Кейн. Ветер ночи - Вагнер Карл Эдвард. Страница 63

Потом… Что-то произошло за спиной капитана пиратов, но он не мог видеть, что… Там возник какой-то беспорядок.

Полузвери заверещали от боли. Засверкали клинки… Послышался топот множества ног. Копье просвистело над распятым Тонгором и ударило в изрытую оспинами грудь каменной твари. Медленно слепое, лишенное человеческих черт лицо из камня скривилось, словно существо высматривало источник звуков, мешавших ритуалу. Свет и тень смешались причудливым образом, придав каменному лицу насмешливое выражение.

Потом чья-то рука схватила Тонгора. В воздухе сверкнул кинжал!

Сверкающий клинок метнулся к ремням, связывающим запястья Тонгора. Кожа лопнула, и рука пирата освободилась. Взглянув вверх, валькар вздохнул от облегчения, увидев полное озабоченное лицо ковианца, Кьюалба, который наклонился и пыхтя освободил другую руку Тонгора.

— Черт возьми, где вы были? — прорычал Тонгор. — Я думал, вы, ленивые собаки, никогда не придете!

— Помолитесь своему богу, капитан. Мы могли и не оказаться здесь, потерявшись в этих джунглях, если бы вы не закричали. Ваш вопль, наверное, пробудил бы и мертвых! — Кьюалб засопел, перерезая ремни, стягивающие ноги Тонгора. — Тад Новис услышал крик и сразу сказал, что это — вы. Так что мы пришли вовремя!

Тонгор, качаясь, поднялся на ноги, ворча от боли в конечностях, по которым снова начала циркулировать кровь. Его запястья потемнели и распухли, так что руки капитана висели, почти бесполезные, словно грубые лапы. Но тяжелые морские сапоги защитили его ноги, поэтому стоять он мог.

Валькар повернулся, оценив ситуацию одним быстрым, внимательным взглядом. Его верная банда разбойников устроила дикарям настоящую бойню. Еще несколько секунд, и полулюди будут сломлены и убегут в свои подземные берлоги…

Тут раздался зловещий крик, полный ярости.

Тощий колдун, выйдя из своего богохульственного транса, застыл на вершине горы каменных плит, глядя вниз на происходящее обезумевшим и гневным взглядом. В истощенной руке, похожей на руку скелета, он сжимал жезл Силы. С искривленных губ колуна срывалась адская литания черного колдовства.

Каменная тварь снова задвигалась!

Плиты затрещали под ее весом, когда она шагнула вперед. Ее руки угрожающе вытянулись. И прямо на ее пути храбрый отряд Тонгора отбивался от орды рычащих дикарей. Несколько шагов, и гигантский идол оказался среди них! Вот-вот ноги, похожие на камни, обрушатся на пиратов, убивая, топча людей, которые, словно насекомые, станут гибнуть под ногами чудовища!

Не было времени даже крикнуть, чтобы предупредить моряков… Даже подумать времени не было! Тонгор метнулся вперед, зная, что инстинкт вернее и точнее всего подскажет ему, что делать. В его движениях была смертоносная ярость обезумевшего зверя. Капитан пиратов рычал, и белые зубы его скалились в угрожающей усмешке…

Одним фантастическим, сверхчеловеческим прыжком взлетел он на груду каменных плит, где стоял колдун, в отчаянии вытянувший руки. Тонгор налетел на обезумевшего старца раньше, чем кто-нибудь из полулюдей успел ему помешать. Руки пирата оставались еще безжизненными и бесполезными, но они были могучими, тяжелыми и крепкими. Тыльной частью одной из ладоней Тонгор изо всех сил хлестнул колдуна по лицу. Чародей повалился на колени, сплевывая кровь и осколки выбитых зубов. Другой онемевшей рукой Тонгор вырвал жезл, увенчанный кристаллом, из рук колдуна… потом пнул колдуна, сбросив его с возвышения. Старик с глухим стуком растянулся на мостовой внизу. На лице его было написано сильное удивление.

Он оказался, прямо на пути каменного чудовища!

Исходя кровью и пеной в безумной ярости, колдун, шатаясь, поднялся на ноги. Из-под спутанных волос глаза его сверкали, словно адские луны. Потом его ярость иссякла. Лицо превратилось в молочно-белую маску ужаса. Глаза его выпучились. Он словно не мог поверить, что его же собственный бог мог его раздавить!

