Седьмая чаша - Сэнсом К. Дж.. Страница 111

— Что с вами стряслось? — поинтересовался сэр Томас. — Вы похожи на семейку утопленных крыс.

— Проснувшись сегодня утром, мы обнаружили, что наши комнаты залиты водой выше щиколоток, — принялся объяснять итальянец. — Нам пришлось срочно спасать свои инструменты. Мы перебрались сюда и позвали сторожа. Что-то случилось, сэр? Мы слышали, как сторож закричал.

— Вас это не касается.

— Слышал ли кто-то из вас прошлой ночью что-нибудь странное? — спросил я.

Мастер Гранци пошептался со своими соплеменниками на странном для меня музыкальном языке, а потом помотал головой:

— Нет, сэр. Мы все спали.

Когда мы возвращались через двор, Харснет, поравнявшись со мной, сказал:

— Эти музыканты играют для короля. Если они пронюхают о том, что здесь произошло убийство, по дворцу поползут слухи. Они не должны узнать о том, что тут приключилось на самом деле.

— Согласен, — ответил я, а про себя подумал: «Может, именно этого хотел убийца».

— Мы скажем, что это был несчастный случай.

— Но Падж — отъявленный забулдыга, и во время первой же попойки, залив глаза, он станет во всех подробностях рассказывать своим собутыльникам о случившемся.

— Когда мы поедем обратно в Лондон, я возьму его с собой и до поры до времени спрячу в каком-нибудь укромном месте, а вместо него оставлю одного из людей сэра Томаса. С судом по делам секуляризации трудностей не возникнет, я все улажу.

Падж привел нас в свою сторожку. Он занимал одну комнату, в которой из мебели имелся лишь тюфяк на полу. В каморке царил густой, застоявшийся запах пива. В очаге горел огонь. Сторож зажег от него три лампы и вручил их Бараку, Джанли и мне.

— Они нам понадобятся, сэр, — сказал он и снова повел нас во внутренний двор заброшенного аббатства.

Пряча лица от дождя, мы двинулись за ним.

В маленькой низкой постройке, стоявшей в центре двора, посередине каменного пола располагалось большое квадратное отверстие, огражденное по периметру перилами. В глубь этого колодца уходила металлическая лестница, покрытая зеленым лишайником. Сбоку от колодца было установлено большое колесо.

— Накануне вечером я оставил заслонку приоткрытой, — стал давать пояснения Падж. — Сами видите: зарядили дожди, и воде надо куда-то стекать. А сегодня утром пришел, чтобы открыть ее с помощью вот этого колеса, но его, гм, намертво заклинило. Я заглянул вниз, в колодец, и… В общем, сейчас сами увидите.

Его рука, державшая лампу, задрожала.

Мы все вместе подошли к шахте и, светя себе лампами, заглянули в колодец. Он уходил на двадцать футов вниз. На дне, с одной стороны кирпичной стены, были тяжелые деревянные ворота примерно восьми футов высотой. Они были слегка приоткрыты — достаточно для того, чтобы в оставшийся просвет тонким ручейком могла уходить вода. А в самом низу ворот — мои глаза расширились от ужаса! — виднелось голое тело мужчины. Раскинув в стороны руки и ноги, он лежал на спине между створками. Свет наших ламп не мог рассеять царивший в колодце мрак, и лицо убитого выглядело белым пятном, но я безошибочно узнал Локли.

— Тело каким-то образом прикреплено к воротам, — сказал Падж.

— Вы спускались вниз, чтобы выяснить, в чем там дело? — спросил сэр Томас.

Падж в ужасе замотал головой.

— Тогда нам самим придется это сделать. Барак, Харснет, вы идете со мной. Вы тоже, Шардлейк. Если, конечно, вам сподручно лазать по лестницам, — добавил сэр Томас с гаденькой усмешкой.

— Пустяки, — резко ответил я, хотя меня нисколько не манила перспектива карабкаться по шаткой железной лестнице.

Сэр Томас легко перемахнул через перила и стал спускаться вниз, за ним последовали Барак и Харснет, а я замыкал цепочку, изо всех сил цепляясь за скользкие перекладины.

