Кейн. Ветер ночи - Вагнер Карл Эдвард. Страница 62

— Куда дальше? — спросил он.

Фульвио прикусил нижнюю губу и с сомнением огляделся. Здесь дорога разделялась. Одна тропинка уходила в сердце черных джунглей, другая поворачивала на восток. Именно в этом направлении Тонгор отправился час назад, но Фульвио-то этого не знал.

— Так куда пойдем, Фульвио? — пропыхтел толстый лунолицый ковианец по имени Кьюалб. Остальные собрались вокруг него.

Фульвио ничего не говорил, жуя губу в муках нерешительности. Какой же путь выбрать? Одна дорожка приведет к Тонгору, который, быть может, сейчас оказался лицом к лицу со смертью, другая уведет их далеко от цели. Если они ошибутся, то могут надолго затеряться в черных джунглях Зоска.

Так куда же идти?

Полузвери привели Тонгора в чувство пинками. Они вбили четыре колышка между разбитыми плитами на площади и крепкими ремнями прикрутили к ним запястья и лодыжки северянина. Распятый на земле, с вывернутыми до предела руками, Тонгор со всей своей силой валькара не мог высвободиться из этих оков.

Крепко стиснув зубы, Тонгор ожидал смерти.

Предводитель орды неуклюжих дегенератов не обращал внимания на пленника. С восхищенным, слепым взглядом фанатика или безумца, он не мигая смотрел прямо на холодный диск золотистой луны.

Это существо не было похоже на других — жалких, ворчащих дикарей, которыми он правил. Его тощее тело покрывали грязные рваные тряпки, некогда бывшие пышными церемониальными одеждами древнего жреца.

Вожак залез на вершину нагромождения каменных плит, лицом повернулся к каменному бассейну и грубо вырубленной из камня колонне, над которой в вышине парила луна. Волосы спутанной гривой обрамляли его высохшее лицо. Глаза предводителя полулюдей сверкали, словно зеленые языки пламени. Он был королем-жрецом этих неуклюжих, голых животных — последних из этого забытого народа, но выглядел ненамного более разумным, чем его подданные. Под оборванными, грязными одеждами его худое тело было тощим и немытым. Ноги его были голыми и черными от грязи. Руки существа оканчивались ужасными когтями, сжимавшими жезл из гладкого черного нибиума, на конце которого, словно затухающий уголек, пульсировал дымчатый кристалл.

Тонгор видел раньше такие черные палочки и знал, что это — жезл Силы. Он также знал, что черное, проклятое колдовство заложено в них мудростью древних. Крепко сжатые губы Тонгора побледнели.

Хорошенько привязав пирата, люди-звери, похрюкивая, выстроились в полукруг перед жрецом и жертвой. И церемония началась…

Клочья темных облаков кружились в небе, рассеивая лунный свет, превращая его в отдельные лучи холодного пламени, которое теперь сверхъестественно засверкало над сценой из каменных руин. Колдун заговорил, обращаясь к полускрытой луне на гортанном зверином языке, очень похожим на человеческую речь. Кровь застыла в венах. Услышав странные, кашляющие звуки, северянин узнал язык древних. Повелитель полузверей распевал литанию Хаосу. Цари-Драконы давно забытой и утонувшей, как говорят легенды, Гипербореи пели ее черным богам безумия, которые правили по ту сторону звезд. Человеческие губы без соответствующей подготовки никогда бы не смогли произнести слова, звучащие словно скверна всему роду человеческому.

Чужая речь стихла, и неожиданно волна сверхъестественного страха прокатилась по телу Тонгора. Сверкающие лучи луны неуловимо изменили оттенок. Валькар посмотрел вверх, и мурашки поползли по его телу. Луна стала цвета крови.

Лучи сверхъестественно алого света блуждали по разрушенному городу. Луна превратилась в красный, горящий глаз какого-то безумного бога, взирающий на Тонгора.

Где-то за спиной пирата стонали и бормотали полузвери, пресмыкаясь перед ужасным проявлением сверхъестественных сил. На вершине груды каменных обломков, словно вырезанный из камня, в нечестивом экстазе замер колдун, в то время как ужасная литания срывалась с его кривящихся губ.

Потом Тонгор почувствовал напряжение в воздухе. Казалось, весь мир затаил дыхание, ожидая какого-то чуда. От Силы, пропитавшей воздух, вибрировал каждый нерв в теле молодого пирата.

