Ласточки улетают осенью (СИ) - Баукина Елена. Страница 20

   Мишель шёл, повесив голову:

   - Да, и это странно, тебе не кажется, Том?

   Томас смерил Горозная желтоватыми глазами:

   - Нет ничего странного, он знал, что, возможно, не вернётся назад и дал мне поручение, которое я исполню лучше всего и с удовольствием.

   Мишель остановился и вопросительно посмотрел на рыцаря. Этот пройдоха наверняка взял с отца за свои услуги немалую цену.

   - Что он поручил тебе?

   - Вопросы наследования его многочисленного имущества.

   Мишель заволновался сильнее: хоть он и являлся старшим сыном барона, но всё же прав на имущество не имел. Брак барона с его матушкой эльфийкой Аэроэллой признавался по эльфийским законам, но не по человеческим. Позднее отец женился во второй раз на леди Симоне Фонтун, которая подарила барону сына Фредерика.

   Томас ехидно улыбнулся:

   - Я знаю больше тебя, и это радует, - из кожаной сумки на поясе он достал аккуратно сложенный бумажный лист с гербовой печатью.

   - Что это? - спросил Мишель, чувствуя подвох. У него пересохло во рту.

   - Грамота, подписанная самим королём Коулом Харви, - ответил Томас, крутя листом из дорогой бумаги у носа полуэльфа.

   - Какая грамота?!

   Рыцарь развернул свиток и объявил:

   - Ты, Леоноль Григатен, - законный сын и отпрыск барона Грегори Григатена и его главный и единственный наследник!

   Мишель чуть было не рухнул наземь.

   - О, Сцина!

   Томас придержал его за рукав.

   - Да, пожалуй, богиня тебя действительно наградила. Что нельзя сказать о твоём сводном братце Фредерике.

   У алхимика все поплыло перед глазами, ноги ослабли ещё сильнее.

   - Я знаю, ты рад этому. Теперь тебе принадлежит Небесный замок и городок Грин с торговой пристанью у Лазурного моря. Поздравляю, дружище! О, простите - господин барон...

   Мишель перевёл дух:

   - Как это возможно, Томас?

   Томас похлопал ошарашенного мастера по плечу. Мишель пошатнулся.

   - Король может всё! Твой отец мог чуть меньше. Леди Симону он не любил. А ваш братец Фредерик - просто кара Богов. Балбес, игрок и мот. Он за пару лет спустит всё имущество отца.

   Мишеля мучили сомнения, вопросы, он рассуждал про себя: "Выходит, я так и не увижу отца никогда! О Сцина, за что?" Понимающий его чувства и сомнения Томас, некоторое время молча вёл его вдоль Кузнечной улицы.

   - Ты можешь не возвращаться в замок графа Эдварда, сесть на коня и отправится со мной. Прямо сейчас. Богачу не нужно учить чужих детей и заниматься сомнительным ремеслом. Я стану служить тебе так же верно, как и твоему отцу, - Томас хитро улыбнулся.

   - Нет, я останусь! Я дал клятву, которую должен исполнить, - заявил новоиспечённый барон и отдёрнул руку от сэра Томаса.

   - В своём ли ты уме, Горознай? Я тебе повторяю; ты законный сын Григатена и его наследник. Ты теперь богаче графа Эдварда. Зачем тебе служить ему так, словно ты простолюдин? Теперь ты можешь, как твой отец, поддерживать Кордейнов в военных походах. И ещё, за многие немалые заслуги, король Коул Харви Ясноликий хотел повысить дворянский титул барона Грегори до маркиза и даровать ему земли, но не успел. Наверняка король сдержит слово и дарует титул его наследнику.

   Мишель упёрся:

   - А я повторяю тебе, что останусь здесь. И мой отец жив!

   - Жив... - Томас всплеснул руками.

   - Да, я чувствую - он жив!

   - Ну-ну!

   - Я рад, что отец так много для меня сделал. Даже тронут... - Мишель сдвинул брови.

   - И сразу поглупел от радости? - Покрутил пальцем у виска сэр Томас. Он чесал затылок, видимо, совсем не понимая Мишеля.

   - Скорее всего, ты, мой друг, сейчас не в себе.

   Мишель грустно улыбнулся ему:

   - Не поеду! Не сейчас...

   Горознай отвернулся от рыцаря и пошёл дальше. Томас помчался следом, спрятав бумагу в сумку на поясе.

   - Стой, стой, придурок, а то мне придётся тебя остановить...

