это самое безобидное, что может ее напугать.

Теперь я оставлю вас до тех пор, пока не будет принято решение. Молись своим богам, чтобы Лааль удалось прояснить разум Мастера и заставить его ответить на наши вопросы. Потому что в противном случае мы придем задавать вопросы тебе, и мы будем спрашивать день за днем, пока ты не ответишь.

Гевор запер решетку, повернулся и ушел. Его големы последовали за ним, но наверх поднялись не все. Двое остались у лестницы и еще двое у самого выхода. Учителя Оплота не хотели недооценивать мои силы, но они переоценили их. Небрежно защелкнутый на запястье браслет стал для меня приговором, а эхо боли затихало слишком медленно, делая меня беспомощным и усталым. Я — смотрящий Ночного дракона — попал в ловушку собственного незнания. И от этого становилось жутко.

Я выбрал место почище у стены, сел и положил ладонь поверх браслета. Мои чуткие пальцы пробежались по бороздкам незнакомых символов. Что это? Неужели то, над чем мы так старательно насмехались? Истинные чары, отрицающие всякую магию?

— И что будет дальше? — спросила Марика деревянным голосом.

— Дальше будет боль, — через силу ответил я. — Зачем ты взяла меня за руку, девочка?

— Возможно, я смогу помочь тебе, — ее голос зазвенел от волнения.

— Тебе следовало быть умнее. Отказаться от меня, вот что тебе следовало сделать. Тогда, возможно, ты бы и смогла помочь мне, — едко отозвался я.

— Ты не можешь творить чары, этот браслет что-то с тобой сделал, но я то могу! — зашипела девушка. — Обучи меня, и я вытащу нас отсюда.