Добравшись до низу, мы оказались на мокром кирпичном полу, переходящем под уклоном в центральный канал, из которого вода по дуге падала в непроглядную темень. Посмотрев на сливные ворота, мы лишились дара речи от того, насколько чудовищным оказалось зрелище, представшее нашим глазам. Обнаженное тело Фрэнсиса Локли было уложено вдоль сливных ворот, а потом приколочено к нему большими гвоздями с широкими шляпками: руки — к левой створке, а ноги — к правой. Это выглядело кощунственной и дикой пародией на распятие. Ворота не могли открыться, пока не будут вырваны гвозди, а для этого было необходимо усилие побольше, чем давление воды или вращение колеса наверху.

Присмотревшись к несчастному, я увидел, что его затылок покрыт коркой запекшейся крови, а вот из ужасных ран на теле крови вытекло совсем немного. Что ж, по крайней мере, смерть его была быстрой. Вероятно, убийца решил, что если усыпить Локли с помощью двейла и оставить здесь, то его могут найти и спасти раньше, чем он испустит дух. В данном случае забота душегуба о собственной безопасности взяла верх над его садистской жестокостью. И все же то варварство, с которым было совершено это преступление, было невозможно ни измерить, ни выразить словами.

Ворота издали громкий скрип, и от неожиданности мы отпрянули назад.

— Там скопилось чересчур много воды! — с тревогой в голосе проговорил Барак.

— Каким образом убийца, гори он в огне, сумел затащить его сюда? — не обращаясь ни к кому конкретно, спросил сэр Томас.

— Очень просто, — ответил Барак. — Сбросил сверху, вот и вся недолга. А сам спустился по лестнице.

Ворота снова заскрипели.

— По-моему, нам пора отсюда выбираться, — еще более обеспокоенно проговорил Барак. — Во время дождей за этими воротами скапливается больше воды, чем обычно. До поры до времени ее напор сдерживают гвозди, но это не будет продолжаться вечно.

— Вы правы, — согласился сэр Томас. — Идем отсюда.

Мы взобрались по лестнице. Джанли и Падж сидели на табуретках по разным концам маленькой темной комнатушки. Некоторое время, подавленные увиденным, мы стояли молча, затем Харснет сдавленно сказал:

— Мне нужно на свежий воздух.

Мы вышли вслед за ним. Дождь, казалось, немного умерил свой пыл.

— Вытащить Локли из этой ямы будет нелегким делом, — констатировал Харснет. — И, как правильно подметил Барак, очень рискованным. Прежде всего придется каким-то образом заблокировать ворота. А потом на веревках поднимем тело.

— Я отдам все необходимые распоряжения теперь же, — сказал сэр Томас; даже он был словно в воду опущенный. — Все сделают люди из моей челяди. Они умеют держать рот на замке. Ждать нельзя.

— Нельзя, — согласился Харснет, — иначе вода зальет не только музыкантов с их инструментами, но и все хранящееся здесь королевское добро. Я одного не понимаю: как он ухитрился притащить Локли сюда и откуда узнал, где находится водопроводная будка?

Я огляделся и после недолгих размышлений предложил свою версию.

— Если он в течение какого-то времени шатался поблизости, то мог заметить, что сторож — пьяница. Это облегчало задачу: пробраться ночью на монастырскую территорию и внимательно изучить здания на предмет того, насколько они отвечают его цели. А план у него, я в этом уверен, был готов загодя.

— Если он разговаривал со сторожем, то, может, этот пьянчуга запомнил его? — предположил сэр Томас.

— Вряд ли он с ним разговаривал.

— Это почему же?

— Потому что Падж до сих пор жив. Допросить его, конечно же, нужно, но вспомните, ведь убийца уже прикончил одного человека, который мог бы помочь нам установить его личность.

Харснет кивнул.

— Тогда нам необходимо еще раз расспросить посетителей таверны, выяснить, не задавал ли какой-нибудь незнакомец вопросов относительно Чартерхауса.

— Неплохо было бы допросить и нищих, — предложил я, кивнув на старую церковь.

— Правильно. Быть может, кто-то расспрашивал их, соблазнив монеткой. Такое вполне возможно.

Сэр Томас посмотрел на меня и спросил:

— Как по-вашему, является ли простым совпадением то, что два из шести убийств произошли поблизости от Чартерхауса? Я спрашиваю это потому, что буквально в двух шагах отсюда, по другую сторону вон той лужайки, живет леди Кэтрин Парр. Доктор Гарней был убит после того, как вышел из ее дома. Итого три убийства так или иначе связаны с Чартерхаус-сквер. Может, это неспроста?