Тонгор крутанулся, сохраняя равновесие, и бросил палочку нибиума, словно дротик. Прямо и точно вошла палочка в изъеденную оспинами грудь шагающей твари. Сверкающий камень на конце палочки ударил в грудь каменного великана… и взорвался облаком драгоценной пыли.

И черная луна потухла…

Быстро, словно пробуждаясь от сна, растаяли в ночи призрачные чары злой магии.

Святотатственные, раскаленные неземным светом небеса померкли… потемнели!

Злая луна замерцала красным… а потом снова стала ярко-золотой. Черные звезды больше не сверкали на заколдованном небе. Теперь привычные звезды по-старому поблескивали из темноты на вновь дружелюбных небесах.

Раздался треск камня, трущегося о камень. Тварь, двигавшаяся нетвердой, шаркающей походкой, замерла неподвижно, так как злые чары, которые все это время поддерживали в ней призрачное подобие жизни, растаяли вместе с расколовшимся кристаллом. И каменный бог стал… всего лишь тварью из камня.

Когда чары, приводившие его в движение, разрушились, существо закачалось, наклонившись над сражающимися пиратами Тонгора. А потом, качнувшись назад, гигант обрушился на каменную мостовую и разлетелся на куски. Сквозь грохот многих тонн камня, рухнувших на землю, прорвался одинокий крик невыразимого ужаса.

Кричал тощий чародей. Король-жрец троглодитов стоял прямо перед каменным гигантом. Тонны падающего камня скрыли его, оборвав его последний крик.

Тогда люди-звери дрогнули и побежали, неуклюже торопясь укрыться в своих норах, в то время как усталые пираты Тонгора опустили окровавленные клинки, дав противникам уйти. Дух полу-зверей был сломлен. Мало кто может остаться несгибаемым, увидев смерть своего бога.

Наступила звенящая тишина. Тонгор сел, расслабился и начал растирать руки, пытаясь вернуть им былую чувствительность. От каменной пыли он стал серым с головы до ног. И еще он дьявольски хотел пить, но он был жив и свободен.

Адская ночь была на исходе.

Заря зажглась над краем мира и разогнала ночные тени.

С зарей поднялся свежий ветерок. Он наполнил алые паруса стройной черной галеры. На этом ветру крепкое снаряжение пиратского парусника звенело, словно струны арфы. Палуба закачалась, и нос судна резко приподнялся.

Закутавшись в теплый плащ, Тонгор облокотился о перила, потягивая из кубка холодное красное вино. Когда он вышел на палубу, к нему с мрачным видом подошел бритый Челим.

— Все, кто был на острове, уже поднялись на борт, — невесело усмехнулся зингабалиец. — Кантор Кан упокоился, как завещали его предки… и пьет свою утреннюю чашу в Зале Героев, если священники не лгут.

— Конечно, — кивнул Тонгор. — А почему у тебя такой угрюмый вид? Он умер, как мужчина, перед смертью из последних сил написав предостережение для своих товарищей по команде. Он принял смерть, как отважный человек. Слава Горму, если всем нам достанется столь же достойная смерть!

Первый помощник потер небритый подбородок с кислым выражением лица.

— Я печалюсь не о том, капитан… Во всем виновато это проклятое путешествие!.. Долго плыть, потерять хорошего товарища — и ради чего? Никаких сокровищ… Только мрачные джунгли, вонючие дикари и черное колдовство. Может быть, нам больше повезет с каким-нибудь толстым купцом по пути домой в Таракус? Мы бы с удовольствием облегчили его груз, но я не могу побороть желания…

Он смолк. Его глаза округлились, придав нелепое выражение его лицу. Слова замерли у него на губах. Потому что Тонгор наклонился, запустил одну руку за отворот своего высокого морского сапога и извлек полную пригоршню сверкающих рубиновых жемчужин. И еще, и еще!

— Животные схватили меня у бассейна, когда я собирал вот это, — объяснил молодой пират. — У меня хватило времени только на то, чтобы засыпать несколько пригоршней жемчужин к себе в сапоги… Дьявольски неудобно гулять с таким грузом. Но они согреют сердце самого холодного торговца на воровском базаре Таракуса… мы разделим их среди команды, чтобы любой, кто хочет, мог после этого путешествия отойти от дел и безбедно прожить свою жизнь.