Запретный плод - Колесникова Наташа. Страница 24

— Отстань, Петровна, — сердито сказала Марина. — Нельзя ко мне.

Мария Петровна вошла, несмотря на запрет, села рядом на диване, обняла девушку за плечи. Марина не выдержала, уткнулась носом в ее массивную грудь, всхлипнула.

— Перестань, деточка, дела житейские, устаканятся. Смотри на это с юмором.

— Ничего себе — юмор! Он мне будет указывать, с кем встречаться, а с кем — нет! Я что, кукла безмозглая, да?

— Пока что ты голодная девчонка, пойдем, покормлю тебя.

— Не хочу.

— А я знаю, что хочешь есть. На кухне никого нет, все разбежались по своим углам. Пойдем, на сытый желудок и думать легче. Ну?

Марина тяжело вздохнула, призадумалась, а потом согласно кивнула:

— Пошли.

На кухне Мария Петровна быстро разогрела котлеты по-киевски, положила на тарелку, добавила соленой красной рыбы, маринованные грибы, лечо, маслины, ложку черной икры — то, что особенно любила Марина и что ела далеко не каждый день. Понятно, что если ребенка каждый день кормить черной икрой, то что из него вырастет? Мария Петровна не баловала свою любимицу дорогими деликатесами, но сегодня расщедрилась.

— Может, по рюмочке коньяку? — на правах хозяйки спросила она. — Ты уже девочка взрослая, рюмочка не помешает, особенно в стрессовой ситуации.

Марина невольно усмехнулась. Представила, что мать пришла бы к ней в комнату, вот так, уверенно, увела на кухню и предложила выпить по рюмочке… Смешно, да и только! Она чмокнула пожилую женщину в щеку и сказала:

— Давай, Петровна!

Но тут зазвонил мобильник, Марина взяла его с собой — а вдруг Игорь передумает и скажет: «Приезжай!» Но это был не Игорь.

— Добрый вечер, Марина, — услышала она в трубке голос Селиванова. — Не потревожил, не отвлек?

— Нет, Вадим Андреевич.

Мария Петровна поставила на стол хрустальные рюмки и наполняла их коньяком.

— Мариночка, я подумал… Сегодня мы отработали наши сцены на ура, ты была ничуть не хуже Шэрон Стоун. Завтра мы снимаем на натуре, и я решил… у тебя выходной, приезжать на съемки не нужно.

— Почему, Вадим Андреевич? Я хочу видеть…

— А вот этого как раз и не нужно. Ты сегодня отлично играла сцену ожидания. И я подумал — если будешь видеть, как мы снимаем сцену покушения на Антона, это одно. А если не будешь этого знать, послезавтра увидишь его окровавленного, грязного, — совсем другое. Тебе не нужно будет ничего играть, даже в этом сериале ты станешь новой звездой, настоящей, а не искоркой, раздутой мощными мехами. Понимаешь меня?

— Да, Вадим, Андреевич, но я…

— Вот и ладненько. До послезавтра, Марина, — сказал главный режиссер.

Мария Петровна стояла у стола, внимательно глядя на нее.

— Новые неприятности? — спросила она.

— Да нет, совсем наоборот… Режиссер хочет сделать из меня настоящую звезду… — растерянно пробормотала Марина.

Она еще не поняла, как относиться к этому. Одно дело, если Селиванов действительно так думает, и совсем другое — если отец позвонил ему. Ведь сцену ожидания они уже сняли, она сыграла ее, думая об Игоре, которого увезла Сушина… Хочет, чтобы сцена встречи была более убедительной?

— Ну так и перестань киснуть. — Мария Петровна села за стол, подняла свою рюмку: — За нашу новую звезду, то есть за тебя, Мариша.

— Нет, — решительно сказала Марина. — За тебя, Петровна. Спасибо, что ты у меня есть. Предки ведь знают, что мы с тобой здесь, может быть, выпиваем, а не сунутся. Знаешь, я заметила, что даже мой грозный папаша не просто уважает, а побаивается тебя. Ты, наверное, состояние могла бы сделать, если бы опубликовала записки о том, что творится в семье известного банкира, приближенного ко «двору». Но я точно знаю, что ты никогда этого не сделаешь. И вообще, спасибо, что ты есть, Петровна, мой родной человек.

— Насчет записок или мемуаров я подумаю, деточка, — с улыбкой сказала Мария Петровна. — Когда станешь знаменитой, напишу, какой умницей была в детстве. Ну, давай.