   Горознай сделал вид, что не слышит.

   - Кому мне теперь служить прикажешь, а? Стой, стой тебе говорят, эльфийский ублюдок! Я увезу тебя силой! - разозлился рыцарь и вцепился Грознаю в робу.

   Мишель развернулся и толкнул Томаса, тот сел в кучу угля у одной из кузен. Потом, Томас живо поднялся на ноги и толкнул Мишеля что есть сил в ответ. Алхимик не удержался на ногах и угодил прямо в пустую тачку из-под угля, которую в этот момент вёз по улице крепкий парень, скорее всего подмастерье одного из кузнецов. Горознай перепачкался угольной пылью, выбрался из тачки, сжимая гневно кулаки.

   - Убивают! - закричал парнишка-подмастерье на всю улицу и выпустил тачку из рук.

   Вокруг собирались зеваки, из лавок на крики повыскакивали дюжие кузнецы и кузнечные подмастерья с молотками и молотами в руках.

   - Что это вы затеяли, господин Горознай? - басом спросил широкогрудый кузнец в кожаном фартуке и с красным бородатым лицом. - Драться?

   - Если этот...- указал второй, более крепкий и высокий, на рыцаря, - вас вздумал укокошить, мы ему быстро чего надо и куда надо натянем!

   Парнишка помог мастеру отряхнуть робу от угольной пыли. Если бы эти дурни знали кто перед ними! Храбрецы доморощеные.

   Мишель откашлялся и ответил:

   - Мы с сэром Томасом сами разберёмся!

   По улице с воплями бежала круглолицая Ефимия. Кто-то уже болтнул ей о споре между рыцарем и алхимиком. Она подбежала к Мишелю и бросилась ему на шею. Молодые подмастерья с завистью смотрели на девицу и пригожего юношу в серой робе.

   - Девушку не поделили. Бывает... - отшучивался Томас, ухмыляясь на барона, наследника и предмет воздыхания немалой части прекрасной половины человечества маленького городка Кротос, а особенно - дочери трактирщика Ефимии.

   Ефимия оживилась и гордо вскинула брови. Мишель, глядя на суровые лица кузнецов, добавил:

   - Драться не стану. Оставьте нас! Прости, дружище, не сдержался. - извинился Мишель перед рыцарем.

   - И ты прости..., господин, - улыбнулся рыцарь Томас Морак.

   Он озадаченно взирал на алхимика и надеялся, что Мишель все же передумает. Ему действительно хотелось служить этому молодому барону.

   - Я буду рядом на постоялом дворе до завтра. Дольше не могу! Подумай. Подумай хорошенько!

   Они обменялись крепким рукопожатием. Обиды между друзьями ни к чему. Обидами и так вся жизнь пронизана, словно белое домотканое полотно цветными нитями. Обидами мелкими и крупными, старыми и новыми. Обиду иногда можно стерпеть, простить, но забывать не стоит...

   - Ты сумасшедший чудак, Горознай, гоблин тебя задери! - выпалил сэр Томас Морей.

   Подмастерье, поднявший шум, разочарованно плюнул на мощёную камнем дорогу:

   - Как дети малые! - сказал он и покатил свою тачку из-под угля дальше. Остальные ремесленники недовольно разбредались по лавкам и мастерским. Ведь им так хотелось размяться, отвлечься от тяжёлого однообразного труда. Ефимия улыбнулась Томасу на прощанье и, оглядываясь на него, поплелась обратно в таверну ""Пьяный подсолнух"".

   Друзья ещё долго гуляли и вспоминали каждый своё детство. У сэра Томаса оно было. Он вспоминал садик у дома, нежные руки матери, очень вкусные праздничные пироги. Мишель детства не знал. Помнил лишь, что за ним приехал в Коэлладу ещё достаточно молодой воин графа Эдварда Кордейна Крис, помнил, что чуть не умер по дороге в Леос, а дальше он вдруг повзрослел. Алхимик Бодан Змеелюб заставлял его работать не покладая рук: мыть склянки, колбы, натирать полы лаборатории, растирать травы в ступках, собирать ингредиенты и изучать их. Изучал он много, до одурения, до слёз много, а если плакал, старый магистр алхимии брал в руки ивовый прут. Только в праздник почитания богини науки Сцины ученик и учитель оставляли дела и шли приносить молитвы в храм, а вечером зажигали зелёный фонарь и ели запечённую рыбу. С тех пор Мишель любил и богиню Сцину, и зелёные фонари, и особенно - печёную рыбу.