И небо, которое раньше было бархатисто-черным, залило холодное, мертвенное белое свечение!

Когда небесный свет изменился, каждая звезда по-прежнему была отлично видна. Теперь через рваные облака звезды казались черными драгоценностями. Это вызывало смешанное чувство невероятного ужаса и удивления. Крик сорвался со сжатых губ Тонгора.

— Горм! — прохрипел пират, взывая к богу своей дикой родины. Этот крик прозвучал одновременно и как молитва, и как проклятие.

А потом луна стала черной, и даже боги не смогли бы теперь помочь Тонгору…

Ярко горевшая в небе луна — диск злого алого пламени — потемнела, стала почти черной, словно лужа чернил. Сверхъестественное зрелище — черная луна, льющая с неба лучи смертоносно-белого пламени! Варвару никогда и присниться не могло что-то столь пугающее и эффектное.

Но главный ужас еще был впереди.

До сих пор по небу скользили рваные, разодранные облака. Теперь же они оказались подсвеченными шаром темного огня и рассеивали лучи страшного светила.

Лучи заскользили по площади, и черные тени легли на разбитые плиты, омытые странным свечением, идущим с неба, но не имеющим определенного источника.

Один за другим лучи черной луны скользнули по массивной колонне из темного неровного камня, которая неясно маячила посреди омута. Все больше лучей касалось неровного монолита. И вдруг он начал изменяться!

Камень размяк, потек, словно воск. Казалось, поцелуй черных лучей пробудил дух, дремлющий внутри колонны, который боролся, чтобы вновь обрести прежнюю форму. Пока Тонгор в удивлении, не веря своим глазам, глазел на монолит, камень потек, словно воск, беспрестанно меняя форму под воздействием черного света. От основания колонны вверх пробежала трещина. Два куска по бокам ее откололись. Грубая форма монолита под прикосновениями сверхъестественных лунных лучей стала принимать отвратительную, но знакомую форму. Неумелая, непристойная пародия на человека — огромное, искривленное, искаженное подражание.

Тающий камень снова затвердел. Посреди темного бассейна гротескным идолом, вырезанным безумцем, возвышалось каменное существо. И оно было живым!

И… оно двигалось!

Одна каменная нога метнулась вперед, отчего все создание накренилось. На колене — там, где должно быть колено, у чудовища имелось грубое подобие сустава — камни терлись друг о друга с непередаваемо жутким звуком. Потом чудовище неожиданно шагнуло вперед. С нее стекала темная вода. Уродливая лапа или копыто идола опустилось на каменную мостовую, пронзительно затрещавшую под многотонным весом.

За спиной распятого на земле пирата полулюди завопили и загоготали в экстазе страха и в злорадном предвкушении. Капли холодного пота покатились по лбу Тонгора. Он знал, что обречен умереть. Он будет раздавлен. Превратится в кровавую грязь под ногами каменного бога!

Но Тонгор не стал лежать, безразлично дожидаясь смерти. Волна дикой ярости поднялась внутри него, порожденная холодным страхом. Черная злость забурлила в его венах. Его брови задергались в спазмах как у берсерка, сражающегося в гневе. Неожиданно он взревел. Вопль припертого в угол вандара сорвался с его губ. Могучие мускулы на его широко разведенных руках напряглись в попытке разорвать путы, освободив руки. Огромные связки резко очерченных мускулов проступили на его великолепной груди. Лицо северянина потемнело от напряжения. Всю силу своего тела вложил он в один титанический рывок…

И сил не хватило!

Тонгор разодрал себе запястья, но кожаные ремни по-прежнему крепко держали его, а глубоко вбитые колышки так и не шелохнулись. Снова и снова изо всех сил напрягал он свою могучую спину, свои плечи и руки, пытаясь разорвать свои оковы. Рев, вырывающийся из его груди, изменился. А чудовище приближалось. По долине эхом разносились гулкие шаги — камень с огромной силой врезался в камень. Но Тонгору не хватало сил, чтобы освободиться из смертоносной ловушки. Шаг за шагом тяжеловесная, шаркающая тварь из сверхъестественным образом ожившего камня подбиралась к валькару. Слепое, отвратительно карикатурное лицо чудовища было повернуто так, словно оно неподвижно смотрело вниз на пирата. С земли чудовище казалось ужасно высоким. Снова заскрипел камень о камень. Еще один шаг, и тварь наступит на Тонгора.