Звон хрустальных рюмок наполнил душу Марины приятным теплом. Она дома, и здесь у нее есть настоящий друг, который все поймет и всегда поможет.

Муравьев ходил по комнате из угла в угол, напряженно думая о том, что сказала по телефону Марина. Хотелось залезть в ванну и, лежа в горячей воде, проиграть мысленно каждый эпизод завтрашней съемки. Но… может, ничего и не нужно играть?

Деньги платит Стернин и, если захочет, в любой момент перекроет финансовый краник, какие бы договоры там ни существовали.

Значит, нужно позвонить Тане, выяснить, что может, а чего не может сделать генеральный продюсер. Она вела переговоры со Стерниным, знает детали договора.

Но не хотелось ей звонить, не хотелось, и все тут. Она его попросила познакомиться с Мариной, она надеялась, что за счет этого он повысит финансирование проекта. Так ли это?

Стернин — влиятельный человек, и если станут давить на него — ответит так, что мало не покажется. А кто будет крайним? Конечно же, он и Марина, ей тоже не поздоровится. Таня знала об этом? Не могла не знать! И тем не менее попросила его… А он, вот дурак! Да что теперь об этом…

Нет, нужно все же позвонить ей!

Муравьев подбежал к журнальному столику, на котором стоял телефонный аппарат, схватил трубку, набрал знакомый номер.

— Але, Таня? Привет.

— Хочешь приехать, Игорек? Не возражаю.

— Нет, извини, думаю о завтрашней работе. Скажи мне, на каких условиях заключен договор со Стерниным?

— Почему тебя это интересует?

— Потому что он может прекратить финансирование и заморозить проект на неопределенное количество лет!

— Из-за твоего страстного романа с его дочкой? Кстати, как она в постели, лучше меня? Сомневаюсь…

— Таня, я спросил и жду ответа.

— Не волнуйся, выйти из проекта он может только с большим штрафом, который позволит безболезненно продолжить съемки сериала. Я все предусмотрела в договоре. Если Стернин закочевряжится, мы не будем снимать, а просто отсудим у него все гонорары за все серии.

Если раньше Муравьев недоумевал по поводу поведения Сушиной, то теперь точно понял — она его подставляет. Она что, совсем дура, когда говорит «отсудим»? У Стернина?! Да этот судебный процесс может длиться десять лет и кончиться ничем. Она же знает это и тем не менее говорит ему откровенную чушь.

Да, он ни фига не смыслит в финансовых закорючках, но в человеческих отношениях разбирается!

— Все понял, Таня, спасибо, ты меня успокоила.

— Так не хочешь подъехать? Я пока что не занята, читаю новый сценарий…

— Спасибо, не хочу, — резко сказал Муравьев и положил трубку на аппарат.

Таня что-то задумала, это очевидно, и хочет решить свои проблемы с его помощью. Вот стерва, а! Согласился он на ее предложение, потому что… потому. А ведь мог получить те же деньги за десять серий в другом проекте, куда тоже звали. Но — согласился, не хотел отказывать Тане, замечательной женщине (в постели) и талантливому организатору. Да и этот гонорар позволял осуществить мечту о новой квартире.

И вдруг как током шибануло. Да что ж он думает все об интригах да о новой квартире? Есть же Марина, девчонка, которая любит его, которая хочет быть с ним рядом! И он этого хочет. Ну так и на хрен их всех! Пусть приезжает к нему, живет с ним, а там… да распогодится! Она же хотела… Нужно только позвонить ей и сказать…

Но в пику этим смелым мыслям тут же восстали другие. Была бы приличная квартира, о которой мечтал, можно было бы и такую элитную девушку в ней поселить, а в этой… Ну сколько Марина выдержит? Месяц, два, полгода? А потом все равно сбежит к родителям, обиженная на него. И могущественный папа найдет способ, чтобы отомстить за поруганную честь любимой дочери.

Муравьев сел на диване, обхватил ладонями голову. Ну и ситуация! Если бы верил Марине на все сто, пошел бы напролом, но ведь не верит… Хотел бы, да не получается! А если отречься от нее — кем он будет после этого? Подонком, с которым никто и разговаривать не захочет. Прервать их встречи до окончания съемок было бы самым лучшим вариантом, но он чувствовал, что Марина этого не поймет, не таким она видит его, не простит слабины…