Лезвие сна - де Линт Чарльз. Страница 77

Алан был с ней вполне согласен. В нормальном состоянии он бы ни за что не осмелился вести себя подобным образом. Но желание узнать содержимое письма Кэти пересилило присущую ему деликатность. Желание было настолько сильным, что Алан, не переставая кивать в знак согласия со словами Марисы, всё же открыл конверт.

– Оно написано за два дня до ее смерти, – сказал он. – Это... – Алан пробежал глазами по странице и перевернул ее. – Это предсмертная записка. Кэти не стала оставлять ее в квартире, а отправила Изабель по почте.

Привычная боль утраты сжала его сердце. Незнакомая комната вдруг словно заполнилась призраками. Он поднял глаза на Марису:

– Изабель знала все подробности смерти Кэти... И то, что она убила себя. Почему же она упорно настаивала на своем?

– Я не понимаю, – сказала Мариса.

– Та ссора во время похорон Кэти. Она разгорелась из-за причины смерти. Изабель негодовала по поводу моего отказа навестить ее в больнице, но Кэти никогда и не была там. Она проглотила слишком большую дозу снотворного в своей спальне, и именно Изабель обнаружила ее тело во время одного из своих приездов в город. Когда она стала убеждать меня, что Кэти не могла решиться на самоубийство, я подумал, что это из-за отсутствия записки. Вы ведь понимаете, люди часто отрицают самоубийство близких. Но потом Изабель перешла к невероятным подробностям об онкологическом заболевании, о больнице и лечении радиацией, которое не помогло...

– Я никак не могу этого понять, – продолжала Мариса. – О ее самоубийстве писали все газеты. И даже вчера вечером в теленовостях упоминали о нем в связи с делом о наследстве.

Алан кивнул.

– Тогда почему Изабель пыталась убедить тебя в обратном?

– Вот это мне и хотелось бы узнать, – сказал Алан. – Я дошел до того, что уже не знаю, чему верить.

Роланда деликатно откашлялась:

– Может, мне следует уйти, чтобы вы сами поговорили с Изабель?

«Господи, – подумал Алан. – Что она может о нас подумать? Сначала врываемся в чужую студию, потом копаемся в чужих вещах...»

– Я могу прийти в другой раз и задать свои вопросы, – предложила Роланда.

– Нет, – покачал головой Алан. – Здесь происходит что-то очень странное, а ваш рассказ о Козетте – часть происходящего. – Алан помолчал, испытующе глядя на Роланду. – Разве вам неинтересно узнать, что за всем этим кроется?

– Да, конечно. Но мне кажется, тут нечто очень личное. Не могу отделаться от мысли, что вторгаюсь в чужую жизнь.

– Я понимаю, – кивнула Мариса. – Алан, нам пора уходить.

Алан признавал, что обе женщины правы, но не мог отказаться от попытки распутать клубок воспоминаний, возникавших каждый раз, когда он думал о Кэти и Изабель. Прошлое так сильно давило на него, что он едва мог дышать. Алан с надеждой посмотрел на письмо, желая, чтобы оно объяснило все загадки, а не вызывало новые вопросы.

Это я оставляю тебе и Алану, если ты сочтешь нужным с ним поделиться.

Что же такое могла оставить Кэти в камере хранения автобусной станции много лет тому назад? И почему Изабель ничего ему не сказала – ни о письме, ни о посылке? Было ли это как-то связано со странным поведением Изабель во время похорон? Они все трое были тогда почти неразлучны, и Алан не мог понять причины отчуждения. И уж конечно, Изабель должна была знать, как сильно он переживал из-за смерти Кэти. Какое послание она нашла в камере хранения, что не сочла нужным с ним поделиться?

– Алан? – окликнула его Мариса.

Он кивнул и положил письмо в конверт. Еще какое-то время разглядывал знакомый почерк, наконец оставил письмо рядом с картиной.

– По-моему, студия Норы Деннис находится где-то здесь, – сказала Мариса, как только они вышли на лестничную клетку.

– Ну и что? – не понял Алан.

– Может, она видела Изабель?

– Вряд ли. Она ведь только вчера приехала.

– Мы ничего не потеряем, если спросим у нее.

Все трое спустились этажом ниже и пошли отыскивать студию Норы. Это не составило большого труда. Пройдя через холл, они заметили распахнутую дверь. Из комнаты доносилась громкая музыка, звучала ирландская народная мелодия, но в исполнении электрогитары и ударных инструментов.

«Уотербойз», – определил Алан, узнав песню. Он заглянул в комнату и на полу, в окружении россыпи акварелей, увидел Нору. Она заметила гостей, улыбнулась и встала, чтобы приглушить звук.

– Прошу прощения за разгром, – сказала Нора. – Я пытаюсь навести порядок и подготовиться к выставке. – Она осмотрелась вокруг и рассмеялась. – Что я говорю? Порядок? Всё это только мои мечты.

В отличие от студии Изабель, заваленной нераспакованным багажом, мастерская Норы выглядела словно после ужасного урагана. Алан из лучших побуждений хотел было предложить свою помощь в наведении порядка, но грандиозный объем работы вовремя заставил его отказаться от своих намерений.

– Я даже не успела с ней поговорить, – ответила Нора на вопрос об Изабель. Она провела рукой по коротким каштановым волосам, отчего они встали дыбом. – Всего час назад она была во дворе вместе с Джонни Свитграссом.

Алан вспомнил бывшего приятеля Изабель. Еще один призрак из прошлого. Но потом на память пришел портрет Джона, выполненный Изабель. А вдруг она писала портрет не с него? Вдруг Джон появился как раз благодаря картине? Но ведь и это полотно, насколько помнил Алан, тоже погибло во время пожара.

– Я не видел его уже целую вечность, – произнес он вслух. – Как он выглядит?

– А, Джонни. Он никогда не меняется. Клянусь, он словно молодеет с каждым годом, а остальные, к сожалению, стареют. Изабель, вероятно, не очень хорошо себя чувствовала. Со стороны казалось, будто она не может стоять на ногах без поддержки Джона. Я заметила их, когда они проходили через двор, но, прежде чем успела предложить помощь, они уже вышли на улицу.

Алан никак не мог выбросить из головы первые слова Норы:

А, Джонни. Он никогда не меняется. Клянусь, он словно молодеет с каждым годом, а остальные, к сожалению, стареют.

Он никогда не меняется. Потому что Джон, как и Козетта, всегда будет выглядеть таким, каким изобразила его Изабель?

– Они ушли? – спросила Мариса.

– Угу, – кивнула Нора. – Они сели в машину, за рулем которой была какая-то девица, похожая на панка. Вон там, – кивнула она в сторону окна. – Я вам покажу.

Нора провела их через комнату, осторожно выбирая путь, чтобы не наступить на разбросанные картины. Выглянув в открытое окно, она махнула рукой вдоль улицы.

– Насколько я могла судить, они направлялись на север. Эй, постойте-ка, а вот и Джонни!

Алан посмотрел вниз. Он сразу же узнал Джона Свитграсса, так же как и сопровождавшую его девушку.

– Он вместе с Козеттой, – сказал он, обращаясь к Марисе и Роланде.

Роланда молча кивнула, а Мариса подошла ближе, чтобы рассмотреть загадочную пару.

– Но это не та девушка, которая вела машину, – произнесла Нора, выглядывая из-за спины Алана. – У той не было такой роскошной копны волос. – Нора открыла вторую створку окна и высунулась наружу. – Эй, Джонни! – крикнула она.

Джон и Козетта подняли головы. По лицу Джона Алан заметил, что парень недоволен встречей, зато Козетта радостно улыбнулась и помахала рукой Алану и Роланде. Джон тоже поднял руку в знак приветствия, но продолжал идти вперед. Козетта уцепилась за его рукав и заставила остановиться.

– Подождите минутку, – крикнул им Алан. – Я хочу с вами поговорить и уже спускаюсь.

Но, когда он вышел на улицу, Джона уже не было. Только Козетта ждала на тротуаре.

– Что ты делаешь? – строго спросил Джон, когда Козетта придержала его за руку.

– Это друзья, – ответила она. – Может, они нам помогут?

– Хорошие друзья?

– Ну, не совсем. Но Изабель давно знакома с Аланом.

– Но она не разговаривала с ним последние несколько лет, – сказал Джон.

– Но...

– Неужели ты думаешь, что они настолько хорошо к тебе относятся, что пойдут вместе с нами убивать такого известного художника, как Рашкин, только из-за наших рассказов?